Охота на охотника
Шрифт:
...разве ж ей позволят.
Идти.
Не замечая их. Не глядя на руки, которые протянулись к тропе. Сперва показалось, что эти руки собираются вцепиться в алую ленту, но нет, скрюченные пальцы расправляются, выгибаются ладони, соединяются одна с другой.
И вот уже сама лента ложится на них, на мост, сотворенный из людей.
– Что... происходит?
– Хелена и та приходит в себя.
Она смотрит на женщин с ужасом, а те... улыбаются.
– Иди, девочка, - говорит седая старуха с бельмяными глазами. Она не похожа на других, и потому Лизавета поспешно отводит взгляд: есть то, на что смотреть не стоит.
– Иди... им обещали достойную
Спеши.
Беги.
Быстрей, пока руки держат, пока живет тропа, проложенная меж миром живых и мертвых. Пока держат ее руки мертвецов, пока питают силой жизни. И бьется в висках одна-единственная мысль: а что, если не успеют...
...бросить.
Хелена медленная. Она и сейчас не особо спешит, то спотыкается, едва не падая, то вовсе останавливается в раздумьях, не понимая, как его мало, времени. Она вздыхает.
Трогает губы, то ли вспоминая о поцелуях, то ли...
...она здесь давно и сама не против остаться.
Нет.
Лизавета дергает случайную подругу, заставляя идти. Тянет за собой едва ли не волоком. Ругается. И чувствует спиною взгляд слепой старухи.
Именно.
Нельзя верить лицам, а... вернуться... уже рядом дверь. Тянет из нее... живым.
Кровью пролитой.
Жертвой вольной и невольной. И чем больше они медлят, тем...
...что-то страшное произойдет. И Лизавета, оглушенная этим пониманием, хватает Хелену, толкает ее в алое огненное пятно перехода, и почти даже не удивляется, когда то, получив подношение, начинает таять. И стремительно так...
Лизавета успеет.
Она...
Она закрывает глаза и шагает, стараясь не думать, что застрять в мире мертвых - не самый дурной вариант. Гораздо хуже застрять в двух мирах сразу.
Глава 33
Глава 33
Лешек смотрел на двоюродного братца, который стоял прямо, хотя из глаз его текли кровавые слезы.
– Знаешь, - просипел Мишка.
– Я не думал, что будет настолько... больно. Дерьмово, да?
– Наверное.
Бой там, наверху, стих. И настало время целителей, отделяющих раненых от раненых. В извечной своей любви к живому они не станут делать различий, но...
...список есть.
И Анна Павловна, коль уж уцелеет, всенепременно пройдется, касаясь некоторых бледною ручкой своей...
...не всех можно казнить, но те, кто устроил резню, должны уйти. И если не Анна Павловна, то... Лешек сам позаботится.
– Все равно...
– Мишка закрыл глаза, но кровавые слезы катились по лицу.
– Я... надеялся... что хватит... на обмен... сотня душ... сотня... не думай, что мне доставляло удовольствие убивать. Я... мне было жаль... будь иной вариант...
– Был. Ты мог бы просто прийти...
– Не мог... сперва... мне говорили, что меня спрятали, чтобы уберечь... как же... наследник... кому нужен конкурент? И я верил... всем им верил... позволил себя... изуродовать. На Дашку не держи зла... она бестолковая и меня жалела. А на деле подлости в ней нет... дурость - вот есть и изрядно. И еще трусовата, конечно, но это...
– Сам разберусь.
– Разберись, - Мишка поднял руку. Двигался он медленно, то ли опасаясь, что от резкого движения драгоценный венец упадет, то ли просто сил не было.
– Но не обижай. Пожалуйста... сошли куда, если уж на то пошло... и братьев моих... Егорка умный, засранец, ему бы учиться, но младшенький... матушка в нем души не чает...
– Думаю, что тебе бы не тратить силы, - Лешек поднял один из негодных камней, покрутил и кинул в ларец, подобными каменьями доверху наполненный.
– Глядишь, и живым останешься.
– Чтобы на плаху?
– Кто ж тебя на плаху сошлет? Слишком много объяснять придется. Нет, удавят потихоньку и все дела.
– Спасибо за откровенность.
Кровь пошла из уха, и Мишка закрыл глаза, скривился.
– Больно.
– Тогда сними.
– Нет... я должен... ее вернуть... иначе все зря. Понимаешь? Заговор этот дурацкий... смешно, они там ждут, что сейчас я поднимусь с этой шапкой и заставлю всех склониться передо мной... к слову... передай Егорке... и остальным... бомбы бы не взорвались... не взорвались бы... мне просто надо было, чтобы... чтобы все думали, что оно по-настоящему.
Кровь пропитывала рубашку.
И запах ее, сладковато-горький, отчего-то цветочный, заставлял Лешека морщиться. От тех, которых он принес в жертву книге и, как выяснилось, зря, пахло иначе.
– Чтобы... на краю... ты не представляешь, до чего сложно найти кого-то, кто сможет не просто пойти, но вернуться... я... ее... долго... так долго... угасший род... слишком много их угасло... Дымовы некогда славились своей способностью возвращать... души... только... они боялись... сперва надеялся на свягу... но она... слишком... другая... могла унести не туда, ей разницы нет, к живым или мертвым... а Гнёздина... обыкновенная девочка с необыкновенной кровью... баронесса.
От смеха у Мишки кровь горлом пошла, но он лишь сплюнул под ноги.
– Я... наблюдал за ней... за всеми... тот пустырь... она сумела переступить через себя... сумела достучаться до мира, только... сама не поняла, как оно произошло. Все-таки... надо что-то делать с этими... уходящими знаниями... многое потерялось и еще больше потеряется, если...
– Сделаем.
– Хорошо... никому не верь... из тебя выйдет отличный Император, правда, не обижайся, если после сегодняшнего Кровавым прозовут.
– Ничего, - Лешек кривовато усмехнулся.
– Как-нибудь да переживу...
– Куда ж ты денешься... заметь, твою... матушку... я не тронул... мог бы... те, кто пришел... в архивах родов много интересного... раньше мир принадлежал не только людям... и иные отнюдь не своей волей его уступили... есть способы... но... я решил, что с Великим Полозом мне не с руки ссоры затевать... да и зачем...
– Помолчал бы ты уже, смертничек?
– В гробу намолчусь, - Мишка вытер кровь рукавом.
– Думаешь... успеют? Она ушла... рыжая... это огонь... раньше... их предки... могли из волос вязать нити, по которым спускались в мир мертвых... и там... уже там...
Он запнулся, застыл и Лешек, даже подумал было, что сердце безумного его родственничка вот-вот остановится, но нет, сдюжило, застучало ровно и быстро.
– Больше... не с кем... все от меня чего-то ждали... титулов... земель... представляешь, порой ругаться начинали, деля то, что им не принадлежит... или друг под друга заговоры плести... заговоры в заговоре... смех один.
Смех.
Горький.
Что там, наверху, творится? Справляются ли? В Керненских Лешек уверен. И в Таровицких. И... но все одно без пострадавших не обойдется, вопрос лишь в том, кто пострадал и насколько серьезно.