Одного поля ягоды

Он рассказывал о своём равнодушии к семейным связям, и в прошлом, и в настоящем, и она вспомнила пару упоминаний, которые он делал о своей матери — женщине, которая обрекла его на плебейское имя, и её смерти при родах…

Он так никогда и не вырос из своей неприязни к семьям в целом — это было первым, что она заметила в нём, когда они встретились в приюте Вула много лет назад, — это и его безразличие к соблюдению принципов приличия. Такая неприязнь вспыхивала всякий раз, когда она упоминала о возможности усыновления. Это случилось лишь несколько раз и только в качестве гипотезы, но он был невероятно настойчив в этом вопросе.

Для человека, который представлялся таким незаинтересованным, он принимал это так близко к сердцу.

(Для человека, который считал себя сочувствующим тем, кто находится в менее благоприятных обстоятельствах, почему, скажите на милость, его мнение так раздражало её?)

Мистер Пацек навестил их в канун Нового года, прихватив корзинку с импортным шампанским — настоящим, а не тем игристым белым вином, которым начали разводить свои запасы отели, ведь Франция была захвачена Германией с прошлого года{?}[Франция капитулировала перед Германией 22 июня 1940 и 2/3 территорий, а так же колонии и заморские метрополии перешли под контроль коллаборационистского правительства (режим Виши).], а Канал был в блокаде{?}[Силы Союзников заблокировали Суэцкий канал в 1940-м году, чтобы перекрыть возможность поставок для фашистких Германии и Италии, поскольку блокада Суэцкого канала в Первую мировую показала себя крайне эффективной. Однако это негативно сказалось на общемировом товарообороте. Также Германия учла ошибки прошлого, и в этот раз блокада хоть и повлияла на них, но была не так разрушительна. ] и того дольше. Блокады не докучали волшебникам, и, судя по всему, на задворках Статута о секретности существовали консорциумы, сделавшие состояние на приобретении магловских товаров роскоши, их дублировании и поставке на рынок волшебников. Это объясняло, откуда в магазине в Косом переулке на прилавках с сыром и колбасными изделиями были десятки видов импортных продуктов, в то время как в местных магловских кулинариях выставляли конину.

Мастер оберегов также принёс ей книги, которые она не рискнула заказать, будучи в Хогвартсе. Она не знала, какие в замке были установлены защиты против учеников, приносящих опасные магические артефакты, но эта область была повсеместно названа «Тёмными искусствами», даже если её желаемые книги ссылались на неё лишь с академической стороны. Она знала, что у школы был список запрещённых предметов, включающий в себя вещи для розыгрышей вроде навозных бомб или прoклятых безделушек, которые многие старинные семьи собирали в своих залах.

Но она не хотела рисковать: у неё была идеальная, незапятнанная история дисциплинарных нарушений, и она хотела её такой сохранить, по крайней мере, пока она не заработает значок старосты. (Гермиона узнала в первом году, что старосты могли добавить пять дополнительных книг к разрешённому списку из десяти для выноса из библиотеки.) Ей также не хотелось тратить деньги с подарков на день рождения на редкую и дорогую книгу, только чтобы её конфисковали ещё до того, как она откроет обложку.

Из книг её больше всего интересовала переведённая диссертация, выпущенная в 1712 году Академией Магической Грамотности в Падуе, — исследование из первых рук заклятия Империус, написанная как треть из трёхступенчатого обучения Непростительным. После ратификации Статута о секретности МКМ{?}[Международная Конфедерация Магов] поручила исследовать все эффекты проклятий и определить, не усилит ли их нерегулируемое использование страх перед дьявольщиной и колдовством среди маглов. В этот период маглы всё время умирали от детских болезней и заразной чумы. Те смерти оставляли следы в виде пустул на коже или узелков на лёгких. На важных маглах, убитых волшебниками, не оставалось никаких следов, которые могли бы быть зарегистрированы судом коронера, что разжигало пламя паранойи среди воцерковлённой публики. И это ставило под угрозу магические сообщества, многие из которых были тесно интегрированы с ближайшими магловскими деревнями и до появления Статута находились под технической юрисдикцией магловских властей.

«После наложения проклятия испытуемый незамедлительно приобретал следующие признаки: пустое выражение лица, остекленевшие глаза, невнятную артикуляцию и нарушение способностей. Он не мог дать ответы на предварительно выданный список вопросов, пока не будет вынужден усиленным магическим давлением в сочетании с дополнительными пунктами для дальнейшего уточнения параметров исходных команд. Сыворотка правды настоятельно рекомендуется в качестве альтернативы в целях эффективного и гуманного допроса…»

Гермиона проглотила книгу за день, и, когда закончила с ней, у неё были вопросы.

