Оракул

После третьей рюмки перцовки мы перешли с Михельсоном на «ты». Старательно изображая опьянение, Артем Давыдович похлопал меня по плечу. Чтобы ему не было обидно, я максимально расслаблено улыбнулся.

— Ты волшебно разобрался с убийством Ранкина, — похвалил меня Михельсон.

— Кого? — наверное спьяну я не сразу понял, о ком речь.

— Обескровленный гопник Георгий, станция Луговая.

— Ценю твою осведомленность! — я наконец понял, что речь идет о бедолаге Гоше.

— Работа такая. Знаю, что ты наказал преступника.

— А ты хотел бы его посадить? — удивился я.

— Я не наивен, понимаю, что это невозможно, — поморщился Михельсон. — Извини за цинизм, но твоя работа, охотник, в том и состоит, чтобы не давать подобным чудищам распоясываться.

— И у тебя есть для меня еще работа?

— В точку!

Михельсон извлек из портфеля и бухнул передо мной на стол бумажную папку доисторического вида с надписью «ДЕЛО». Я вспомнил мента Сашку с его планшетом и закатил глаза.

— В наше время бумага надежнее, — ухмыльнулся Артем Давыдович. — не представляешь, сколько любопытных глаз подсматривает в Сети, и ведь не защитишься от малолетних хакеров. Ты бери, бери, изучишь на досуге. Это все тебе. А я на словах общую суть изложу.

Я послушно положил папку на стул рядом с собой — портфеля в этот раз с собой не было. Михельсон продолжил.

— Смотри, это история настолько секретная, что ни словами не сказать, ни пером не описать. Не в курсе ни полиция, ни мой родной САБ. Я здесь в особом качестве, догадайся в каком!

— Ну раз уж я тебе понадобился, то явно как наблюдателю, — «догадался» я об очевидном.

— Молодец, возьми с полки пирожок! — Артем Давыдович искусно наполнил рюмки и действительно сунул мне в руку пирожок с мясом.

Мы выпили. Михельсон вздохнул, демонстрируя, как его тяготит эта тема.

— Дело не то, чтобы государственного масштаба, но в нашем спокойной городке ничего более важного сейчас не происходит. А то, что происходит, оно тоже не происходит, понимаешь?

— Как ни странно, да.

— Ты ведь был моим коллегой в прошлой жизни? — блеснул эрудицией безопасник.

Я проклял про себя его проницательность, а потом и вслух проворчал:

— Никто не любит слишком умных.

— Да ладно тебе! Твои нынешние тайны куда весомее. А я про многие в курсе. И это не повод меня убивать на всякий случай, — Михельсон, хохотнув, помахал перед моим носом палец.

Я все так же не верил в его опьянение, но подыгрывал чисто из вежливости.

— Итак, к делу, — посерьезнел Артем Давыдович, — Девушку зовут Светлана. Племянница Филлипова Сергея Николаевича. Помнишь, кто это?

— А как же! Предводитель Нарышкинского дворянства.

— Он, родимый. Племянница Предводителя, а заодно и крестница судьи Перепела, с которым ты тоже знаком. Девушку не видел никто уже неделю. Родители на курорте, лето все-таки, доченьке оставили карту и разрешили пуститься во все тяжкие. Естественно, за ней присматривал капитан родовой гвардии. Позавчера нашли его тело. Пуля в лоб, пущена из его же собственного Тарантула.

Самый большой пистолет из серии «инсекты», вспомнил я, местный аналог магнума сорок четыре. Внушительный ствол, наверняка и хозяин был солидным мужчиной.

— Тогда-то и спохватились, что Светлана пропала. Доложили крестному. Предводитель пока не в курсе. Люди судьи сходу ничего не нашли. Тогда-то подключили госбезопасность, то есть меня.

Гэбэшник выложил передо мной лист бумаги и ручку.

— Визируй! Это не подписка, чем мне такого как ты, пугать, я нанимаю тебя как внештатного агента САБ. Ты должен иметь право задавать вопросы.

Я прочитал бумажку, вполне знакомый документ, подписал без сомнений. Следом Михельсон вручил мне корочку.

— Удостоверение фальшивое, но, если сильно не всматриваться, прокатит.

— Ты прямо уверен, что это по моей части?

— Чуйка моя орет, что очередной монстр объявился. Свято, или в данном случае «проклято», место пусто не бывает. Ты убрал вампира, пришел кто-то еще.

— Или из-под камня вылез.

— Или так, — пожал плечами Михельсон. — Ладно, время позднее. Ты бумаги изучай. Все подробности там. И еще одно: Предводителю еще не сообщили. Надеются на лучшее.

— Это очень, очень, очень глупо! — прокомментировал я.

— А то я не знаю! — вздохнул гэбэшник. — Но так судья решил. А я пока активно вмешиваться не желаю. Активнее, чем тебя позвать, конечно. Помоги, охотник, в долгу не останусь. Да и связи в высшем свете тебе не помешают.

Конечно же папку я забрал. Близилась ночь, я хотел вернуться на дачу, и там в тихом семейном кругу изучить дело. Проезжая по городу, я по привычке сканировал пространство в поисках беспорядков, которые позволят мне восстановить справедливость и заодно пополнить запасы ликвора. Нарышкин вовсе не замечал трагедию девушки Светланы, ел, пил и веселился, наслаждаясь теплым летним вечером.

Беззвучный крик о помощи донесся до меня уже на выезде. Проехав на сигнал, я попал в неожиданно мрачный район. Такие трущобы более подходили запущенному Гречину, а не эталонному Нарышкину.

Я припарковался в темном переулке, забрал из багажника катану, прошел дальше вглубь скверного места. Какое-то время я блуждал по лабиринту, тревожил меня только скверный запах, но вскоре примерно в том же направлении, откуда доносился сигнал бедствия, послышались аккорды металлического рока. Так-то я рок-музыку люблю, но не в таком бездарном исполнении. Ну или акустика трущоб губила мелодию.

Преодолев еще пару сотен метров, я вышел к квадратной коробке, почти правильному кубу в три этажа из грязно-серого кирпича, разрисованного неумелыми граффити. Рок-клуб по-нарышкински.

Глава 3

Клуб назывался «Саби нойзу», весьма психоделическое имя, переводилось с японского как «Шум ржавчины». У хозяина или его пиарщиков было специфическое чувство юмора. Хотя, я сильно сомневаюсь, что кто-то из завсегдатаев клуба мог оценить иронию.

Музыка, разумеется, доносилась из клуба, а откуда же еще? Но сигнал, кричащий о беде, вел меня в сторону. Обойдя клуб, я вышел в сквер, столь же грязный и запущенный, как и все в этом ржавом районе. К толстому тополю в центре прижался спиной растрёпанный парень лет восемнадцати, судорожно сжимавший катану, и я издали видел, какого скверного качества этот меч.

На парня наскакивали два шустрика в косухах с многочисленными заклепками. Они тоже размахивали катанами, возможно, не такими скверными, как у их жертвы, но тоже дрянными. Пока особого вреда никто никому не нанес, хотя у страдальца уже пострадал рукав на левом плече. Одет бедняга был в кожаную крутку, но цивильную, менее колоритную, чем у его противников. От нападавших несло хищником также, как от покойного Никиты Филимонова. Я даже подумал, что, наверное, так и жилось бедному Андрею Васнецову, запертому в универе с молодыми, пробующими на нем свои зубки, волчатами.