Одиссея капитана Блада - английский и русский параллельные тексты

No wonder that black-faced Don is holding his fire.	Неудивительно, что этот черномазый дон не стреляет.
In his place, I should do the same."	На его месте я поступил бы точно так же.
But even at that moment the Admiral raised his hand; in the waist, below him, a trumpet blared, and immediately the gunner on the prow touched off his guns.	В это мгновение адмирал поднял руку. Внизу на шкафуте проиграла труба, и вслед за этим канонир на баке выстрелил из своих пушек.
As the thunder of them rolled out, his lordship saw ahead beyond the English ship and to larboard of her two heavy splashes.	И как только прокатился их грохот, лорд Джулиан увидел позади английского корабля и неподалеку от левого его борта два больших всплеска.
Almost at once two successive spurts of flame leapt from the brass cannon on the Arabella's beak-head, and scarcely had the watchers on the poop seen the shower of spray, where one of the shots struck the water near them, then with a rending crash and a shiver that shook the Milagrosa from stem to stern, the other came to lodge in her forecastle.	Почти одновременно из медных пушек на носу "Арабеллы" вырвались две вспышки огня. Одно из ядер упало в воду, обдав брызгами дозорных на корме, а второе ядро с грохотом ударилось в носовую часть "Милагросы", сотрясло весь корабль и разлетелось мелкими осколками.
To avenge that blow, the Hidalga blazed at the Englishman with both her forward guns. But even at that short range - between two and three hundred yards - neither shot took effect.	В ответ "Гидальго" выстрелил по "Арабелле" из своих носовых пушек, но и на таком близком расстоянии - всего каких-нибудь двести - триста ярдов - ни одно ядро не попало в цель.
At a hundred yards the Arabella's forward guns, which had meanwhile been reloaded, fired again at the Milagrosa, and this time smashed her bowsprit into splinters; so that for a moment she yawed wildly to port.	И тут как раз носовые пушки "Арабеллы" дали залп по "Милагросе". На этот раз ядра превратили ее бушприт в обломки, и, теряя управление, она уклонилась влево.
Don Miguel swore profanely, and then, as the helm was put over to swing her back to her course, his own prow replied.	Дон Мигель грубо выругался. Едва лишь корабль испанского адмирала резким поворотом руля был возвращен на свой прежний курс, в бой вновь вступили передние пушки "Милагросы".
But the aim was too high, and whilst one of the shots tore through the Arabella's shrouds and scarred her mainmast, the other again went wide.	Но прицел был взят слишком высоко: одно из ядер пролетело сквозь ванты "Арабеллы", оцарапав ее гротмачту, а второе ядро упало в воду.
And when the smoke of that discharge had lifted, the English ship was found almost between the Spaniards, her bows in line with theirs and coming steadily on into what his lordship deemed a death-trap.	Когда дым от выстрелов рассеялся, выяснилось, что английский корабль, идя тем же курсом, который, по мнению лорда Джулиана, должен был привести его в западню, находился уже почти между двумя испанскими кораблями.
Lord Julian held his breath, and Miss Bishop gasped, clutching the rail before her.	Лорд Джулиан замер, Арабелла Бишоп ухватилась за поручни и задышала часто-часто.
She had a glimpse of the wickedly grinning face of Don Miguel, and the grinning faces of the men at the guns in the waist.	Перед ней промелькнули злая физиономия дона Мигеля и ухмыляющиеся лица канониров, стоявших у пушек.
At last the Arabella was right between the Spanish ships prow to poop and poop to prow.	Наконец "Арабелла" полностью оказалась между испанскими кораблями.

Don Miguel spoke to the trumpeter, who had mounted the quarter-deck and stood now at the Admiral's elbow.	Дон Мигель прокричал чтото трубачу, который, забравшись на ют, стоял подле адмирала.
The man raised the silver bugle that was to give the signal for the broadsides of both ships.	Трубач поднес к губам серебряный горн, чтобы дать сигнал стрелять из бортовых пушек.
But even as he placed it to his lips, the Admiral seized his arm, to arrest him.	Но едва он успел поднести к губам трубу, как адмирал схватил его за руку.
Only then had he perceived what was so obvious - or should have been to an experienced sea-fighter: he had delayed too long and Captain Blood had outmanoeuvred him.	Только сейчас он сообразил, что слишком долго медлил и что капитан Блад воспользовался этой медлительностью.
In attempting to fire now upon the Englishman, the Milagrosa and her consort would also be firing into each other.	Попытка стрелять в "Арабеллу" привела бы к тому, что "Милагроса" и "Гидальго" обстреливали бы друг друга.
