Оракул

И хотя я уже свел счеты с обидчиками Васнецова, я почувствовал непреодолимое желание обучить этих волчат чему-то полезному. Например, хорошим манерам.

В любом случае, двое на одного — совсем нечестно, так что я со спокойной совестью вмешался. Менять облик я не стал, разборка явно дворянская, а стало быть, и судить происходящее следует аристократу Васнецову. Сперва, демонстративно не обращая внимания на агрессивных щенков, я спросил у жертвы:

— Как тебя зовут?

— Паша, — начал парень дрожащим голосом, но взял себя в руки и поправился гораздо тверже, — Павел Вязников.

— Эй, — один из волчат махнул мечом в мою сторону, — это тебя не касается, чеши, куда шел.

Я поднял ладонь, демонстрируя общепринятый жест «подожди, дойдет и до тебя очередь».

— Ты как, Вязников? — я дружески положил руку ему на плечо.

— Все хорошо, — Вязников упрямо задрал подбородок.

Теперь я обернулся к волчатам.

— Что здесь происходит, господа?

— Сказали тебе, придурок, вали! — огрызнулся первый волчонок.

Второй сделал шаг вперед и улыбнулся почти дружелюбно.

— Дуэль у нас, милостивый государь. И простите моего друга за его манеры, но он прав, это действительно наше дело.

— Дуэль? — я удивленно поднял брови. — Так вы, господа, дворяне? Хорошо бы, если так, а иначе это нападение простолюдинов на аристократа, что безусловно является тяжким преступлением.

— Да ты обурел, дебил? — взорвался первый волчонок, второй же закатил глаза.

— Витя, погоди! — Он отодвинул приятеля себе за спину. — Безусловно, мы дворяне, милостивый государь. И ссора с Вязниковым — дело нашей с ним чести. Я прошу вас не вмешиваться.

— Раз уж мы все тут — аристократы, — попросил я любезно, — не изволите ли представиться, как и велят приличия благородным людям.

— А ты-то кто? — вякнул первый волчонок из-за спины второго.

— Я первый спросил. Впрочем, мне скрывать нечего, меня зовут Андрей Васнецов. Теперь же я могу услышать ваши имена?

— Меня зовут Николай Коржин, а он — Виктор Вронский.

— В чем причина ваших разногласий?

— Мне его рожа не нравится! — Витя снова попытался выйти на первый план.

— Вряд ли это достойная причина для дуэли. Да и место выбрано неудачно, в Нарышкине же существует специальная дуэльная площадка. Я это знаю точно, поскольку сам ею пользовался.

— Ничего, мы по-простому, — ухмыльнулся Витя. Сейчас мы быстренько научим этого баклана хороши манерам и вернемся на концерт. Не бойся, Васильков, или как тебя там, мы его не убьем, просто повоспитываем.

— Кто из вас двоих вызвал господина Вязникова на дуэль, а кто согласился быть секундантом?

— Вронский вызвал, а я секундант, — Коржин помрачнел, тихое, но веселое приключение перерастало в серьезный конфликт при свидетелях.

— А разве секунданты сами участвуют в поединке?

— В нашем — участвуют! — буркнул Вронский.

— Но я почему-то не вижу секунданта Вязникова.

— Не положено ему, — Вронский терял на глазах былой энтузиазм.

— Вы слишком вольно трактуете дуэльный кодекс, господа! По мне, так вы задумали убийство.

— Да никто никого не убьет! — задергался Вронский.

— У нас дуэль! А вы, уважаемый, не имеете к ней никакого отношения! — Коржин испробовал последнюю жалкую попытку взять дело под контроль.

— Павел, — обратился я к жертве. — Вы не возражаете, если я возьму на себя обязанность секунданта?

— Я не… Спасибо!

— Вот и славно.

— Васнецов, Васнецов, — наморщил лоб Коржин. — Знакомое имя. Тройная дуэль?

— Совершенно верно. Ну раз мы все выяснили, пора приступит к делу. Ан гард, господа.

Я обнажил катану, которую до сих пор скрывал с помощью ликвора. Студиозы оказались фехтовальщиками куда худшими, чем те же Филимонов с Ерофеевым. Я позволил себе немного развлечься, располосовал им пафосные рокерские куртки, оставив на теле неглубокие, но кровоточащие разрезы. И только после этого я перерубил их клинки один за другим, мечи у горе-дуэлянтов были куда хуже Никитиного.

— Вот и все. Предлагаю вам господа немедленно обратиться за медицинской помощью, иначе вы истечете кровью. И будьте уверены, как секундант господина Вязникова я обязательно расскажу о нарушениях дуэльного кодекса распорядителю Бобровскому.

— Ты чо, стукач? — ощерился Витя.

— Ты чо, дурак? — ответил я ему в тон и отвесил невеже затрещину, от которой Вронский грохнулся на землю.

— Не пойти ли нам в клуб? — с этого момента я подчеркнуто не обращал внимания на волчат, общаясь только с Вязниковым. — Никогда там не был, да и выпить нам с тобой не помешает!

— Но я… — Паша потрогал разрезанный рукав.

— Мне кажется, ты отлично впишешься в круг местных модников, — утешил я дуэлянта. — Идем. Ну или, если хочешь, езжай домой, дело хозяйское.

Под моей защитой смельчак, конечно же, решился на подвиг.

Граффити служило основным элементом дизайна клуба, изначально явно задумывавшегося как модный лофт с неотделанными кирпичными стенами и огромным количеством неоновых вывесок. Хватало и простой подсветки, а также лазерных лучей, пронизывающих пространство.

Очевидно, каждый посетитель этого замечательного места счел своим долгом привнести лепту в оформление фойе, нарисовав что-то красивое с помощью баллончика с краской. Как правило, флюоресцентной. Многие просто писали нечто остроумное.

В само здание мы вошли без проблем, хотя некоторые посетители, курящие у входа и в предбаннике, оценивающе глянули на нас, гадая, насколько мы вкусная добыча. Я отвечал им лучезарной улыбкой, и почему-то у курильщиков пропадал к нам интерес. Даже странно, у Васнецова такая милая улыбка.

Громила на входе в зрительный зал спросил билеты. Паша свой потерял, а у меня его и не было никогда, но нашелся универсальный пропуск. Верзила сунул сотню в карман и шагнул в сторону.

Зал отличался от фойе только обилием экранов, транслирующих движуху на сцене. Там же группа в рванине а-ля «ходячие мертвецы» играла типичный трэш-металл.

Собственно, это был не зал, а клуб с танцполом и столиками по периметру, в том числе и на двух ярусах балконов. Мы протолкались сквозь толпу к барной стойке