Охота на охотника

Безумная мысль.

Именно своею кажущейся логичностью безумная. Создать искусственно возбудителя болезни, объединяющего худшие черты чумы, лихорадки и черт знает чего еще. А потом придумать вакцину, как от оспы... или иных болезней... и быть может, повезет, и одна эта вакцина убережет от всего и сразу, но...

Безумие!

– Он и создал. Это правда. С заразой получилось...

У хорошего мага при толике знаний и избытке силы? Властимира не сомневалась. Только удивлялась, насколько слепа была.

А еще бестолкова.

Иначе дочь обратилась бы за помощью к ней. Она бы могла... что? Спросить совета у никчемной, по мнению отца, матери? У слегка безумной, пусть и похожей на нормальную?

Довериться той, кто решился на развод?

– Ты не виновата, - подал голос Довгарт.

Неправда.

Виновата. Позволила себя изуродовать. И получается, не только себя. Вырвалась на свободу, а дочь... сердце вновь заныло, и Аглая нахмурилась, велела:

– Прекрати, или я всех прогоню.

– Нет, - Властимира позволила взять себя за руку. Так и вправду было спокойней.
– Продолжайте. Хотя... я так понимаю, что от опытов над крысами они перешли к людям? Что случилось? Лекарство не работало?

– Сперва работало... как им показалось, - Дубыня переступал с ноги на ногу.
– Многие, правда, до этого не дожили...

...ничего не получается с первого раза.

Не в медицине.

И стало быть, были первые подопытные. Вторые и третьи. Десятые? Двадцатые? На котором болезнь отступила?

– Они добавили кровь Аглаи, - Дубыня дернул головой.
– Это напугало Яську. Она предлагала собственную, но муж отказался. А вот ее... ее подошла. Она что-то там стабилизировала, не знаю, не спрашивайте... я все сжег, чтобы ни листочка, ни...

Властимира прикрыла глаза.

Аглая?

Вот, стало быть, что напугало дочь... конечно... смерть других она готова была пережить. Смириться с необходимостью жертвы во имя науки. Затокин тоже смирялся. Он часто говорил, что стоит пожертвовать малым, чтобы достичь большего.

Он умел рассказывать красиво.

И не только он, стало быть. Любимый ученик... подобное к подобному... тошно-то как. Но гордость не позволит показаться слабой. А еще тепло.

– Это все было... давно, - Довгарт встал и обнял ее, нелепо, неловко, но как сумел. И сразу стало легче.
– Она была взрослой. Должна была понимать, что творит.

Но не понимала.

Или не хотела понимать, пока дело не коснулось Аглаи... хорошо, хоть ее Яська любила, если не позволила коснуться.

– Что было дальше?

Дубыня заложил руки за спину, прошелся по комнате, оставляя проплавленные следы на ковре. Того и гляди пожар вспыхнет, но нет, управился с собой.

– Дальше... я точно не знаю. Я не успел... и писем она не оставила. Последнее, о чем просила, защитить Аглаю... она писала, что Затокин хочет поставить эксперимент в полевых условиях. Ему хотелось славы, и он спешил, а Яська испугалась за дочь... если лекарства не хватит вдруг, то он вновь примется выкачивать кровь. Или не только кровь...

Эксперимент в полевых условиях?

И стало быть, в эпидемии виноват не старый погост, зараза на котором тихо спала не одну сотню лет? Но... что пошло не так? Вакцина не подействовала? Или возбудитель оказался чересчур подвижен? Он, изменившись в человеческом теле - а такое случается часто - находил себе новые жертвы. И вновь менялся. Он оказался на удивление живуч, чего от него не ждали.

А еще вирулентен.

– Я приехал, когда зараза расползлась. Мы остановили ее, но... огнем, - Дубыня замер у окна, и теперь Властимира видела лишь его спину.
– Мы обкладывали огненным валом деревни. И ждали... пока все не умрут, ждали. Мы поставили посты на реках. Мы перекрыли дороги. Мы... созвали всех целителей, кого только могли. Да без толку...

– Как они умерли.

– Мама, - подала голос Аглая.
– Мама его убила... я... я помню. Не надо, дядька Дубыня, я... я уже не была такой маленькой. И вспомнила вот... маме было плохо. Наверное, она тоже заразилась. На лице появились пятна. Вот тут.

Аглая коснулась щеки.

– И на лбу тоже, - она прикрыла глаза.
– И еще кровь у нее шла из уха... она кричала... она поняла, что умрет... и не только она. У отца сыпь пошла... по шее... он, наверное, испугался.

Еще бы.

Вряд ли этот ублюдок планировал ставить эксперименты на себе самом.

– Он взял меня вниз. В лабораторию. Он обещал, что мне не будет больно, но я тогда сильно испугалась. Я не знаю, почему... закричала. Прибежала мама... вырвала меня. Я помню все, только как-то странно, будто кусочками. Вот мы внизу. Вот наверху. Мама меня прижимает, а отец кричит, что я - их шанс, что... нужно взять мозг, там концентрация вещества будет выше... и мама тоже кричит. Что он обезумел, что все... все закончено. Он ее толкнул. Дернул меня за руку. Я тоже закричала. Со страху. Его укусила, а он меня ударил. Он никогда меня не бил.

...она разглядывала бледную кожу с крохотным шрамиком.

– Я спряталась... вырвалась и спряталась за столом. А он сказал, что это бесполезно. Что... я всего-навсего ребенок. Ничем от других не отличаюсь и вообще... будут еще дети. А он гений и должен жить. И тогда мама его ударила. Кочергой. По голове. А потом еще по спине... и попала острой частью... проткнула... и вытащила. Засмеялась так громко-громко.

– Девочка...

Аглая закрыла лицо руками.

– Она сказала мне уходить... сказала, что ошибалась, что... нельзя позволить заразе и дальше... надо, чтобы дом сгорел. Весь. Она... вытащила полено из камина. И второе... я сидела тихо-тихо. Было так страшно... потом она вдруг споткнулась и упала. Огонь же... пополз... я смотрела на него. Надо было уходить, а я сидела и смотрела. Пока не появились вы...

– Я опоздал.

Аглая покачала головой.

– Вы пришли вовремя. Как понимаю... тогда температура поднялась достаточно высоко, чтобы убить возбудителя. Поэтому вы не заразились. А я... мне или повезло, или у него действительно получилось.

– Повезло, - жестко отрезала Властимира.

– Да, бабушка... я тоже так думаю.

– Я сжег поместье. Потом уже и... вашу лабораторию. Всю. Закрытую библиотеку тоже. Я... опасался, что если пришлют кого расследовать, то...

...суд.