Too late he ordered his helmsman to put the tiller hard over and swing the ship to larboard, as a preliminary to manoeuvring for a less impossible position of attack.	Дон Мигель приказал рулевым резко повернуть корабль влево, чтобы занять более удобную позицию. Но и это приказание запоздало.
At that very moment the Arabella seemed to explode as she swept by. Eighteen guns from each of her flanks emptied themselves at that point-blank range into the hulls of the two Spanish vessels.	"Арабелла", проходя между испанскими кораблями, как будто взорвалась: из всех ее тридцати шести бортовых пушек одновременно раздался залп в упор по корпусам "Милагросы" и "Гидальго".
Half stunned by that reverberating thunder, and thrown off her balance by the sudden lurch of the ship under her feet, Miss Bishop hurtled violently against Lord Julian, who kept his feet only by clutching the rail on which he had been leaning.	Корабль дона Мигеля вздрогнул от носа до кормы и от киля до верхушки грот-мачты. Оглушенная и потерявшая равновесие Арабелла Бишоп упала бы, если бы не его светлость, оказавший пассивную, но реальную помощь. Лорд Джулиан успел вцепиться в поручни, а девушка ухватилась за его плечи и благодаря этому держалась на ногах.
Billowing clouds of smoke to starboard blotted out everything, and its acrid odour, taking them presently in the throat, set them gasping and coughing.	Палуба покрылась клубами едкого дыма, от которого все на испанском корабле начали задыхаться и кашлять.
From the grim confusion and turmoil in the waist below arose a clamour of fierce Spanish blasphemies and the screams of maimed men.	На палубу доносились со шкафута крики отчаяния, крепкая испанская ругань и стоны раненых.
The Milagrosa staggered slowly ahead, a gaping rent in her bulwarks; her foremast was shattered, fragments of the yards hanging in the netting spread below.	Покачиваясь на волнах, "Милагроса" медленно двигалась вперед; в ее борту зияли огромные дыры, фокмачта была разбита, а в натянутой над палубой сетке чернели обломки рей.
Her beak-head was in splinters, and a shot had smashed through into the great cabin, reducing it to wreckage.	Нос корабля был изуродован: одно из ядер разорвалось внутри огромной носовой каюты, превратив ее в щепы.
Don Miguel was bawling orders wildly, and peering ever and anon through the curtain of smoke that was drifting slowly astern, in his anxiety to ascertain how it might have fared with the Hidalga.	Дон Мигель лихорадочно выкрикивал какие-то распоряжения, тревожно вглядываясь в густую пелену порохового дыма, медленно ползущего к корме. Он пытался определить, что происходит с "Гидальго".

Suddenly, and ghostly at first through that lifting haze, loomed the outline of a ship; gradually the lines of her red hull became more and more sharply defined as she swept nearer with poles all bare save for the spread of canvas on her sprit.	В рассеивающейся дымке показались неясные очертания корабля. По мере его приближения контуры красного корпуса стали вырисовываться отчетливее. Это был корабль капитана Блада. Его мачты были обнажены. Только на бушприте смутно белел парус.
Instead of holding to her course as Don Miguel had expected she would, the Arabella had gone about under cover of the smoke, and sailing now in the same direction as the Milagrosa, was converging sharply upon her across the wind, so sharply that almost before the frenzied Don Miguel had realized the situation, his vessel staggered under the rending impact with which the other came hurtling alongside. There was a rattle and clank of metal as a dozen grapnels fell, and tore and caught in the timbers of the Milagrosa, and the Spaniard was firmly gripped in the tentacles of the English ship.	Дон Мигель был уверен, что "Арабелла" будет следовать своим прежним курсом, но вместо этого она под прикрытием пушечного дыма сделала поворот оверштаг и двинулась обратно, быстро сближаясь с "Милагросой". И прежде чем взбешенный дон Мигель мог что-либо сообразить, послышался треск ломающегося дерева и лязг абордажных крючьев, будто железные щупальца вцепились в борта и в палубу "Милагросы".
Beyond her and now well astern the veil of smoke was rent at last and the Hidalga was revealed in desperate case.	Пелена дыма наконец разорвалась, и адмирал увидел, что "Гидальго", накренившись на левый борт, быстро идет ко дну.
She was bilging fast, with an ominous list to larboard, and it could be no more than a question of moments before she settled down.	До полного его погружения в морскую пучину оставались считанные секунды.
