Окно в Полночь
Шрифт:
Пес зарычал, припав на передние лапы. Знакомо зашуршали крылья, и из ниоткуда вынырнул Муз. Посмотрел на парня, на меня, и как заорет:
— Беги! Быстро домой! — и вспыхнул синей звездой.
Парень дернулся, выдохнул «Ключ!.. Точно писец!..», но сделать ничего не успел: Муз аккуратно приголубил его бутылкой, и «попугай», погаснув, рухнул в сугроб. А вот пес…
— Домой, дура!
А мне-то показалось, что мы поладили…
Я не стала ждать расправы. Стартанула так, как в жизни не бегала. Выскочила на дорогу и, поскальзываясь, промчалась вдоль дома. Еще один дом, поворот — и мой подъезд… Я невольно оглянулась, испуганно икнула и ускорилась. Пес «перерос» соседский черный джип и полыхал степным пожаром. И гореть бы мне, но… Пес молча рвался вперед, буксуя
Промчавшись вдоль дома, я взлетела по ступенькам и на автомате рванула дверь подъезда. Опять «отмерзла», слава богу… До своей квартиры я добралась почти без препятствий. Почти. Столкнулась с кем-то темноте, испугалась и рванула наверх на всех парах. И затормозила о свою дверь. Ушибла плечо, выудила из кармана ключи и нащупала замочную скважину. На лестнице раздались торопливые шаги. Какой тут нафиг сотовый с подсветкой, и зачем я на десять замков запираюсь…
Удивительно, но все замки я открыла в полнейшей темноте и с первого раза. Мышечная память — штука полезная, да. Ввалившись в квартиру, я быстро закрылась и включила свет. Баюн сидел в коридоре и смотрел на меня, не мигая. Я сползла по стеночке, уронив пакет с подарками. Дыхание сбивалось, сердце колотилось как сумасшедшее, руки-ноги тряслись и немилосердно кололо в левом боку. Но я — дома. Добралась…
Звонок напугал до икоты. Я быстро отползла в сторону и испуганно посмотрела на дверь. Трезвон повторился. Черт, че-то страшно…
— К-кто?.. — пролепетала я.
— Василиса! — встревоженный голос дяди Бори. — Дочка, ты в порядке?
У меня отлегло от сердца. Я с трудом встала, сбросила на пол шубу и дрожащими руками открыла дверь. Сосед уставился на меня как на привидение.
— Вася, — он озабоченно нахмурился, — что случилось?
— Ах, так это я вас на лестнице… — промямлила я. — И вы за ключами…
— Василиса!..
— Э-это с-собака все… — путано объяснила я, ища в сумочке ключи. — Я их б-боюсь, а она н-напала… в-во д-дворе… В-вот. С-спасибо, что… — и запнулась.
Дядя Боря взял свои ключи, посмотрел внимательно и покачал головой:
— Вася-Вася… А на ночь глядя-то зачем одна ходишь?
— Б-больше н-не б-буду… — пообещала честно.
— Ладно, отдыхай, к утру все забудется, — сосед ободряюще улыбнулся. — Успокоительное есть?
Я кивнула.
— Если вдруг что — приходи в любое время, договорились?
Я снова кивнула и попыталась улыбнуться. Судя по сочувственному взгляду, вышло неважно. Дядя Боря пожелал спокойной ночи и ушел. Я быстро закрыла дверь и опять села на пол. Ноги не держали. И страх всколыхнулся с невиданной силой. «Писец» — так меня назвал «парень». Что бы это значило, зачем я кому-то понадобилась?.. А может, послышался не «пИсец», а «писЕц», в том смысле что… Но тоже не клеится. У меня и друзей-то нет кроме Валика, про врагов вообще молчу…
— Дура! — позвучало рядом сиплое и усталое. — Мало того что бездарь, так еще и бестолочь!
Муз сел на пол. Обвисшие крылышки, бледно-голубая кожа, потухший взгляд, дрожащие ручки с неизменной бутылкой. Он сердито глотнул пива, зыркнул на меня злобно и… упал в обморок. Бутылка со стуком покатилась по полу, и Баюн, подняв лапку, остановил ее движение. Подошел мягко к Музу, обнюхал его, кивнул и повернулся ко мне. Обнюхал мои штаны и утробно зарычал. Я вытянула ноги и вздрогнула. Светлые штанины по колено, там, где псина мордой терлась, — в мелких темных пятнах, будто искрами прожженные. Кот зашипел на штаны, сверкнул глазами. А кухонные часы тихо пробили полночь.
