Оракул с Уолл-стрит 4

Элизабет смотрела на меня долгим, оценивающим взглядом. Затем произнесла:

— Тебе предстоит долго восстанавливать мое доверие.

— Я знаю, — ответил я. — И готов работать над этим.

Приглушенный свет настольной лампы отбрасывал мягкие тени на ее лицо. Снег за окном усилился, создавая иллюзию отрешенности от внешнего мира. Мы были одни в этом маленьком островке тепла и света.

— Я скучал по тебе, — произнес я тихо. — Каждый день, пока ты была в Европе.

Уголок ее губ дрогнул в намеке на улыбку.

— Не думай, что можешь так легко вернуть мое расположение.

— Я не рассчитываю на легкость.

Она вздохнула и поставила чашку на стол.

— Ты невыносим, Уильям Стерлинг. И все же, я тоже скучала.

Я осторожно протянул руку, касаясь ее плеча. Она не отстранилась. Поощренный этим, я скользнул ладонью вверх, к ее щеке. Наши взгляды встретились.

— Я действительно хотел защитить тебя, — прошептал я. — Может быть, выбрал неправильный способ, но…

Элизабет остановила меня, приложив палец к моим губам.

— Достаточно слов. Докажи делом.

В ее глазах сменялись противоречивые эмоции: недоверие, гнев, тоска, желание. Я наклонился и осторожно коснулся ее губ своими. Она ответила, сперва сдержанно, затем с нарастающей страстью.

Ее руки скользнули под мой пиджак, помогая его снять. Мои пальцы запутались в ее волосах.

Прикосновения становились настойчивее, поцелуи глубже. Два месяца разлуки, напряжения, недоверия растворялись в жаре нашей близости.

— Если предашь меня снова… — прошептала она между поцелуями.

— Никогда, — заверил я, увлекая ее в сторону спальни. — Мы партнеры. До конца.

Слабый свет уличных фонарей проникал сквозь занавески, играя на обнаженных плечах Элизабет. В ее глазах все еще читалась настороженность, но уже смешанная с нежностью.

Она выбрала довериться мне, снова. И я поклялся себе оправдать это доверие. По возможности, конечно. Потому что даже сейчас, в самый разгар страстей, я сохранял холодную голову и играл раскаяние.

Ночь разворачивалась медленно, как драгоценный свиток. Каждое прикосновение, каждый шепот, каждый вздох возвращали то, что мы едва не потеряли. Близость, интимность, понимание.

— Мы в этом вместе, — повторил я, обнимая Элизабет в темноте. — Что бы ни случилось дальше.

Она прижалась теснее, положив голову мне на грудь.

— Вместе, — согласилась она. — Но больше никаких секретов. Никаких попыток отстранить меня, защитить, контролировать. Я не фарфоровая кукла, Уильям.

— Знаю. Ты самая сильная женщина, которую я встречал.

За окном продолжал падать снег, укрывая Нью-Йорк белым одеялом. Рождественские огни мерцали вдалеке. Я закрыл глаза, не желая, чтобы Элизабет прочитала то, что у меня на уме на самом деле.

Глава 16 Новый универмаг

Серое декабрьское утро застало меня на пороге квартиры Элизабет. Мы провели вместе бурную ночь, но теперь обо всем этом нужно забыть.

Предстоял важный день. Я поправил галстук, бросил последний взгляд на спящую фигуру под одеялом и тихо прикрыл дверь спальни.

Времени оставалось в обрез. Сверившись с часами, я направился прямиком к новому универмагу Фуллертона. Рождество приближалось стремительно, и сегодняшнее открытие магазина рассчитано именно на предпраздничную лихорадку покупок.

Вместо О’Мэлли сеголня меня подвозил шофер Прескотта, молчаливый мужчина лет сорока. Машина остановилось в двух кварталах от здания, дальше проехать мешала плотная толпа.

Декабрьский снег скрипел под ногами, морозный воздух пощипывал лицо, а в небе кружились редкие пушистые хлопья. Идеальная погода для рождественского шопинга.

Фуллертон встретил меня, нервно поглядывая на часы.

— Стерлинг! Наконец-то! — он крепко пожал мою руку. — Нам осталось меньше часа до открытия, а толпа только растет.

Трудно скрыть удовлетворение. Этот магазин, второй в нашей обновленной сети, расположился в престижном здании на Пятой авеню, идеальное место для создания нашего «храма торговли». Три этажа изысканного ар-деко с фасадом из светлого камня и роскошными витринами.

— Давайте проведем последний осмотр, — предложил я, стряхивая снег с пальто. — Хочу убедиться, что все системы работают как задумано.

Внутри магазин преобразился до неузнаваемости. Если первое открытие летом поразило Нью-Йорк новыми принципами торговли, то декабрьский запуск должен стать настоящим спектаклем.

Главный зал украшала двадцатифутовая рождественская ель, установленная в самом центре. Сотни электрических лампочек, тщательно замаскированные в ветвях, мерцали и переливались, создавая фантастический эффект. Такая иллюминация стоила целое состояние, но я настоял на этих расходах.

— Невероятно, — прошептал Фуллертон, глядя на сияющее дерево. — Электрических гирлянд хватило бы для освещения целого квартала.

— В этом вся суть, — пояснил я. — Люди приходят не только за покупками, но и за впечатлениями. Эта ель станет достопримечательностью, о которой будут говорить весь сезон.

Мы двинулись дальше. По периметру зала тянулись гирлянды из серебристой мишуры, перехваченные красными бархатными бантами. Каждая колонна обвита еловыми ветвями с вплетенными в них белыми искусственными цветами пуансеттии.

Но главная инновация этого магазина не имела отношения к украшениям.

— Система музыкального сопровождения готова? — спросил я у Бертрама, спешившего нам навстречу с кипой бумаг.

— Да, мистер Стерлинг. Двадцать громкоговорителей установлены и проверены. Оператор уже на месте, подготовлена полная программа рождественских мелодий на восемь часов непрерывного воспроизведения.

Я кивнул с удовлетворением. Музыкальное сопровождение покупок — революционная концепция для 1928 года. Большинство магазинов либо оставались в тишине, либо нанимали живых музыкантов на особые дни. Но мое решение, постоянный фон из специально подобранных мелодий, транслируемых через систему громкоговорителей, станет новым стандартом торговли.

— Помните главное правило, — напомнил я. — Музыка должна быть достаточно громкой, чтобы создавать атмосферу, но не настолько, чтобы мешать общению покупателей с персоналом.