The attention of her hands was being entirely given to a desperate endeavour to launch the boats in time.	Команда в отчаянии пыталась спустить на воду шлюпки.
Of this Don Miguel's anguished eyes had no more than a fleeting but comprehensive glimpse before his own decks were invaded by a wild, yelling swarm of boarders from the grappling ship.	Потрясенный этим зрелищем, дон Мигель не успел перевести быстрый взгляд с "Гидальго" на "Милагросу", как на ее палубу с ревом ринулись вооруженные пираты капитана Блада.
Never was confidence so quickly changed into despair, never was hunter more swiftly converted into helpless prey.	Никогда еще уверенность столь быстро не сменялась отчаянием, никогда еще охотник не превращался так быстро в беспомощную дичь.
For helpless the Spaniards were.	А испанцы оказались именно в таком положении.
The swiftly executed boarding manoeuvre had caught them almost unawares in the moment of confusion following the punishing broadside they had sustained at such short range.	Мгновенно проведенный абордаж, последовавший за мощным бортовым залпом "Арабеллы", захватил их врасплох.
For a moment there was a valiant effort by some of Don Miguel's officers to rally the men for a stand against these invaders.	Немногие из офицеров дона Мигеля мужественно пытались дать отпор атакующим.
But the Spaniards, never at their best in close-quarter fighting, were here demoralized by knowledge of the enemies with whom they had to deal.	Но испанцы, никогда не отличавшиеся завидной храбростью в рукопашном бою, сейчас растерялись еще более, так как знали, с каким страшным противником им нужно было драться.

Their hastily formed ranks were smashed before they could be steadied; driven across the waist to the break of the poop on the one side, and up to the forecastle bulkheads on the other, the fighting resolved itself into a series of skirmishes between groups. And whilst this was doing above, another horde of buccaneers swarmed through the hatch to the main deck below to overpower the gun-crews at their stations there.	Под натиском корсаров испанские моряки отступали со шкафута на корму и на нос корабля, а пока этот молниеносный бой свирепствовал на верхней палубе, группа корсаров прорвалась через главный люк на нижнюю палубу и захватила канониров, стоявших около своих пушек.
On the quarter deck, towards which an overwhelming wave of buccaneers was sweeping, led by a one-eyed giant, who was naked to the waist, stood Don Miguel, numbed by despair and rage.	Большая часть пиратов под командованием одноглазого, обнаженного до пояса верзилы Волверстона устремилась на ют, где, окаменев от отчаяния и бешенства, стоял дон Мигель де Эспиноса-и-Вальдес, адмирал Испании.
Above and behind him on the poop, Lord Julian and Miss Bishop looked on, his lordship aghast at the fury of this cooped-up fighting, the lady's brave calm conquered at last by horror so that she reeled there sick and faint.	Чуть повыше его, на полуюте, находились лорд Джулиан и Арабелла Бишоп. Уэйд был в ужасе от этой жестокой схватки, кипевшей на ограниченной площадке палубы. Арабелла старалась держаться спокойно и невозмутимо, но, не выдержав кровавого кошмара, с ужасом отпрянула от перил и на несколько мгновений потеряла сознание.
Soon, however, the rage of that brief fight was spent.	Недолгий, но ожесточенный бой кончился.
They saw the banner of Castile come fluttering down from the masthead. A buccaneer had slashed the halyard with his cutlass.	Какойто корсар своей абордажной саблей перерубил фал, и флаг Испании соскользнул с верхушки мачты.
The boarders were in possession, and on the upper deck groups of disarmed Spaniards stood huddled now like herded sheep.	Пираты сейчас же овладели всем кораблем, и обезоруженные испанцы, как стадо баранов, толпились на верхней палубе.
Suddenly Miss Bishop recovered from her nausea, to lean forward staring wild-eyed, whilst if possible her cheeks turned yet a deadlier hue than they had been already.	Арабелла Бишоп быстро пришла в себя и, широко открыв глаза, едва удержалась, чтобы не броситься вперед.
Picking his way daintily through that shambles in the waist came a tall man with a deeply tanned face that was shaded by a Spanish headpiece.	Но усилием воли она остановилась, и лицо ее покрылось мертвенной бледностью. Осторожно пробираясь среди трупов и обломков, по палубе шел легкой и непринужденной походкой высокий человек с загорелым лицом.
He was armed in back-and-breast of black steel beautifully damascened with golden arabesques.	На голове его сверкал испанский шлем, а кираса из вороненой стали была богато украшена золотыми арабесками.