— Сэр, — спросила Гермиона, откладывая книгу и вытаскивая свиток пергамента и карандаш. — Исследование говорит, что проклятие Империуса лучше проводить, чтобы заставить кого-то действовать, а не говорить, — в книге она прочитала, что долгое время содержавшийся в подземной лаборатории испытуемый не смог ответить на вопрос дознавателя, какой сегодня день недели. В этом был смысл: принципиальные исключения закона Гэмпа гласили, что волшебник не мог создавать информацию магией — если у кого-то не было ответа на вопрос, никакой объём магии не мог ему его дать. Поэтому это проклятие не будет полезным во всех случаях — у него есть очевидные ограничения.

— Большинство заклинаний имеют ограничения, — сказал мистер Пацек, призывая стул и трансфигурируя подушки и обивку на сидении. — В отличие от некоторых зелий и зачарованных объектов Вам необходимо быть на расстоянии заклятия от, эм, давайте назовём это — добровольца, — чтобы использовать заклинание. Наложение заклятий оставляет следы, самый заметный из которых — вспышка, созданная концентрированным всплеском магической силы. Книга называет её «жёлто-зелёной», но для меня это всегда был цвет шартрёза{?}[Французский травяной ликёр желтовато-зелёного цвета]. Точный оттенок и цвет заклинания с правильным намерением узнаваем для всех, кто когда-то его видел, и, насколько я знаю, большинство осуждённых за незаконное использование были пойманы, потому что о них засвидетельствовали.

— Это должно означать, что все, кто использует Непростительные заклятия, могут избежать наказания до тех пор, пока у них нет свидетелей, — пробормотала Гермиона. — В мире маглов существует множество способов дискредитировать свидетелей, и я не вижу, почему волшебники не могли бы ими воспользоваться. Бракоразводные процессы это всё ещё не что иное, как использование репутации мужа против репутации его жены.

До 1923 года развод мог быть возможен только по инициативе супруга и только по причине супружеской неверности. К настоящему времени и мужчина, и женщина могли подать на развод и не только из-за неверности. Основания включали в себя супружескую измену, жестокость и безумие. С этой точки зрения она могла понять нежелание Тома иметь какое-либо дело с институтом семьи и брака: даже если бы развод был возможен, подача на него вызывала резонанс в обществе. И для большинства людей раскрытие таких подробностей считалось скандальным и просто «не делалось».

— Совершенно верно, мисс Грейнджер, — сказал мистер Пацек, который был занят процессом украшения пуфика для ног. — До меня дошли слухи, что министр Гриндевальд наложил заклятие Империус на своих политических оппонентов, тех, конечно, кто был более полезен, и теперь они содержатся под, как он это называет, «домашним арестом». Но это лишь слухи, потому что он очень хорош в сокрытии того, что должно быть скрыто.

— Мне интересно, как он это делает, — сказала Гермиона. Она нахмурилась. — Предполагаю, что где-то используется ограничение. Что будет, если Вы под Империусом заставите кого-то наложить Империус на другого человека? Это возможно? Как долго можно это продолжать?

— Законный прецедент считает, что человек под Империусом не отвечает за свои действия. Хотя он и может наложить Непростительное заклятье на кого-то, пока исполняет чужие приказы, он не может быть осуждён за это, — ответил он. — Поэтому, думаю, можно создать цепочку. Что касается того, сколько людей можно связать «цепочкой проклятия», полагаю, что, как только Вы перешагнёте порог в три человека, границы приказа станут неустойчивыми. Если вы скажете «добровольцу» приказать следующему по очереди принести еду для Вашего ужина и так далее, последний может прийти к вам на порог с живым петушком.

— Этот прецедент означает, что кто-то может обойти закон, если у него был сообщник под Империусом, — сказала Гермиона, делая пометки на своём пергаменте. — Даже если сообщник и увидит накладывание Непростительного или даже если засвидетельствует убийство в общественном месте, для него не будет никаких последствий, если он покажет симптомы пребывания под Империусом или даже если он заявит, что находился под магическим принуждением. Это если суд волшебников будет следовать тому же принципу «вне всяких разумных сомнений», что и британское общее право.