Окрестности сорока

Он, крадучись, прижимаясь к самому краю тротуара, - чтобы не быть обнаруженным, - последовал за ней.

Очутившись за церковью, на ярко освещённой площади, наш герой увидел, как Луна-Яичница села в автомобиль сиреневого цвета, который тут же, попёрдывая, отчалил.

– О, боже!
– подумал Свин.
– Это же разъёбанная, сиреневая тарантайка этого гнусного негодяя, Хвостенко. Голос из трубки, по-видимому, не врал. Немедленно же вдогонку за ними! И всё проверить самому!

....................................................................................

Пока наш герой пытался завести промёрзший мотор своего транспортного средства, Луны-Яичницы давно уже след простыл. Тем не менее, Свин решил ехать прямо в военный городок на квартиру Хвостенко, - он знал, где тот обитает. Хвостенко был здоровенным и грубо-тупым малым и вполне мог бы навалять нашему герою тумаков, если бы дело дошло до драки. Пистолета Свин не взял, - от греха подальше, - он был готов биться до последнего в рукопашную, и, в случае необходимости, даже погибнуть за свою любовь.

– Однако, - странно!
– подумал он, уже едя по раздолбанной, скользкой дороге в сторону военного городка.
– Хвостенко же женат и у него есть даже ребёнок. И живёт он вместе со своей семьёй. Следовательно, везти Луну-Яичницу к себе на квартиру он не может.

Где же, ёб тать, мне их теперь искать?

Дорога, извиваясь в лунном свете грязновато-бёло-зелёной лентой, бежала через густой сосновый лес. Довольно часто прямо перед колёсами с неистовой прытью проскальзывали жирные лесные зверушки - не то зайцы, не то - поросята, не то свинозайцы, - и, чтобы не раздавить их, Свину приходилось резко притормаживать. От этого машину заносило по скользкому грунту к обочине дороги, и колёса издавали зловещий скрежет, гулко разносимый эхом по лесным окрестностям.

Наш герой уже, было, почти совсем доехал до военного городка. Оставалось пересечь лишь поляну, бывшую за поворотом дороги, и небольшую берёзовою рощицу.

Вынырнув на освещённую ярким лунным светом поляну, Свин тут же заметил у её конца, у обочины дороги, злосчастный сиреневый автомобиль.

– Это они!
– мелькнуло в его воспалённой голове, и он тут же остановил машину и погасил фары, надеясь, что находившиеся в сиреневом авто Хвостенко и Луна-Яичница не заметили его.

Похоже, что это так и было, потому что, довольно ярко высвеченный бледным месяцем и находившийся метрах в ста от нашего героя, автомобиль не сдвинулся с места.

Свин вышел из своей машины в холодную ночь и чуть было не захлебнулся от ледяного воздуха. Подкравшись потихоньку к автомобилю Хвостенко, наш герой заметил, что машину регулярно потряхивает и, что из её салона доносятся женские крики и мужское постанывание.

– Ебутся, - хладнокровно заключил Свин и поспешил вернуться к своей машине, решив подождать и убедиться, что в сиреневом авто действительно находятся Луна-Яичница и Хвостенко.

Наш герой ждал долго и порядком замёрз в остывающем салоне своего тарантаса. Наконец, из сиреневого авто вышли двое. Это были они - дылда Хвостенко и миниатюрная Луна-Яичница. Они явно имели намерение помочиться, - так как повариха присела на корточки возле одиноко торчащего посреди дороги пенька, а вставший тут же рядом лейтенант достал из штанов увесистую елду и пустил на искрящийся снег дымящуюся струйку.

Наблюдая всё это, Свин сохранял удивительное даже для него самого хладнокровие, - желание драться куда-то улетучилось.

– Ни Хвостенко, ни Бабила не виноваты. - Думал он теперь.
– Уж если и надо с кем разбираться, - так это с Луной-Яичницей. И отдельно, - с глазу на глаз.

Потом неверные повариха и лейтенант снова забрались в машину и куда-то поехали. Свин не стал следовать за ними. Всё и так уже было ясно.

VIII

По дороге домой хладнокровие начало постепенно покидать нашего героя. Он всё более и более жаждал расправы над своей неверной невестой.

– Убью её, а потом порешу и себя!
– стал снова думать он.
– Жизнь без любви Луны-Яичницы не имеет смысла!

....................................................................................