Over this, like a stole, he wore a sling of scarlet silk, from each end of which hung a silver-mounted pistol.	На концах перевязи из пурпурного шелка, надетой поверх кирасы наподобие шарфа, свисали пистолеты с рукоятками, оправленными в серебро.
Up the broad companion to the quarter-deck he came, toying with easy assurance, until he stood before the Spanish Admiral. Then he bowed stiff and formally.	Спокойно и уверенно поднявшись по широкому трапу на ют, он остановился перед испанским адмиралом и отвесил ему церемонный поклон.

A crisp, metallic voice, speaking perfect Spanish, reached those two spectators on the poop, and increased the admiring wonder in which Lord Julian had observed the man's approach.	До Арабеллы и лорда Уэйда, стоявших на полуюте, донесся звонкий, отчетливый голос человека, говорившего на прекрасном испанском языке. И его слова лишь усилили восхищение, с которым лорд Джулиан давно уже наблюдал за этим человеком.
"We meet again at last, Don Miguel," it said.	– Наконец-то мы встретились снова, дон Мигель, -произнес высокий человек.
"I hope you are satisfied. Although the meeting may not be exactly as you pictured it, at least it has been very ardently sought and desired by you."	– Льщу себя надеждой, что вы удовлетворены, хотя, быть может, встреча происходит не так, как представлялась она вашему воображению. Но, как мне известно, вы страстно желали и добивались ее.
Speechless, livid of face, his mouth distorted and his breathing laboured, Don Miguel de Espinosa received the irony of that man to whom he attributed his ruin and more beside.	Потеряв дар речи, с лицом, искаженным от злобы, дон Мигель де Эспиноса выслушал ироническое приветствие человека, которого он считал виновником всех своих несчастий.
Then he uttered an inarticulate cry of rage, and his hand swept to his sword. But even as his fingers closed upon the hilt, the other's closed upon his wrist to arrest the action.	Издав нечленораздельный вопль бешенства, адмирал хотел схватиться за шпагу, но не успел сделать это, так как его противник быстро сжал его руку своими железными пальцами.
"Calm, Don Miguel!" he was quietly but firmly enjoined.	– Спокойно, дон Мигель! – сказал он твердым голосом.
"Do not recklessly invite the ugly extremes such as you would, yourself, have practised had the situation been reversed."	– Не вызывайте своим безрассудством тех жестокостей, которые допустили бы ваши люди, окажись вы победителем.
A moment they stood looking into each other's eyes.	Несколько секунд они стояли молча, не сводя глаз друг с друга.
"What do you intend by me?" the Spaniard enquired at last, his voice hoarse.	– Что вы намерены со мной делать? – спросил наконец испанец хриплым голосом.
Captain Blood shrugged. The firm lips smiled a little.	Капитан Блад пожал плечами, и его твердо сжатые губы тронула слабая улыбка.
"All that I intend has been already accomplished.	– Мои намерения уже осуществлены.
And lest it increase your rancour, I beg you to observe that you have brought it entirely upon yourself.	Я не хочу причинять вам еще большие огорчения, в которых повинны вы сами.
You would have it so."	Вы сами добивались встречи со мной.
He turned and pointed to the boats, which his men were heaving from the boom amidships. "Your boats are being launched. You are at liberty to embark in them with your men before we scuttle this ship.	– Он повернулся и, указывая на шлюпки, которые корсары спускали с талей, сказал: - Вы и ваши люди можете взять эти шлюпки, а мы сейчас пустим этот корабль ко дну.
Yonder are the shores of Hispaniola. You should make them safely.	Вот - берега острова Гаити, вы доберетесь туда без особых затруднений.
And if you'll take my advice, sir, you'll not hunt me again.	И заодно примите мой совет, сударь: не гоняйтесь за мной.
I think I am unlucky to you.	Думаю, что я приношу вам только несчастье.

Get you home to Spain, Don Miguel, and to concerns that you understand better than this trade of the sea."	Уезжайте домой, в Испанию, дон Мигель, и займитесь там чем-нибудь, что вы знаете лучше, нежели морское дело.
For a long moment the defeated Admiral continued to stare his hatred in silence, then, still without speaking, he went down the companion, staggering like a drunken man, his useless rapier clattering behind him.	Побежденный адмирал молча и с ненавистью глядел на Блада, а затем, шатаясь, как пьяный, спустился по трапу, волоча за собой побрякивавшую шпагу.
