Омут

– Стерва.

Девушка, схватив сумку, резко вскакивает с места и проносится мимо привыкших к её срывам однокурсников, бросая преподавателю на ходу:

– Можно выйти?

Не дожидаясь разрешения, почти выбегает из аудитории, прикусывая щёку изнутри, чтобы не заорать во всю глотку, что слова Романова - неправда. Что то признание Кира, о том, что он никогда её не любил и его странная, не поддающаяся пониманию, реакция на Отрадную - розыгрыш. Чтобы весь этот грёбаный универ слышал, что у неё сердце заходится, когда всего лишь видит Авдеева. Что у неё пальцы подрагивают только из-за одной его улыбки.

Поэтому врёшь ты, Миша. Обманываешь. Нагло и больно.

Глупая, наивная Лилечка знает, слышишь?

Знает!Сильному гордому Киру на неё не наплевать!

40. Алёна

У Алёны рука уже лежит на ручке двери, но она не спешит уходить. Первая пара началась около тридцати минут назад, парковка опустела и даже прекратился дождь, моросящий с раннего утра, а она всё также сидит в машине отчима и смотрит прямо перед собой, на самом деле не видя ничего. В отличие от Олега, который не спускает взгляда с её лица и игнорирует смс-сообщения, приходящие на телефон.

– Во сколько ты сегодня освободишься?

Его голос прокатывается по позвоночнику, заставляя выпрямить спину и покрепче ухватиться за дверную ручку.

– Вечером.

– Поздно?

– Мама уже будет дома.

Королёву не нравится ответ и тон, которым она его произносит. Он поджимает губы и стучит пальцами по рулю, но глаза не отводит и это мешает ей свободно дышать.

– Я тебя спрашивал не об этом.

– Поздно. Не получится, Олег. Не сегодня.

– Посмотри на меня.

Отрадная, растерянно моргнув, переводит взгляд на него и сжимает ладонь на ручке ещё крепче. Не позволяла себе этого с момента возвращения домой после годовщины смерти папы и теперь ощущает почти непреодолимое желание свернуться в клубок под мужским взором, перестать прятать шрамы под браслетами и не чувствовать ничего, кроме касаний его сильных ладоней к своей коже, которые прогоняли тяжёлые воспоминания.

– Где ты была в те выходные?

В те выходные я была рядом с Киром Авдеевым. Он держал меня за руку и просил не отчаиваться.

А ещё я сказала ему бросить курить, и он вроде согласился. Удивительно, Олег, не правда ли?

– У Марго, - врёт Алёнка, зная, как он реагирует лишь на одно имя тёти.

Олег морщится. Снова стучит пальцами по рулю и внезапно тянет руку к её лицу, но останавливает себя в сантиметре, потому что замечает паркующуюся рядом машину. А у Отрадной почти останавливается сердце и пульсирует в висках от того, что он так запретноблизко.

– Я скучал по тебе.

У неё предательски слабеют колени от этого нежного шёпота и неожиданно щекочет под рёбрами. Там, откуда она его так старательно и усердно выскабливала, собираясь с силами встретиться с папой на кладбище. Там, где на какое-то время поселилось тепло от совместного завтрака с Мишей Романовым и каждодневного общения с ним же в университете.

И сейчас там совсем мало места, Олег. Пожалуйста, не заполняй его собой полностью.

– Так сильно скучал.

Почти правда. Алёнка почти поверила. И даже почти улыбнулась. Но под веками отпечатана картинка, как он нежно целовал маму полтора часа назад при прощании, которая возникает перед глазами, стоит их только прикрыть. Поэтому она ограничивается лишь:

– Мне нужно идти.

– Я не хочу, чтобы ты уходила.

Она отворачивается, прикусив нижнюю губу, чтобы из груди не вырвалось поспешное, продиктованное его ореховым взглядом«я тоже».

– Я… - девушка прочищает горло, когда срывается голос, и продолжает чуть громче, словно таким образом пытается уговорить саму себя. – Я не могу сейчас.

Действительно, не могу. Пожалуйста, дай мне время.

Иначе я могу сломаться.

– Хорошо, но… - быстро оглядевшись, Олег всё-таки завершает начатое и прикасается к её щеке всего лишь на пару секунд, которых оказывается достаточно для прерывания дыхания и колких мурашек по хрупкой шее. – Не задерживайся вечером. Не заставляй меня переживать.

Она согласно кивает и, бросив напоследок короткий взгляд, торопится наружу, хватая ртом холодный, освежающий воздух. Вот только это не помогает. Пока её спину сверлит прямой взор Королёва ей ничего не поможет. Поэтому она практически бежит ко входу в университет, а дальше мимо пункта охраны, вверх по лестнице до последней аудитории, расположившейся на третьем этаже, возле двери которой со всего маха влетает в человека, попавшегося ей на пути.

– Простите, я не…, - девушка крепко цепляется за чужие руки, пытаясь удержать равновесие. – Нечаянно.

Она виновато растягивает губы в улыбке и убирает волосы, упавшие на лицо, чтобы посмотреть на спасшего её от падения человека, но поражённо замирает, когда видит перед собой Авдеева.

Того самого Кира Авдеева, которого она считала предателем и который в последние несколько недель оказал ей столько помощи, сколько не оказывал никто долгое время. Того самого Кира Авдеева, который теперь стоит напротив и держит её, Алёну Отрадную, в своих руках, прижимает к груди и молча буровит тяжёлым взором потемневших зелёных глаз.

– Ты… - Алёна запинается на полуслове и растерянно моргает, собираясь с мыслями. – Ты уже вернулся?

Он выше её на целую голову. В конце коридора, где они сейчас находятся, царит полумрак, но Отрадная всё равно замечает, как он тяжело сглатывает прежде чем ответить и какие на самом деле у него длинные ресницы.

– Вернулся.

Его голос в отличие от её не срывается, но почему-то отдаёт хрипотцой, и Алёнка пытается вспомнить всегда ли так было, но отвлекается на две первые расстёгнутые пуговицы на мужской рубашке и это порождает совсем другие воспоминания. У Олега они всегда застёгнуты полностью и затянут галстук на шее. Кир же им постоянно пренебрегает, несмотря на строгий устав университета. В объятиях Королёва её тело начинает плавиться, а в руках Авдеева разум не затуманивается и дыхание в груди не прерывается.