Войдя, однако, с холода в свой тёплый, уютный дом, Свин как-то сразу успокоился. Наступило некое притуплённое безразличие.

Наш герой разделся, налил себе полный стакан виски, включил телевизор и плюхнулся напротив него на свой любимый кожаный диван. Виски приятно обжигало горло, и тепло постепенно окутывало продрогшее Свиново нутро. Мысли его, наверное, от спиртного, теперь приняли философскую направленность. Наш герой стал думать о жизни вообще и об её смысле или бессмыслии.

В молодости жизнь казалась Свину остро-ощутимой и материальной. С прожитыми годами, однако, жизнь становилась всё менее ощутимой и невесомой - будто всё что происходило с ним, на самом деле случалось с кем-то другим, а наш герой был как бы зрителем в театре.

У Свина часто бывало досадное ощущение, - и теперь это ощущение явилось с новой силой, - сколько же времени и энергии было потрачено в жизни зря, - на какие-то, казавшиеся раньше важнейшими цели, которые по истечении времени стали столь малозначительными и эфемерными. Он вспомнил теперь, как ещё молодым лейтенантом ухаживал за одной смазливой девчонкой по имени Пташка. И собирался даже жениться на ней. И как всё, связанное с Пташкой казалось ему тогда жизненно важным. В их взаимоотношениях и концентрировалась в тот период вся его жизнь, весь её смысл. Вспомнил он, как однажды, поздно вечером, вёз Пташку к себе в гарнизонную гостиницу на только что купленной машине - зелёненькой тарантайке, - не той, что у него сейчас, но сильно на неё похожей. Денег у Свина в тот момент почти не было (получка должна была прийти как раз на следующий день), и бензин кончался. И он страшно переживал, что остановится где-нибудь на дороге и не довезёт Пташку до дома. И это случилось, - к счастью совсем уже около дома, - автомобиль встал посреди проезжей части, не доехав десять метров до Свинового подъезда. Они с Пташкой вынуждены были вылезти из машины и оттолкать её вдвоём к тротуару, чтобы она не загораживала проезжую часть.

Тарантайка Свина оказалось как раз напротив выезда из гаража, и до утра надо было обязательно её оттуда переставить.

Как ни стыдно было нашему герою перед Пташкой, но ему пришлось попросить у неё в долг немного денег, чтобы залить бензина и припарковать машину в положенном месте. Она дала денег, и он, отвёл её в свою квартирку, а сам, взяв канистру, бросился бегом до ближайшей бензозаправки, находившейся километрах в двух от его дома. Бежать пришлось по тёмной, извилистой улочке, безлюдной в этот поздний час, а потом по туннелю, где скопились за день выхлопные газы, - и в горле от них жгло и перехватывало дыхание.

Пташка терпеливо ждала его в гостиничном номере, но потом они ведь всё равно расстались.

И зачем он так бежал?! Значит зря! Вот так - всегда в жизни! Или почти всегда.

....................................................................................

– Однако, - хватит думать! Спать уже пора.
– Сказал сам себе Свин. Потянувшись рукой к напольному выключателю торшера, он натолкнулся на какой-то конверт, лежащий на ковре.

Наш герой поднял его, - конверт был не запечатан, и на нём аккуратным почерком Луны-Яичницы был выведен адрес её школьной подруги Венерки, - уже замужней мамы двух детей. О ней Луна-Яичница как-то упоминала в разговоре с нашим героем. Любопытство подмывало Свина прочитать письмо, находившееся в конверте, но он говорил себе, что, как интеллигентный человек, не может этого сделать. Однако через некоторое время любопытство всё же взяло верх над высоко моральным Свиновым воспитанием, и он бережно достал из конверта тщательно свёрнутый бумажный четырёхугольник.

Письмо было коротким, - всего несколько строк. Повариха писала:

"Дорогая Венерка!

Я надеюсь, что у тебя всё хорошо, и, что вы со своим мужем ладите на славу, и, что твои детки здоровы.

У меня всё в порядке, - работаю. Живу сейчас у одного хорошего человека, который заботится обо мне и, кажется, любит меня. Он хочет, чтобы я стала его женой. Но вот беда, - я его не люблю, - он старый, толстый и лысый. Иногда я даже бываю груба и жестока с ним, - особенно, когда он осмеливается меня ревновать. А это - очень жаль, так как он всегда добр со мной.