His conqueror, who had not even troubled to disarm him, watched him go, then turned and faced those two immediately above him on the poop.	Победитель, даже не потрудившись обезоружить адмирала, повернулся к нему спиной и увидел на юте Уэйда с Арабеллой.
Lord Julian might have observed, had he been less taken up with other things, that the fellow seemed suddenly to stiffen, and that he turned pale under his deep tan.	Если бы мысли лорда Джулиана не были заняты чем-то другим, он мог бы заметить, как сразу же изменилась походка этого смельчака, как еще больше потемнело его лицо.
A moment he stood at gaze; then suddenly and swiftly he came up the steps.	На секунду он задержался, пристально рассматривая своих соотечественников, потом быстро взбежал по трапу.
Lord Julian stood forward to meet him.	Лорд Джулиан сделал шаг вперед, чтобы встретить неизвестного капитана пиратского корабля под английским флагом.
"Ye don't mean, sir, that you'll let that Spanish scoundrel go free?" he cried.	– Неужели вы, сэр, отпустите на свободу этого испанского мерзавца? – воскликнул он по-английски.
The gentleman in the black corselet appeared to become aware of his lordship for the first time.	Джентльмен в вороненой кирасе, кажется, только сейчас заметил его светлость.
"And who the devil may you be?" he asked, with a marked Irish accent. "And what business may it be of yours, at all?"	– А какое вам дело и кто вы такой, черт возьми? – спросил он с заметным ирландским акцентом.
His lordship conceived that the fellow's truculence and utter lack of proper deference must be corrected.	Его светлость решил, что невежливость этого человека и отсутствие должного почтения к нему должны быть немедленно исправлены.
"I am Lord Julian Wade," he announced, with that object. Apparently the announcement made no impression.	– Я лорд Джулиан Уэйд! – гордо отчеканил он.
"Are you, indeed!	– Да что вы говорите?! Настоящий лорд?
Then perhaps ye'll explain what the plague you're doing aboard this ship?"	И вы, быть может, объясните мне, какая чума занесла вас на испанский корабль? Что вы тут делаете?
Lord Julian controlled himself to afford the desired explanation. He did so shortly and impatiently.	Лорд Джулиан едва удержался, чтобы не вспылить. Вспыльчивость однако была ни к чему, и он стал объяснять, что к испанцу они попали не по своей вине.
"He took you prisoner, did he - along with Miss Bishop there?"	– Он взял вас в плен, не так ли? И вместе с вами мисс Бишоп?
"You are acquainted with Miss Bishop?" cried his lordship, passing from surprise to surprise.	– Вы знакомы с мисс Бишоп? – с удивлением воскликнул лорд Уэйд.

But this mannerless fellow had stepped past him, and was making a leg to the lady, who on her side remained unresponsive and forbidding to the point of scorn.	Однако невежливый капитан, не обращая внимания на слова лорда, низко склонился перед Арабеллой. К удивлению лорда, она не только не ответила на его галантный поклон, но всем своим видом выразила презрение.
Observing this, he turned to answer Lord Julian's question.	Тогда капитан повернулся к лорду Джулиану и с запозданием ответил на его вопрос.
"I had that honour once," said he. "But it seems that Miss Bishop has a shorter memory."	– Когда-то я имел такую честь, - сказал он хмуро, -но, оказывается, у мисс Бишоп очень короткая память.
His lips were twisted into a wry smile, and there was pain in the blue eyes that gleamed so vividly under his black brows, pain blending with the mockery of his voice.	Его губы исказила кривая улыбка, а в синих глазах под черными бровями появилось выражение мучительной боли, и все это так странно сочеталось с иронией, прозвучавшей в его ответе.
But of all this it was the mockery alone that was perceived by Miss Bishop; she resented it.	Но Арабелла Бишоп, заметив только эту иронию, вспыхнула от негодования.
"I do not number thieves and pirates among my acquaintance, Captain Blood," said she; whereupon his lordship exploded in excitement.	– Среди моих знакомых нет воров и пиратов, капитан Блад! – отрезала она, а его светлость чуть не подскочил от неожиданности.
"Captain Blood!" he cried.	– Капитан Блад! – воскликнул он.
"Are you Captain Blood?"	– Вы капитан Блад?
"What else were ye supposing?"	– Ну, а кто же еще, по вашему мнению?
Blood asked the question wearily, his mind on other things.	Блад задал свой вопрос устало, занятый совсем другими мыслями.
"I do not number thieves and pirates among my acquaintance."	"Среди моих знакомых нет воров и пиратов...
