Одного поля ягоды

В задумчивости Том свернул пергамент и собрался вернуть его в нишу, но на мгновение замешкался. Он сомневался, что у него будет шанс вернуться в Министерство до летних каникул, поэтому лучше воспользоваться этой возможностью, пока она есть.

— Геминио, — пробормотал он, и второй пергамент появился рядом с первым, идентичный до последней складки и маленькой чернильной кляксы.

Он засунул скопированный пергамент в нишу и спрятал исходник в кармане мантии.

«Хорошо, — подумал он, довольный своей работой. — Они не наложили сглаз на пергамент для отпугивания чар дублирования. Ненавижу, когда они это делают».

Ему было интересно, что ещё сделали администраторы архива, чтобы превратить его в полезный ресурс, а не в свалку векового бюрократического мусора.

— Акцио документ D-I-шесть-восемь-два, — сказал Том, зачитывая кодовый индекс, написанный в конце пергамента.

Послышался шорох, как шуршание грязного сена, сгребаемого граблями по полу конюшни, и через полминуты туго свёрнутый свиток пергамента прилетел из темноты в ожидающую ладонь Тома.

Когда он его развернул, он увидел отличительный знак ОМПП и длинный список необычных имён, расставленных по датам.

Соня Житная (зач. 1919 г.) — Подача заявки на получение лицензии на импорт товарных материалов класса «B»: 7 сентября 1938 г.; 9 января 1939 г.; 29 июня 1940 г.

Олексий Харьковский (зач. 1924 г.) — Регистрация волшебной резиденции: 22 ноября 1939г.

Пертти Лехтинен (зач. 1923 г.) — Подача заявления на должность подмастерья Министерства 10-го уровня: 6 апреля 1940 г.

Казимеж Грозбецки (зач. 1927 г.) — Регистрация на экзамены Ж.А.Б.А. по заклинаниям, астрономии, древним рунам и прорицаниям: 14 апреля 1940 г.

Сигизмунд Пацек (зач. 1926 г.) — Подача заявки на на портключ: в Остенд{?}[Бельгия] — 5 мая 1940 г.; в Утрехт{?}[Недерланды] — 19 июня 1941 г., 28 ноября 1941 г., 7 марта 1942 г.; в Висбаден{?}[Германия] — 11 октября 1940 г., 3 апреля 1943 г.; в Эстергом{?}[Венгрия] — 22 января 1942 г.

Корнелис Вонк (зач. 1930 г.) — Подача официальной жалобы о нарушении Статута: 30 марта 1941 г.

Штеффан Альберс (зач. 1929 г.) — Штраф за хранение запрещённых материалов: 29 июля 1941 г.

Саломе Копачи-Маршалек (зач. 1935 г.) — Регистрация свидетельства о браке: 8 февраля 1942 г.

Эдвин Линдстром (зач. 1934 г.) — Подача заявки на получение лицензии на аппарацию: 17 августа 1943 г.

Список шёл и шёл по двум футам{?}[0,6м] пергамента и продолжался на обратной стороне.

Рядом с каждым именем была колонка различных дат, а в другой — список адресов. Должно быть, это были их адреса каминов — за чем ОМПП установили слежку во имя национальной безопасности.

«Зач.»

Том не был уверен, что это значит, но предположил, что это сокращение к «зачислен», дата поступления в учебное заведение. В Дурмстранг, раз в списке было имя мистера Пацека, а Институт Дурмстранга был его альма-матер. Или одной из его двух альма-матер: мистер Пацек проходил стажировку в Праге, но, когда перечислял свои достижения, всегда использовал дату выпуска, а не зачисления.

Это, должно быть, информация о каждом европейском emigre{?}[(фр.) эмигрант], который учился в Дурмстранге и пользовался услугами Министерства магии за последние несколько лет. В отличие от того, чем, по мнению Тома, они занимались (ничем), это была достойная работа Министерства. Приличные усилия, но он сомневался, что они принесли особый результат. Имён было слишком много, и не было никаких дополнительных указаний, объясняющих, почему эти люди представляют особый интерес. Возможно, один или два из них были шпионящими диверсантами, но Том был уверен, что большинство из них таковыми не являются.

Мистер Пацек был в списке. Том знал его как человека, изучавшего писательские труды Гриндевальда, — даже слушал которые речи вживую, на немецком в оригинале — и общался со своими старыми друзьями и одноклассниками в Европе. Но политический климат родной страны настолько не представлял для него интереса, что он предпочёл покинуть её, чем примкнуть к одной или другой стороне. Его политическая апатия была доказательством плачевного отсутствия решимости, но Том не мог винить его за стремление к самосохранению.

Он размышлял, знал ли мистер Пацек, что его имя было в списке, и сможет ли он узнать ещё какое-то имя. Большинство были выпускниками Дурмстранга текущего столетия, и, если в школе тоже было семилетнее образование, то некоторые из них учились в одно время с ним. Даже если они не были близкими товарищами, ему должно быть знакомо имя-другое.

Постучав палочкой по пергаменту, Том сделал копию и положил в свой карман.

Он признал, что остался несколько разочарован, что это была реакция Министерства на предмет Гриндевальда. Гриндевальд, в отличие от магловских армий Континента, не напал на берега Британии, но сверг несколько министров и установил свой режим. Разумеется, было лишь вопросом времени, когда он обратит свои глаза на Британию. Тому особо не за что было хвалить британское Министерство магии, но ему не нравилась идея, что залётный иностранец его захватит, даже если Гриндевальд выдвинет несколько полуприличных идей об управлении мира и что следует делать с маглами.

В возрасте четырнадцати лет Том восхищался простотой мира без Статута о секретности, потому что это означало отмену Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних, который был бичом всех детей, проводящих свои школьные каникулы, обтираясь с маглами, ведь их палочки надо было закрыть на замок и убрать с глаз долой. Мир, который Гриндевальд так красочно описывал в своих брошюрах, был миром свободы и порядка: свободой всех волшебников, которые скрывали свою сущность, и естественной иерархией для тех, у кого был талант и сила.

В возрасте семнадцати лет Том знал, что у него есть талант и сила. Он знал, что ему не нужно внешнее подтверждение его природных способностей. Какая-то маленькая, незначительная часть его также поняла, что богатство и привилегии, дарованные ему за рождение Риддлом, ничего не значили в утопии видения Гриндевальда. Если бы Том не встретил свою бабушку и не узнал о своём происхождении, какой-то активист-революционер, немецкий Робеспьер{?}[Французский революционер, адвокат, один из наиболее известных и влиятельных политических деятелей Великой французской революции.] в остроконечной шляпе, мог бы увидеть дом на холме и захотеть его, и ему ничего не стоило бы выгнать магловских обитателей и забрать — поместье, все моторы и лошадей, оранжерею и сады себе.

Вот что Гриндевальд имел в виду под волшебниками, занимающими принадлежащее им по праву место в мире, а не влачащими жизнь в тени.

Том не был уверен, что был с этим согласен. Конечно, он знал, что он был создан для великих дел, высшей участи, чем остальные люди, но его не прельщала идея, что каждому волшебнику предоставят этот статус только за наличие магии. А возможность претендовать на любой кусок реформированного мира волшебников — это казалось неправильным по причинам, которые он не мог сформулировать. Он считал приемлемым реформировать мир волшебников в соответствии со своими предпочтениями, но не мог смириться с мыслью, что кому-то другому предоставят ту же привилегию.