Охота на охотника
Шрифт:
– А сам подумай, если бы спаслись все, незамеченным оно бы не осталось. Да и пятерых удержать от глупостей куда как сложнее, нежели кого одного...
Лешек, подумавши, вынужден был признать правоту отца.
И вправду... с одним человеком сладить проще. И увезти куда, и укрыть, и после...
– Да и почему она не объявилась? Я, конечно, не был частым гостем при дворе, но девочки меня знали, не стали бы опасаться. Значит, дело не во мне...
– Александр отступил от окна, развернулся, заложив руки за спину, и прошелся вдоль стены. На ней, отделанной темно-зеленой тканью, висели абордажные морские сабли, пара кистеней и даже шерстопер,
– Дело в собственном ее нежелании. А отчего оно могло возникнуть? На что женщина поменяет и долг свой, и права, и саму свою жизнь? Только на любовь... девочки... они были очень романтичными.
– И ты думаешь...
– Ольга, - император остановился напротив кирасы, начищенной до блеску. Поставленная на высокий постамент, она вполне сочеталась с батальным полотном.
– Она никогда не скрывала желания выйти замуж по любви. Не раз и не два просила маменьку о свободе. Настенька была слишком юной, Татьяна - чересчур привязана к родителям. Машенька же была не отделима от дворцовой жизни. Балы, украшения... она часами могла перебирать ткани, выискивая, что бы подошло для нового ее наряда. А вот службу в госпитале терпеть не могла, хотя и не перечила Аликс. Ольга же... она как раз прониклась идеями не то, чтобы сразу равенства, все ж чересчур несколько. Скорее уж она держалась с простыми людьми просто. Она сумела бы выжить вне дворца. Вне двора... к тому же старшая... пусть не все, но знала она многое.
...а знания вполне могла передать сыну.
Или дочери.
– Еще меня беспокоит Брасова. Все ж таки теперь я начинаю думать, что исчезновение ее вовсе не случайно. Могла ли она забеременеть от Мишеньки? До того у нее не получалось, несмотря на все старания, однако... она отличалась завидным упорством. Была довольно умна. И... полагаю, достаточно нагла, чтобы претендовать на трон, но при том осторожна. Она понимала, что если покажется, если даст заподозрить, то... я не оставил бы ей дитя. Не с ее амбициями, не с ее характером.
– Ты...
Отец укоризненно покачал головой: мол, за кого ты родного батюшку принимаешь.
– Я бы позаботился, чтобы мой племянник ни в чем не знал нужды. Да видит Бог, я был бы премного рад, если бы он появился. Слишком мы слабы теперь, чтобы разбрасываться родной кровью.
Вот только кровь эта, похоже, думает иначе.
– А знания, - Лешек перевернул страницу и уставился на женщину с некрасивым лицом. Что в ней было такого, что заставило цесаревича, второго после наследника претендента на трон, лишиться разума, связав себя узами брака с особой столь сомнительного происхождения, а достоинств и вовсе невеликих?
Умна?
По снимку не скажешь. Но будь и вправду умна, неужели бы стала дразнить императрицу? Или расчет был на то, что после отречения Николая, трон предложат его брату. Возможно такое?
Вполне.
И тогда она с удовольствием помогла заговорщикам... только не рассчитала.
...но все же...
Крючковатый нос. Глаза близко посажены. Брови редкие и лоб узкий, пусть и высоким глядится. В бусинах глаз видится раздражение, а тонкие губы кривятся в подобии улыбки.
...менталист?
Но неужели кровь не защитила бы дядюшку? Или... надобно все же наведаться в архивы, полистать родовые книги, посмотреть, кем была по крови эта женщина. А то, мнится, что-то многого Лешек не знает о старой крови и не менее старой силе.
– Знания...
– батюшка постучал пальцем по щеке.
–
– А он мог?
– Почему бы нет? Она жена венчаная, хотя и... маменька до последнего была против, потому и венчались они тайно, а это само по себе говорит о многом. Мишенька всегда был послушным сыном, но поди ж ты, взбунтовался. И после разводиться отказался наотрез. Любил он ее крепко, а любовь слепа...
...еще глуха и хрома на обе ноги.
И вот на кой Лешеку этакое-то счастье?
Глава 6
Глава 6
Лизавета маялась.
Душа требовала немедля отправиться к князю, убедиться, что он, если и не здоров всецело, то всяко здоровей вчерашнего, а вот разум подсказывал, что нужды в том нет. Небось, его уже и целители окружили, и слуги, и... и какое право имеет она, девица весьма сомнительная, явно оказавшаяся при дворе по случайности, вопросы задавать.
Погонят еще.
Или, что хуже - гнали ее много откудова, этого Лизавета не боялась, - сам он глянет с прищуром да и поинтересуется преехидненько:
– А чего это вы, девица Гнёздина, в чужих покоях забыли? Не иначе, как репутацию свою подпорченную.
Вот тут-то Лизавета и не выдержит.
Нет, топиться она не пойдет, благо местный пруд, преизящный в правильных своих формах, для утоплений годился мало, но вот страдать будет, не чета прежнему.
У пруда Лизавета и остановилась, глядя в полупрозрачную воду его, в толще которой сновали упитанные рыбины. Были они яркими, серебристыми, золотистыми и вовсе алыми, - вправду, маги тут хорошие работают, - и двигались неторопливо, степенно, словно бы осознавая собственную исключительность.
– А, Лизок, - этот голос заставил вздрогнуть и ухватиться за зонтик.
Зонтики, к слову, всем выдали вместе с нарядами, и если те хоть как-то отличались, то зонтики были совершенно одинаковыми - изящными, кружевными и до жути неудобными.
– Страдаешь?
– осведомился Освирцев, перебираясь через низенький кустик лапчатки. И ведь едва не поломал, медведь этакий. А главное, чего ему тут понадобилось.
– Нет.
– А говорят, страдаешь.
– Кто говорит, плюнь ему в рожу, - посоветовала Лизавета и зонтик сложила, взвесила в руке, приноравливаясь. А что, слабой женщине и зонт оружие. Не то, чтобы она ожидала от Гришки какой пакости... хотя... вон, глазки поблескивают, щеки разрумянились и разит от него... как в таком виде Освирцева вовсе пустили?
– Что ты здесь делаешь?
– Конкурс освещаю, - он отряхнул брюки, пиджачишко однобортный поправил. Шейный платок с крупною булавкой тронул.
– Слыхала, что на балу победительницу и объявят?
– Нет.
– А еще цесаревич наш, дурачок блаженный, ей руку и сердце поднесет.
– На блюде?
– На каком блюде?
– моргнул Гришка недоуменно.
– На серебряном, мыслю. Или на золотом. На медном как-то цесаревичу невместно сердце носить.
– Все-то ты шутишь, все-то скалишься, - он сделал шажок, а Лизавета зонт подняла, упреждая. И захихикал.
– Шутница ты, Лизавета... правда, мужчины на таких не женятся. Жена должна быть спокойною, тихой, незлобливой...