The cruel phrase filled his brain, reechoing and reverberating there.	"Эта жестокая фраза многократным эхом отдавалась в его мозгу.
But Lord Julian would not be denied.	Но лорд Джулиан не мог допустить, чтобы на него не обращали внимания.
He caught him by the sleeve with one hand, whilst with the other he pointed after the retreating, dejected figure of Don Miguel.	Одной рукой он схватил Блада за рукав, а другой указал на удалявшуюся фигуру дона Мигеля:
"Do I understand that ye're not going to hang that Spanish scoundrel?"	– Капитан Блад, вы в самом деле не собираетесь повесить этого мерзавца?
"What for should I be hanging him?"	– Почему я должен его повесить?
"Because he's just a damned pirate, as I can prove, as I have proved already."	– Потому что он презренный пират, и я могу это доказать.
"Ah!" said Blood, and Lord Julian marvelled at the sudden haggardness of a countenance that had been so devil-may-care but a few moments since.	– Да? – сказал Блад, и лорд Джулиан удивился, как быстро поблекло лицо и погасли глаза капитана Блада.
"I am a damned pirate, myself; and so I am merciful with my kind.	– Я сам тоже презренный пират и поэтому снисходителен к людям моего сорта.
Don Miguel goes free."	Пусть дон Мигель гуляет на свободе.

Lord Julian gasped.	Лорд Джулиан задыхался от возмущения:
"After what I've told you that he has done?	– И это после того, что он сделал?
After his sinking of the Royal Mary?	После того, как он потопил "Ройял Мэри"?
After his treatment of me - of us?" Lord Julian protested indignantly.	После того, как он так жестоко обращался со мной... с нами? – негодующе протестовал лорд Джулиан.
"I am not in the service of England, or of any nation, sir.	– Я не состою на службе Англии или какой-либо другой страны, сэр.
And I am not concerned with any wrongs her flag may suffer."	И меня совсем не волнуют оскорбления, наносимые ее флагу.
His lordship recoiled before the furious glance that blazed at him out of Blood's haggard face.	Его светлость даже отшатнулся от того свирепого взгляда, которым обжег его капитан Блад.
But the passion faded as swiftly as it had arisen. It was in a level voice that the Captain added:	Но гнев ирландца угас так же быстро, как и вспыхнул, и он уже спокойно добавил:
"If you'll escort Miss Bishop aboard my ship, I shall be obliged to you.	– Буду признателен, если вы проводите мисс Бишоп на мой корабль.
I beg that you'll make haste. We are about to scuttle this hulk."	Прошу поторопиться - эту посудину мы сейчас потопим.
He turned slowly to depart. But again Lord Julian interposed. Containing his indignant amazement, his lordship delivered himself coldly.	Он медленно повернулся, чтобы уйти, но лорд Джулиан задержал его и, сдерживая свое возмущение, холодно произнес:
"Captain Blood, you disappoint me.	– Капитан Блад, вы окончательно разочаровали меня.
I had hopes of great things for you."	Я надеялся, что вы сделаете блестящую карьеру!
"Go to the devil," said Captain Blood, turning on his heel, and so departed.	– Убирайтесь к дьяволу! – бросил капитан Блад и, повернувшись на каблуках, ушел.
Chapter XX	Глава XX
THIEF AND PIRATE	"ВОР И ПИРАТ"
Captain Blood paced the poop of his ship alone in the tepid dusk, and the growing golden radiance of the great poop lantern in which a seaman had just lighted the three lamps.	На полуюте, под золотистым сиянием огромного кормового фонаря, где ярко горели три лампы, расхаживал в одиночестве капитан Блад.
About him all was peace.	На корабле царила тишина.
The signs of the day's battle had been effaced, the decks had been swabbed, and order was restored above and below.	Обе палубы, тщательно вымытые швабрами, блистали чистотой. Никаких следов боя уже нельзя было найти.
A group of men squatting about the main hatch were drowsily chanting, their hardened natures softened, perhaps, by the calm and beauty of the night.	Группа моряков, рассевшись на корточках вокруг главного люка, сонно напевала какую-то мирную песенку. Спокойствие и красота тропической ночи смягчили сердца этих грубых людей -вахтенных левого борта.
They were the men of the larboard watch, waiting for eight bells which was imminent.	Они ожидали, что вот-вот пробьет восемь склянок.

Captain Blood did not hear them; he did not hear anything save the echo of those cruel words which had dubbed him thief and pirate.	Капитан Блад не слышал песни; он вообще ничего не слышал, кроме эха жестоких слов, заклеймивших его.
