Одна против зомбей

А в Пиндостане, говорят, так и вообще белые и желтые дома жрать перестали, чтобы тараканов не разводить. И только африканские американцы и прочие латиносы- поддерживают среди кактусов и манхеттенов освященные веками русские застольные традиции.

Однако даже пиплоиды, ни разу в жизни не стоявшие у плиты на кухне, легко определят: находятся ли они в месте, где хавают, или тут просто играют в бильярд.

Вот и я, искушенная в общепитовской шняге дама, войдя в любую обжираловку по одному только запаху могу определить, не только какое бухло пролили на пол за два часа до моего прихода, но и то, чем у барной стойки еще вчерашним вечером облевали обшивку стула стиля колумб.

Поэтому меня сразу же напряг нездоровый запах, царящий в абсолютно пустой столовке, в которую я пробралась, скрываясь от расправы со стороны несознательных работников плаща и кинжала, в смысле - охранников "ИNФЕRNО".

Меня не смутило бы, ежели б тут воняло, скажем, кислыми щами или тухлой рыбой. Меня не смутило бы даже то, если бы вместо еды, тут несло бы парфюмерией, краской или просто фекалиями.

Но здесь вопиюще пахло запустением. Даже дежурное освещение зала - блекло мерцающие холодной голубизной светодиоды под потолком - навевало своим холодным, мертвенным серовато-голубым светом мысли о моргах, секретных базах черных трансплантологов и захваченном Чужими космическим кораблем.

Я подошла к стене, на которой висели в аккуратных позолоченных рамочках грамоты и благодарности. Оказывается повара сей почтенной едальни весьма успешно участвовали в разных гурманских конкурсах и завоевали немало призов за свой умело замастряченный хавчик.

Последним в ряду втюханных в рамку документов была благодарность поварам от начальства "ИNФЕRNО", датированная прошлым годом. Никаких свидетельств тому, что в этом году здесь кого-то кормили-поили, я не нашла.

В поисках разгадки такой таинственной странности я решилась пройтись по пустынному залу, поглядеть на огромные расписные блюда на стенах, почитать висящие в резных рамках из красного дерева фирменные рецепты здешней поварской братии и поразгадывать страшные тайны этого архизагадочного места.

Надо признать, руководство "ИNФЕRNО", как и положено преуспевающей конторе, совершенно не жалело бабла на свой уставленный дорогущим оборудованьем пищеблок.

Он представлял собой весьма пристойненький зал для жратвы, поблескивающую стеклами пустых витрин и нержавейкой сложенных в стопки подносов линию раздачи, здоровенный морозильник, а также кухню, забитую котлами, разделочными столами, вытяжными конструкциями, стеллажами с посудой, посудомоечными комбайнами, плитами, холодильниками, шкафами с разными сортами масел, соусов и приправ.

Видимо, во мне возбудилось женское начало, поскольку я придирчиво проинспектировала пищеблок на предмет наличия-отсутствия надлежащего для удовлетворения потребностей желудка кухонное оборудование, представляя себе, что из него можно уместить в моей квартире.

Оборудование тутошней харчевни имело вид бравый и явно находилось в готовности номер один. Однако оное было настолько вылизанным и безжизненный, что прямо мурашки по коже бежали от одного взгляда на отсутствие даже капли жира или мучного пятна на шняге для готовки на пару и запекания.

Я заглянула в тепловой шкаф. Так профессиональные работники ножа и топора (имею в виду не разбойников, а кухонных дел мастеров) именуют шнягу, в которой медленно-медленно - дабы сохранить побольше полезной ботвы - готовят мясо и рыбу.

В шкафу этом мне не попалось на глаза ни единого следа жизнедеятельности не только человечков в белых колпаках, но даже бактерий. М-да...

Вдруг я наткнулась на погребок с бухлом. Вернее это был не погребок, а чердачок, поскольку бухлохранилище находилось над морозильником, и туда я поднялась по спиралевидной пупырчатой ленте стального пандуса.

Поднялась и увидела в почему-то совсем не закрытой на сто шестьдесят пять замков от шмыгающих по офису "ИNФЕRNО" всяких-разных страховых агентов кладовке стояли бочонки с пивом и упаковки с вином, и всякими аперитивами. Прямо не столовка, а ресторан какой-то.

Поскольку несознательные злыдни - вахтер и его банда охранников - объявили мне войну, то мне следовало действовать в соответствии с ролью бойца невидимого фронта.

А на войне, как вы, сестрицы, наверняка знаете, добыча свята, коли с боем взята. Все имущество противника - трофеи. А значит, я имела полное право промочить пересохшее от волнений горло вражеским пойлом.

И я тут же использовала свое освященное негласными военно-полевыми конвенциями и фронтовым кодексом чести право на полную катушку - вылакала литр белого итальянского игристого вина.

И стало мне после этого, сестрицы, очень даже спокойно. Правда, у меня началась легкая икота (неужто кто-то вспоминал обо мне?!), а еще щекотала горло отрыжка.

Успокоившись, я принялась, забыв о банде преследователей, спокойненько ходить по залу со столами, где на белоснежных скатертях стояли солонки, пустые вазы да салфетницы, и размышлять над загадками аборигенов "ИNФЕRNО".

5

Вдруг широкие двери столовки с грохотом распахнулись. И в нее ворвалась целая толпа исконных врагов всякого страхового агента - охранников. У одного из них я с ужасом заметила наручники, а у другого толстую резиновую палку.

В моем богатом кошмарами воображении тут же возникла картина: я висю в пыточном подвале - вниз головой на проходящей над замызганным цементным полом канализационной трубе, - а здоровенный красномордый детина лупит дубинкой мое истерзанное голое тело, облепленное мухами и покрытое черными гематомами и ранами...

– Мой га-а-а-д!
– простонала я, чуя, что меня будут бить, возможно - ногами.

Морды нагло вторгнувшихся в столовку субъектов носили на себе печать Тьмы. Наполненные ею под давлением в миллионы марсианских атмосфер безумные от ярости глаза посланцев Зла были прищурены. Видимо, чтобы не дать переполнявшей их стекловидные тела силе ненависти разорвать склеру и вытечь из глазниц на пол.

Мощные бульдожьи челюсти охранников злобно щурились на меня крепкими зубами, которыми враз можно было перекусить мою бедренную кость.

А нагло выдвинутые вперед подбородки моих гонителей, словно высеченные из камня пьяным карикатуристом, телепатически взывали ко мне: "Чего ждешь!? Приласкай нас ломиком или хотя бы обрезком ржавой трубы".

Даже волосы на башке у моих преследователей не лежали ровно, как у мирных обывателей, а топорщились плесневелой щетиной среди овальных проплешин, придавая моим преследователям вид любимых питомцев доброго доктора Франкенштейна.

Охранники разошлись по залу, беря меня в кольцо. Действовали они быстро и бесшумно. Единственное, что я слышала - это хруст разминаемых ими толстых пальцев их медвежьих лапищ, каждой из которых можно было за минуту удушить до десятка дездемон, да еще бы времени и на пару гамлетов хватило бы.