Одна ночь меняет все

– Это в разное время суток, - пояснил я, - и при разной погоде.

– Каждый раз тебе удаётся уловить что-то новое, - отметила она.

– Нет, это мир меняется, я лишь запечатлеваю моменты. – Я прочистил горло, немного смущённый её похвалой.

Райли откинула мешающие волосы со лба и наклонила голову к плечу, продолжая рассматривать последние минуты перед закатом, солнце прыгало по макушкам прапрадедовских елей, нарисованных мной, надо отметить, весьма небрежно и без должного уважения. Меня в тот момент, кажется, больше интересовало небо – причудливый размах облаков.

– Кто-то увлекается фотографией, снимает одни и те же места, а я делаю наброски.

– Я тоже иногда балуюсь, - призналась она и рассмеялась, когда на смену природе пришло лицо моего кривляки-брата.

– Человек-эмоция.

– Да, не думала, что Ник может быть таким забавным.

– Просто ты познакомилась с ним не в лучшее время.

Она помрачнела и перелистнула ещё пару страниц, затем краем глаза взглянула на меня.

– Вы ещё ездили искать этого… подонка? Или забили?

– Один раз. И ещё поедем. – Вылазка оказалась пустой и бессмысленной. Брат был крайней расстроен, зато, благодаря рисунку Райли, мы точно знали, кого ищем.
– Ник не сдаётся.

– И правильно, - кивнула Райли с убеждённостью.

В её глазах полыхнули искры гнева за Розалин и за ту пострадавшую девицу.

– Я бы выждал немного. Прямо сейчас он бездействует. Ведь его почти поймали с поличным.

Райли снова кивнула, соглашаясь с моими доводами.

А потом наступил тот момент, которого я ждал с той секунды, как она полезла в мой альбом. Мне не было неловко, я не хотел проваливаться сквозь землю, хотя и ожидал каких-то подобных ощущений от себя, напротив, теперь я, не таясь, ждал её реакции, надеясь, что она мне скажет о многом. В конце концов, мир вокруг я рисую, сколько себя помню: ситуации, дома, природу, людей, из головы и… с натуры.

Девушка на наброске стояла спиной, правое плечо слегка приподнято, а тонкая бретелька, балансируя на грани, готова с него соскользнуть. Молния частично расстёгнута, а копна мягких, уложенных крупными локонами волос, перекинута на бок. У девушки был виден лишь профиль и смущённо опущенные веки с длинными загнутыми ресницами. Невинность и соблазн. Но даже этого было достаточно, чтобы понять, кто изображён на рисунке. Я даже точно не помнил, как нарисовал его, очередной раз вспоминая наш первый вечер на крыше и комнату клуба. И Райли… невинную и влекущую.

– Что это?

– Это… мои фантазии.

Я очень старался не смущаться, а вот щёки Райли порозовели.

– Эйван Фэрроу… мне начинать тебя бояться?

Она повернула голову в мою сторону, и её ресницы дрогнули, когда наши взгляды встретились, мы испытующе смотрели друг на друга. Переместив взгляд ниже: прямо на её рот – манящий и влекущий, полный ягодного вкуса и сладости, которую мне ни за что не забыть – я сказал себе: «Даже и не думай всё испоганить. Держи себя в руках».

– Ни в коем случае, Райли, - произнёс я сухим, треснувшим голосом, - ни в коем случае.

Чуть позже мы сидели в итальянском ресторанчике в городе. Выйдя из галереи, мне не хотелось так быстро завершать день и ехать обратно в Порт Таунсенд, хотя мы немало времени провели, изучая выставку. Я предложил Райли пообедать, и она – о, чудеса! – согласилась.

– Итальянские рестораны – это классика, они везде. По всему миру, - рассказывал я, пока мы наслаждались своими блюдами.

– Я дальше Майами и Порт Таунсенда особо не ездила, - пожала плечами Райли. – Но паста здесь восхитительная. – Она подцепила кончиком вилки своё орекьетте и отправила в рот.

– Ну, я тоже только начинаю путешествовать. Куда бы тебе хотелось поехать?

Она пожала плечами и неопределённо ответила:

– Куда-нибудь.

– Куда-нибудь – это довольно расплывчато.

Официантка, подойдя, забрала наши пустые тарелки и принесла чай.

– Ну, - протянула Райли, когда мы снова остались одни, - может, в Италию.

– Почему? – тут же поинтересовался я.

– Моя прапрапрабабушка была сицилийкой. Мама говорила.

Райли крайне редко заговаривала о своей матери, а когда делала это, на лице её устанавливалось весьма странное выражение: смесь неуверенности и сожаления. Вот и сейчас я наблюдал нечто похожее.

– Или… это хороший повод испытать на деле, насколько отличается настоящая итальянская кухня от того, что мы с тобой едим прямо сейчас.

– Это повод, - согласился я, с улыбкой смотря на Райли и представляя, с каким энтузиазмом она бы путешествовала по Италии.

Кажется, она была открыта всему новому. И я внезапно понял, как бы мне хотелось быть причиной этого удивительного восторга, так редко загорающегося в её глазах. Я бы мог показать ей мир. Наш мир… свой мир… тот, что рядом… хотя бы Порт Таунсенд и наши окрестности… тот, что она ещё не видела, тот, куда могу отвести её только я.

– Мне бы хотелось пригласить тебя в одно особое место? – интригуя, начал я, наблюдая, как её пальцы мнут уголок салфетки.

– В какое? – тут же заинтересовалась она. – И что в нём особенного?

– Это секрет, - тут же нашёлся я, чем ещё больше подогрел её интерес.

Подошла официантка и поставила перед нами десерт: шоколадный кекс с шоколадом. Божественно. И ничем его не испортишь.

– Ну, мне уже любопытно. – Райли вертела в руках вилку, не зная, с какой стороны приступить к своему кексу, затем аккуратно опустила её на салфетку и взглянула мне в глаза. – Может быть, хоть чуть-чуть намекнёшь, что это?

– Не могу, - признался я, отчаянно желая прямо сейчас схватить её и увезти туда, но прекрасно понимал, что ещё не время и не повод. – Мне бы хотелось, чтобы ты сама почувствовала его особенность.

– Вот как?

– Да, знаешь теорию навязанного мнения? – Я неопределённо махнул ладонью. – Ну, когда человек, уже основываясь на чьих-то высказываниях или рекомендациях, выстраивает собственные суждения… о чём-либо. Это мешает восприятию.

– Ради чистоты эксперимента?

– Знаешь, это как третье меню «N», которое выбираешь в ресторане в темноте?

– Что это мы сегодня всё о ресторанах? – рассмеялась она и вернулась к десерту.

– Даже не знаю… - Я присоединился к ней, вилкой ломая свой кекс пополам, тут же моя тарелка заполнилась горячим тёмным шоколадом.

– Погоди, ты сказал «в темноте»?

– В абсолютной.

– Кто захочет есть в темноте?

– О, поверь мне, многие. У нас тоже есть такие места, но… не в этом городе, конечно. – Жаль, что мы не в Майами. Он был более крупным, и там я знал, куда можно было бы пригласить Райли и что бы ей понравилось. – Обычно на выбор даётся три меню. В двух – расписаны блюда, а третье является загадкой. И тебе остаётся полагаться только на свои вкусовые рецепторы, чтобы определить, что ты ешь.