Окассен и Николет

люблю еще больше, чем вы меня.

— Увы,—ответил Окассен,— друг мой

нежный, не может этого быть, чтобы вы любили

меня так, кале я вас. Женщина не может так

любить мужчину, как юн ее. Ведь любовь

женщины живет в ее глазах, в кончиках грудей

и в пальцах ног, а любовь му;кчины заключена

в его сердце, откуда она уйти не может.

Пока Окассен и Николет так разговаривали,

городская стража внезапно появилась на улице;

под плащом у стражников были спрятаны

обнаженные мечи. Ибо граф Гарен приказал им,

если они встретят Николет, схватить ее и убить.

А сторож на башне видел, как они шли,

и слышал, как они говорили между собою о

Никол ет и грозили убить ее.

„Боже,—сказал он себе,—как будет жалко,

если они убьют эту славную девушку! Будет

добрым делом предупредить ее так, чтобы они

не заметили, и помочь ей спастись от них.

Иначе они ведь убьют ее, и от этого умрет

Окасоен, мой молодой господин, а это будет

большая беда".

Здесь поется:

С торож этот был герой,

Храбрый, с (честною душой,

Был он ловок ж умел,—

Песню чудную им спел:

„Девушка, ты так «мела

И красива и мила,

Золотистая, в кудрях,

Смех в сияющих глазах.

Вяжу я, хоть ты молчишь,

Ты с любимым ;говоршпь.

Умереть он рад, любя.

Я ж хочу спасти тебя.

Слушай. Осторожна будь!

К нам солдаты держат путь.

Взять тебя они должны,

Их мечи обнажены,

Чтоб убить тебя верней,—

Беги скорей!

Говорят, рассказывают и повествуют:

Ах,— сказала Николет,— пусть

покоятся в блаженном мире души твоих родителей за

то, что ты так благородно и ласково меня

предупредил об опасности. Если богу угодно, я

уберегусь от них, и пусть он мне в этом поможет!

Она закуталась в своп плащ и укрылась в

тени столба, пока они проходили мимо, йотом

простилась с Окассеном и пошла, пока пе до-

стигла стены замка. Стена эта была в одном

месте разрушена и наскоро заделана. Николет

перелезла через нее и очутилась между стеною

и рвом. Взглянула она вниз, видит — ров

глубокий и крутой, и стало ей страшно.

„Создатель милосердный, если я упаду, то

сломаю себе шею, ai еслдас я здесь останусь, меня

найдут завтра и ©ожгут в огне. Пусть уж лучше

я умру, а то завтра весь город будет на меня

дивиться".

Она перекрестилась и стала скользить вниз

по склону рва, а когда достигла дна, ее нежные

руки и ноги, которые до тех пор не знали ран,

были вое исцарапаны и исколоты, и кровь шла

наверно в двенадцати местах, а она не

чувствовала ни боли, ни страданий,—так ею

владел страх.

Но если трудно было спуститься в ров, то

выйти оттуда было еще труднее. Но она

подумала, что там оставаться ей не годится, и,

найдя заостренный кол, который горожане

бросили сюда, защищая замок, она шаг за шагом

стала € большим трудом подниматься и,

наконец, вышла наверх.

Там был лес на расстоянии двух выстрелов

из лука и тянулся он па добрых тридцать миль

в длину и в дпирину, и были в нем дикие звери

и всякие гады.

Она боялась итти туда и думала, что там

ее съедят, но потом вспомнила, что, если ее

Здесь найдут, то отведут в город и сожгут там.

Здесь поется:

Перейти глубокий ров

Многих стоило трудов.

Никол ет, что так чиста,

Молит вся в слезах Христа:

„Царь небес, куда итти?

Мне закрыты все пути.

Если в темный лес пойду,—

Смерть сейчас же там найду.

Стану пищей я волкам,

Львам и диким кабанам.

Если ж я останусь тут,—

На заре меня найдут,

И тогда несчастной мне

Предстоит, сгореть в огне.

Боже мой, спаси меня!

Лучше пусть достанусь я

На съедение волкам,

Львам ж диким кабанам,

Чем опять в Бокер итти

И смерть найти".

Говорят, рассказывают и повествуют:

^олго жаловалась так Николет, как вы

уже слышали. Она поручила себя богу и пошла,

пока не достигла леса. И не смела она войти

в глубь его, так как боялась диких зверей и

гадов, и спряталась под тень густого куста.

Там ее охватил сон, и опа проспала так до

рапней зари следующего дня, когда пастухи

вышли из города и привели свои стада пастись

па опушке леса у реки.

Там они отошли в сторону и сели на берегу

славного ручейка, который протекал на опушке

леса, разостлали на траве плащ и положили на

него хлеб. Пока они ели, Николет проснулась

от пения птип, и говора пастухов и- подошла

к ним.

— Милые дети,— сказала она,— бог вам на

помощь.

— Бог да благословит вас,— ответил тот,

который был поразговорчивее других.

— Милые дети,—продолжала Николет,— не

знаете ли вы Окассена, сына графа Гарепа?

— Конечно, знаем, даже очень хорошо.

— Если бог вам поможет, милые

дети,—сказала она,—передайте ему, что в этом лесу

водится зверь: пусть он придет охотиться на пего,

и если ему удастся его захватить, то ни одного

кусочка этого зверя он не отдаст и за сто марок

золотом, даже и за пять сотен, и за свое