Thief and pirate!	Вор и пират!
It is an odd fact of human nature that a man may for years possess the knowledge that a certain thing must be of a certain fashion, and yet be shocked to discover through his own senses that the fact is in perfect harmony with his beliefs.	Одна из странных особенностей человеческой натуры состоит в том, что человек, имеющий твердое представление о некоторых вещах, все же приходит в ужас, когда непосредственно убеждается, что его представление соответствует действительности.
When first, three years ago, at Tortuga he had been urged upon the adventurer's course which he had followed ever since, he had known in what opinion Arabella Bishop must hold him if he succumbed.	Когда три года назад, на острове Тортуга, Блада уговаривали встать на путь искателя приключений, он еще тогда знал, какого мнения будет о нем Арабелла Бишоп.
Only the conviction that already she was for ever lost to him, by introducing a certain desperate recklessness into his soul had supplied the final impulse to drive him upon his rover's course.	Только твердая уверенность в том, что она для него потеряна навсегда, ожесточила его душу, и, окончательно отчаявшись, он избрал этот путь.
That he should ever meet her again had not entered his calculations, had found no place in his dreams.	Блад не допускал даже мысли, что когда-либо встретит Арабеллу, решив, что они разлучены навсегда.
They were, he conceived, irrevocably and for ever parted.	Постоянные думы об этом были источником его мучений.
Yet, in spite of this, in spite even of the persuasion that to her this reflection that was his torment could bring no regrets, he had kept the thought of her ever before him in all those wild years of filibustering.	И все же, несмотря на его глубокое убеждение в том, что эти мучения не могли бы вызвать у нее даже легкой жалости, он все эти бурные годы носил в своем сердце ее милый образ.
He had used it as a curb not only upon himself, but also upon those who followed him.	Мысль о ней помогала ему сдерживать не только себя, но и тех, кто за ним шел.
Never had buccaneers been so rigidly held in hand, never had they been so firmly restrained, never so debarred from the excesses of rapine and lust that were usual in their kind as those who sailed with Captain Blood.	Никогда еще за всю историю корсарства пираты не подчинялись такой жесткой дисциплине и никогда еще ими не управляла такая железная рука, никогда еще так решительно не пресекались обычные грабежи и насилия, как это было среди пиратов, плававших с капитаном Бладом.
It was, you will remember, stipulated in their articles that in these as in other matters they must submit to the commands of their leader.	Как вы помните, в соглашениях, которые он заключал, предусматривалось, что во всех вопросах они обязаны были беспрекословно повиноваться своему капитану.
And because of the singular good fortune which had attended his leadership, he had been able to impose that stern condition of a discipline unknown before among buccaneers.	И поскольку счастье всегда ему сопутствовало, он и сумел ввести среди корсаров невиданную дотоле дисциплину.
How would not these men laugh at him now if he were to tell them that this he had done out of respect for a slip of a girl of whom he had fallen romantically enamoured?	Как смеялись бы над ним его пираты, если бы он сказал им, что все это делалось им из уважения к девушке, в которую он так сентиментально был влюблен!

How would not that laughter swell if he added that this girl had that day informed him that she did not number thieves and pirates among her acquaintance.	Как злорадствовали бы они, если б узнали, что эта девушка презрительно бросила ему в лицо: "Среди моих знакомых нет воров и пиратов"!
Thief and pirate!	Вор и пират!
How the words clung, how they stung and burnt his brain!	Какими едкими были эти слова, как они жгли его!
It did not occur to him, being no psychologist, nor learned in the tortuous workings of the feminine mind, that the fact that she should bestow upon him those epithets in the very moment and circumstance of their meeting was in itself curious.	Совершенно не разбираясь в сложных переживаниях женской души, он даже и не подумал о том, почему она встретила его такими оскорблениями. Почему она была так раздражена?
He did not perceive the problem thus presented; therefore he could not probe it.	Он не мог разобраться, да и не хотел разбираться в этих естественных вопросах.
Else he might have concluded that if in a moment in which by delivering her from captivity he deserved her gratitude, yet she expressed herself in bitterness, it must be because that bitterness was anterior to the gratitude and deep-seated.	Иначе ему пришлось бы сделать вывод, что если вместо заслуженной им благодарности за освобождение ее из плена она выразила презрение, то это произошло потому, что она сама была чем-то оскорблена и что оскорбление предшествовало благодарности и было связано с его именем.
