Охота на охотника

– Кому должна?

Вот что-то разговор этот совсем не клеился, и Лизавета поглядела по сторонам. Пусто. Ишь ты, загулялась она. А ведь почти все красавицы в парке остались. Правда, парк дворцовый таков, что в нем целый эскадрон красавиц растворится без остатку.

– Скажи, - Гришка облизнул мясистые губы.
– А верно ли бают, что ты, Лизавета, покровителя нашла...

– Какого?

– Так откуда я знаю. Тайного. Иначе б ты в жизни до финалу не добралась бы. Небось, девиц куда как посимпатичней отослали, а ты держишься... так как оно?

– Отлично, - Лизавета взялась за зонт обеими руками. Так оно сподручней, если бить придется. Зонта, конечно, жаль, но себя куда как жальче. А этот ирод знай, скалится и подступает, к воде тесня.

Рыбины в пруду засуетились.

– А если я тебе скажу, что скоро твой покровитель без головы останется?

Пьян.

И не только пьян. Вон, лицо бледное, а глаза темные, зрачки расползлись и, кажется, Гришка плохо понимает, где он и что творит.

– Это почему же?

– А потому, что затевается... интересное... я чую, Лизок...

Он руку выкинул, норовя Лизавету ухватить, но ныне, нетрезвый и не в своем уме пребывающий, был медлителен и неуклюж. Она с легкостью ускользнула и уже сама зашла за спину, ткнула зонтом.

– Чего творишь!
– взвизгнул Гришка, едва на ногах удержавшись.

– Так что затевается-то?
– Лизавета перевела разговор на другую тему.

– Ш-шалишь... затевается... откудова мне знать? Только Соломончик давече из городу отбыл вместе с семейством... приболел он... ага, как же... иродово племя... они, что крысы, при малейшем волнении готовы сбежать. Ничего, пусть бегут... газетенка его никчемушная скоро с молотка пойдет... будет знать, как людям правильным перечить... а ты иди сюда, потаскуха!

Он прыгнул, но Лизавета вновь увернулась и, оказавшись вдруг за спиной Освирцева, от души огрела его зонтом. А тот к радости немалой, оказался крепким, столкновение выдержал и, более того, даже не хрустнул. В отличие от Гришки, который аккурат хрустнул и, покачнувшись, растянулся на пыльной траве.

И вот чего с ним делать-то?

А с другой стороны... речи крамольные вел? В заговоре почти сознался? Вот пускай его и допрашивают. Правда... Лизавета прикинула, что до дворца она этого героя не дотащит, а бросать его тут - еще очнется, сбежит... разве что... поясок у платья имелся, а узлы вязать она в детстве научилась изрядные.

Так что, долежит.

Архивы при дворце имелись и преобширнейшие: и Морской, и Военный, и даже Дворянский, занимавший без малого отдельное здание. Хранились там не только родовые книги, копии грамот жаловальных да карт земельных, благодаря коим многие споры разрешались малою кровью, но и личные письма, и дневники, и многое иное, не всегда пригодного для оглашения свойства.

Имелся, впрочем, и еще один архив, расположившийся в подземельях, благо, было там сухо и прохладно, аккурат то, что бумагам для сохранности и надобно. Укрытый от глаз досужих, защищенный завесой хитрых проклятий, был он доступен лишь тем, в ком текла известная кровь. А уж хранил не только бумаги. Впрочем, ныне Лешека меньше всего интересовали, что регалии царские - венец Мономахов поблескивал рубинами, манил, - что артефакты древние.

Бумаги.

Книги родовые, казавшиеся на первый взгляд копией тех, иных, хранившихся в открытом архиве. Да только...

Пожелтевшие листы были хрупки, невзирая на пропитавшую их магию.

Имена.

И вновь имена...

...девица из рода... сочеталась браком с... третьего дня арсепня месяца... Господь благословил... первое дитя... четвертое в роду, ибо у отца имелось трое бастардов мужского роду, прижитых с сенными девками и одной актрисой.

Книга была полна и, пожалуй, хранила изрядное количество чужих тайн.

Взять хотя бы род Вяземских, прервавшийся во время смуты. Основная ветвь сгинула в революционных пожарах, но если вспомнить, что у Михаила Вяземского трое братьев имелось.

...двое стали смутьянами и конец свой нашли на поле брани, а вот младшенький пошел в маги и ныне себе поживал весьма неплохо, выбившись в профессора. Надо будет предложить ему титул, авось не откажется. Лешеку понадобятся верные люди.

...или вот Ястрежемские, сановитые, но малочисленные. Ныне от рода осталась престарелая тетушка, предпочитавшая время проводить в молитвах, нежели при дворе. Правда, сказывали, что сие происходило не от богомольности, а исключительно в силу на редкость неуживчивого характера. Компаньонки и те от старухи сбегали. Обрадуется ли она, узнав, что у братца ее была связь с одной особой не самых великих чинов, и что особа та родила двоих детей, которые...

...не обрадуется.

Но и роду исчезнуть не позволит.

Ах, многое хранилось на желтых страницах. И теперь Лешек переворачивал их, прислушиваясь к отклику. Книга сама писала историю древних родов, связанных с нею узами крови, и узы эти было не разорвать, не ослабить даже. Магия, темная, не самого доброго свойства, еще работала.

Впрочем, к книге давно не обращались, не поили кровью, а потому спала она, и Лешека мутило от мысли, чего будет стоить пробуждение.

Оставить бы, как оно есть.

Уйти.

И самим искать... это ведь просто... надобно внимательней быть. Войска начеку, маги упреждены. Бунту не позволят случится, и если так, то рано или поздно, но отыщут они смутьяна.

Рано.

...или поздно.

Книга шелестела мертвыми страницами, и все-то до одной были заполнены. Она словно красовалась, чуя близость того, кто мог призвать ее к ответу. Ну же, цесаревич, неужто не осмелишься? Ведь пришел же, а значит, есть вопросы. И ответы найдутся, они хранятся тут, протянулись, застряли в сети крови, попробуй-ка, вытащи.

Если хватит духу.

Страницы развернулись.

...а вот и первое древо.

Некогда могучее, но многие имена в кроне его поблекли. Лешек положил ладони темную хрупкую кожу. Закрыл глаза. Вздохнул. И неровные буквы задрожали, поползли, словно мурашки, по стволу... имена? Нужны новые имена? Будут.

Только куда им стать-то? Небось, тесно стало, все страницы исписаны, а новых... ты ведь все принес, цесаревич? Ты ведь знаешь, что делать?

Лешек знал, но...

...он ведь надеялся управиться и без того, однако книга пила его силу, и только. Разве что чернила чуть потемнели.

Не выйдет.

Он оторвал руки и оперся ими, дрожащими, о столешницу. Огляделся. Сплюнул под ноги, благо, пол земляной, и не такое выдержит.

Взял...

...троих хватит?

Из городской тюрьмы. Душегубы, которых петля ждала за дела былые... петля - это честно, но Лешеку нужны ответы. И не только ему.

Можно ли откупиться от смуты малой жертвой? И не будет ли та напрасною?

И не потому ли отец так и не набрался духу спросить? Книгу оживляли в последний раз еще тогда, во время смуты, и делали это грубо, взламывая запоры кровью. О том, сколько тогда пролилось, Лешек старался не думать.