Орлиное гнездо
Шрифт:
– Князь что-то сотворил, в чем не признался мне и никому из товарищей, - или провинился его отец Дракул, отдавший Влада с братом в заложники, - не глядя на нее, сказал Штефан. – Но это неважно. Палачи нужны любой стране, чтобы в ней сохранялся порядок, - и князь Дракула получил свой урок… Пытки в нашей стране – большое искусство…
Тут он словно бы спохватился, что его слушает девушка, побледневшая от ужаса. Улыбнувшись, Штефан поцеловал Василику в макушку.
– Успокойся. Тебя это не коснется!
– Мне все равно, - ответила Василика.
– Ты очень
Василика опустила глаза.
– Ты хотел заняться со мной турецким языком.
– Да, - немедленно согласился Штефан. – Давай приступим.
И они занимались живо и даже радостно: Штефан радовался быстрым успехам своей ученицы, а Василика своим собственным. Это помогало забыть, кто и что она здесь, в Эдирне.
Потом Штефан сказал:
– Я научу тебя читать и писать по-турецки – так нам обоим будет легче. Скоро твоей памяти будет мало, чтобы запоминать мои уроки.
Василика кивнула.
– Спасибо.
Они долго сидели вдвоем, плечо к плечу; Штефан держал руку невольницы и поглаживал ее пальцы. Девушке стало жарко: ей казалось, что сила этого мужчины вливается в нее через пожатие. Она захотела отнять руку.
Но турок не позволил ей отстраниться. Обняв Василику одной рукой за плечи, другой Абдулмунсиф стал ласкать ее. Василика затрепетала, когда он коснулся ее груди; и рванулась из его объятий, когда горячие пальцы турка скользнули вниз, за пояс ее нижних штанов.
– Тише, - шепнул любовник.
Он прикасался к ней так, как служанки в бане, - только делал это еще бесстыдней и с неизмеримо большим наслаждением. Василика, потеряв голову от смятения и желания, откинулась Абдулмунсифу на грудь. Ей казалось, что она и этот человек, который держит ее и ласкает, уносятся в небо и заполняют его собою. Абдулмунсиф зажал наложнице рот, чтобы она не закричала; Василика громко всхлипнула, пытаясь оторвать его пальцы от лица.
– Как ты мог… Я теперь умру!
Она плакала и тряслась в его объятиях.
– Отчего ты умрешь? – ласково спросил Штефан. Взяв Василику за подбородок, он заставил ее посмотреть на себя. – Разве ты не сотворена женщиной, как я мужчиной? Бог сотворил нас такими, какие мы есть.
– Это грешно даже мужу, - зажмурившись, прошептала Василика. – А уж тебе…
Он сжал ее плечи.
– Ты думаешь, что когда-нибудь сможешь принадлежать другому мужчине, кроме меня? – спросил Штефан с неожиданной суровостью.
Девица затихла.
– Нет, - сказала Василика.
Конечно, нет! Разве сможет она когда-нибудь посмотреть другому мужчине в глаза – после того, что Штефан делал с ней?
– Ну вот и хорошо, - ласково ответил турок. Он вздохнул, сжав ее пальцы. – Бог сотворил нас такими, какие мы есть, - повторил ее господин.
Василика молчала, с несчастным и потерянным лицом. Штефан положил ей руку на плечо.
– Ты была бы несчастна, если бы вышла замуж в своей стране, - серьезно сказал он.
Василика встрепенулась.
– Как ты можешь знать!
– Я знаю, - спокойно ответил ее господин. Он улыбнулся и хлопнул в ладоши. – Здесь твоя
судьба!Взяв ее лицо в ладони, Штефан посмотрел ей в глаза.
– Ты Фатиха – покорительница! Такой воительницей была твоя госпожа, но она была княгиня; а ты только раба…
– Ты сделал меня… воительницей, - мрачно ответила валашка. – Я такой не была!
– Значит, на то воля Господа, - сказал Штефан. Он усмехнулся. – Разве не так учит Библия?
Василика поднялась и отошла от него в угол. Стала, уткнувшись лицом в стену, скрестив руки на груди.
– Здесь я раба куда хуже, чем была в Валахии!
– Ты не раба, - живо возразил Штефан. Василика в изумлении повернулась к нему. – Ты… маленькая госпожа! – воскликнул прекрасный турок и засмеялся, как будто удачнейшей шутке.
Василика подумала, что христианин никогда не поймет неверного - хоть век проживи под одной крышей.
– И что ты думаешь делать со мной? В наложницы я не дамся, - заявила валашка.
– Бог рассудит, что делать с тобой, - вздохнул Штефан. – Но обещаю, что не стану тебя принуждать… к любви.
Он посмотрел ей в глаза, а Василика покраснела.
– К любви нельзя принудить! Любовь может только сама прийти! – воскликнула невольница.
– Да, ты права, Фатиха, - согласился Штефан. В глазах его искрился смех. – Пока ты будешь жить как моя гостья. А будущее препоручим Богу.
Василика кивнула. Больше ничего не остается. Из этого человека можно только клещами вытянуть правду – о том, зачем она ему понадобилась… пока она не знает других людей здесь.
– Ты говорил, что познакомишь меня со своей семьей, - сказала валашка. – Когда ты это сделаешь?
– Когда это будет… удобно, - нахмурившись, ответил Штефан. – Моя семья живет отдельно от меня, и я возьму тебя с собой, когда они пожелают меня повидать.
Василика удивилась, а потом ужаснулась. Значит, он полный хозяин в этом доме? Хотя для нее так даже лучше – другим господам здесь она и вовсе чужая.
– Хорошо, - сказала невольница.
Василика попросила дать ей какое-нибудь занятие, пока ей нечего больше делать, - хоть шитье: хозяин охотно согласился. Штефан поцеловал ей руку и ушел.
Ей принесли дорогих тканей и шелков, а потом кто-то за стеной заиграл на лютне. Василика не видела этого музыканта, как будто попала в волшебное царство. Потом, когда она увлеклась работой, одна из служанок потормошила ее и спросила – не желает ли госпожа научиться танцевать.
Василика поняла все, когда служанка показала телом.
Василика изумилась; но потом согласилась охотно. Отчего же не потанцевать, если в этом нет стыда?
Лень, разливавшаяся по всем членам в гареме, грозила оцепенением и ее разуму. Валашка отложила рукоделие и пошла в комнату, где полнотелая пожилая женщина с густо насурьмленными глазами, которые только и виднелись из-под многих покрывал, стала показывать ей удивительный танец, который женщины танцевали поодиночке, - наставница, несмотря на свои годы, двигалась легко и с наслаждением. Василика стала повторять за ней, и скоро пришла в восторг.