She had been moved to it by hearing of the course he had taken. Why? It was what he did not ask himself, or some ray of light might have come to brighten his dark, his utterly evil despondency. Surely she would never have been so moved had she not cared - had she not felt that in what he did there was a personal wrong to herself. Surely, he might have reasoned, nothing short of this could have moved her to such a degree of bitterness and scorn as that which she had displayed.	Если бы он подумал обо всем этом, то светлый луч надежды мог бы озарить его мрачное и зловещее отчаяние, он мог, наконец, понять, что только сильная обида, нанесенная девушке, или даже горе, причиной которого был он сам, могли вызвать такое презрение.
That is how you will reason.	Так рассуждали бы вы.
Not so, however, reasoned Captain Blood.	Но не так рассуждал капитан Блад.
Indeed, that night he reasoned not at all.	Более того: в эту ночь он вообще не рассуждал.
His soul was given up to conflict between the almost sacred love he had borne her in all these years and the evil passion which she had now awakened in him.	В его душе боролись два чувства: святая любовь, которую он в продолжение всех этих лет питал к ней, и жгучая ненависть, которая была сейчас в нем разбужена.
Extremes touch, and in touching may for a space become confused, indistinguishable.	Крайности сходятся и часто сливаются так, что их трудно различить.
And the extremes of love and hate were to-night so confused in the soul of Captain Blood that in their fusion they made up a monstrous passion.	И сегодня вечером любовь и ненависть переплелись в его душе, превратившись в единую чудовищную страсть.
Thief and pirate!	Вор и пират!

That was what she deemed him, without qualification, oblivious of the deep wrongs he had suffered, the desperate case in which he found himself after his escape from Barbados, and all the rest that had gone to make him what he was.	Вот кем она считала его без всяких оговорок, забыв о том, что он был осужден жестоко и несправедливо. Она ничего не знала об отчаянном положении, в каком очутился он после бегства с острова Барбадос, и не считалась с обстоятельствами, превратившими его в пирата.
That he should have conducted his filibustering with hands as clean as were possible to a man engaged in such undertakings had also not occurred to her as a charitable thought with which to mitigate her judgment of a man she had once esteemed. She had no charity for him, no mercy.	То, что он, будучи пиратом, поступал не как пират, а как джентльмен, также не трогало ее, и она не нашла у себя в сердце никакого сострадания.
She had summed him up, convicted him and sentenced him in that one phrase.	Всего лишь двумя словами Арабелла вынесла ему окончательный приговор.
He was thief and pirate in her eyes; nothing more, nothing less. What, then, was she? What are those who have no charity? he asked the stars. Well, as she had shaped him hitherto, so let her shape him now. Thief and pirate she had branded him. She should be justified.	В ее глазах он был только вор и пират. Ну что ж!
Thief and pirate should he prove henceforth; no more nor less; as bowelless, as remorseless, as all those others who had deserved those names.	Если она назвала его вором и пиратом, то он и будет теперь вором и пиратом; будет таким же беспощадным и жестоким, как все пираты.
He would cast out the maudlin ideals by which he had sought to steer a course; put an end to this idiotic struggle to make the best of two worlds.	Он прекратит эту идиотскую борьбу с самим собой, он не желает больше оставаться в двух мирах одновременно - быть пиратом и джентльменом.
She had shown him clearly to which world he belonged.	Она ясно указала ему, к какому миру он принадлежит.
Let him now justify her.	И сейчас она получит доказательства, что была права.
She was aboard his ship, in his power, and he desired her.	Она у него на корабле, она в его власти, и он сделает с ней все, что ему вздумается.
He laughed softly, jeeringly, as he leaned on the taffrail, looking down at the phosphorescent gleam in the ship's wake, and his own laughter startled him by its evil note.	Блад издевательски засмеялся.
He checked suddenly, and shivered. A sob broke from him to end that ribald burst of mirth.	Но тут же он оборвал свой смех, и из его горла вырвалось нечто похожее на рыдание.
He took his face in his hands and found a chill moisture on his brow.	Схватившись за голову, Блад обнаружил на лбу холодные капли пота.
Meanwhile, Lord Julian, who knew the feminine part of humanity rather better than Captain Blood, was engaged in solving the curious problem that had so completely escaped the buccaneer.	Лорд Джулиан, знавший женскую половину рода человеческого несколько лучше капитана Блада, был занят в эту же ночь решением странной загадки, которую не мог разрешить и корсар.
He was spurred to it, I suspect, by certain vague stirrings of jealousy.	Я подозреваю, что это занятие его светлости было вызвано смутным чувством ревности.