Я изумленно выругалась. Не может быть, я же от Альки часов в пять вечера вышла!.. Не может быть…
Глава 2
«Движенье стало смыслом жизни,
Что дальше будет — все равно…»
(«Ария»)
Как известно, восемьдесят процентов наших дней начинается одинаково — звенит будильник. Моя жизнь — не исключение: будильник на прикроватной тумбочке верещал, как сирена при пожаре. Собственно, я специально такой сигнал поставила — говорят, чем противнее звук будильника, тем быстрее проснешься. И я проснулась. И честно попыталась встать. Но как вылезти из теплой постели, когда у подушки урчит кот, а по комнате гуляют ледяные сквозняки? Нет, конечно, есть обстоятельства, перед которыми не устоять даже лени… Но если я буду их ждать, то кто пойдет на работу? Ничего-ничего, скоро отпуск… И почему год до отпуска — терпится, а три дня — уже нет?
Я сползла с постели вместе с одеялом и поплелась на кухню. Включила чайник и села на табуретку. Проклятые кошмары… Я вздрогнула, вспоминая пса и этого… непонятного. Ведь как наяву почудились… Чайник щелкнул, выключаясь. Так, ладно, Вася. Собираемся. Я с сожалением рассталась с одеялом, заварила кофе и поставила греться блины. Два дня безделья, пьянка и — свобода! Относительная и недолгая, но тем не менее.
Сходив в ванную, умывшись и взбодрившись, я снова пошла на кухню, но в коридоре остановилась. Присела на корточки и расправила лежащие на полу лыжные штаны. И невольно поежилась. Нет, ведь почти убедила себя в том, что все приснилось, почти… Штанины, прожженные по колено, и на валенках — такие же дырявые пятна. Только выбрасывать, хотя жалко… Штаны — ладно, а валенки — дорогие, с ручной вышивкой… Муз, обняв бутыль, спал в коридоре на комоде, свив себе гнездо из шарфа. И выглядел неважно — слишком светлая кожа, тельце мелко дрожит. Кто же ты такой, а?.. И что вчера было?..
Я заботливо укрыла Муза вторым шарфом, посмотрела на него уныло и пошла собираться. Что за жизнь — и дома страшно, и из дома выходить — страшно… Но волков бояться — в лес не ходить. К тому же день — не ночь, плюс понедельник, народу на улице много — кто на работу идет, кто за подарками. Палиться шутникам будет не с руки.
Сон с героем я не запомнила, поэтому за завтраком с интересом прочитала новые двадцать страниц. Чувак прошел еще одну инициацию, то бишь четвертую и в последнем абзаце задремал в углу. И тут бы его и порешить бы… Но некогда. Скинув файл на флешку, я быстро оделась, подкрасилась, заплела косу и отправилась на работу. Хорошо бы сегодня-завтра Гриша замену подогнал… Хоть будет, чем заняться. Пока объясню все тонкости работы с версткой — глядишь, и день с пользой пройдет.
Улица напугала. Неожиданно и сильно. За каждым деревом мерещился не то собаковод, не то пес, не то чья-то тень. Только панической атаки для полного счастья не хватает… А еще ноги болят. Вроде пробежала-то всего ничего… Заставить бы себя как-нибудь спортом заняться, но… «Сынок, это фантастика!». Стоит пойти в спортзал, как появляется Муз, и ага. Бедненький, как он вчера выложился, пса за хвост таская… Я истерично хмыкнула. Крыша, стоять!
На работу после всех переживаний я прибежала нервно-возбужденная и жаждущая общения. И позитива. Насмотришься гадости — и сразу в люди тянет. В людях, конечно, гадости тоже много, но ей хоть отпор можно дать. В отличие от светящейся зеленой псины и прочих параненормальных вещей. Она же такой спецэффектной была — Голливуд отдыхает! И вряд ли наши доморощенные гении смогли бы такой сотворить… Короче, прав глюк. Приду вечером домой, разбужу его и заставлю объясняться. Пора верить. Как бы бредово все ни выглядело со стороны.
Общение мне предоставили сразу. Едва я переобулась и включила комп, как из своей берлоги выглянул Гриша и сообщил, что ко мне очередь. На замену. Я обрадовалась и быстро, даже над кофе не помедитировав, сваяла проверочный тест. Обычная статья с двадцатью необычными и весьма распространенными в нашей газете ошибками. Я вообще всех журналистов давно по ошибкам вычисляла, без подписи угадывая, чей «шедевр» правлю. Анютку — по «-тся/-ться», Леру — по пропущенным словам, Костю — по обилию запятых, а Гришу — по Фрейду.