Орлиное гнездо
Шрифт:
Корнел застал Иоану одну – она приветствовала его в большом зале, из которого ушли все, как будто ни одна душа в замке не хотела помешать встрече влюбленных.
Иоана писала Корнелу, что целует ему руки, - но вместо этого он сам благоговейно опустился на колени и прижался поцелуем к ее смуглой руке; потом поднялся и крепко обнял свою жену, припав своей прекрасной головой к ее груди. Она всхлипнула, наслаждаясь его забытой силой, - и Корнел встал во весь рост, оказавшись выше ее; он приник к ее губам.
Они долго не отрывались друг от друга. Потом Иоана прошептала, улыбаясь
– Твои поцелуи изменились… Ты возмужал, - и она с нежностью разгладила его молодые усы. Корнел рассмеялся, сам чуть не плача от радости:
– Рад, что приглянулся тебе, госпожа!
Иоана отстранилась и посмотрела в его лицо с бесконечным восхищением. Она никогда еще не видела таких прекрасных собой мужчин – да, должно быть, больше и не увидит…
Потом они опять обнялись, и Корнел принялся ласкать губами ее волосы, щеку, шею…
Иоана наконец, смеясь, оттолкнула его:
– Мы неприлично долго одни! Здесь ведь не только мы, дорогой, здесь вся моя семья!
Пока они занимались друг другом, ее родители, сестра с мужем и дядя отдыхали и приводили себя в порядок. Иоана вдруг спохватилась, что Корнел еще в грязном дорожном платье; и устал, конечно, и вымыться хотел бы, и поесть…
– Пойдем, господин мой, я о тебе позабочусь.
Она потянула его за руку наверх, а Корнел вдруг подумал, что там, наверху, должна быть ее спальня, и порозовел от любви и желания. Но ему придется ждать ночи… Он подождет! Корнел не знал, как дождется, - но должен потерпеть: ведь он мужчина…
Иоана была его жена, но он не позволил ей мыть себя, попросив позвать кого-нибудь из слуг; просто не знал, как тогда сможет удержаться… Иоана все поняла и выполнила его просьбу.
Потом они вместе ужинали в большом зале – как одна большая дружная семья; и Раду Кришан шутил, рассказывая забавные истории из своего боевого прошлого. Такие люди, как он, умели смеяться и над своими поражениями: воин никогда не должен падать духом!
А потом наконец Корнел смог пойти в спальню жены. Их снова оставили вдвоем – и в этот раз замок точно угрюмо притих, как будто враждебно рассматривал чужака, посягнувшего на боярскую дочь. Иоана вела мужа молча и торжественно: словно их любовь склонила голову перед древним гербом.
А потом они вошли в ее пустые холодные покои – холодные, несмотря на неугасающее пламя камина, - и легли на ее большую царственную кровать. И точно впервые начали отогревать замок жаром своих молодых сердец и тел – осыпая друг друга сокровищами, которые приберегали друг для друга в разлуке. Снова неопытные, нежные, как вешние голубки; но теперь Иоана уступала себя силе мужа, который не был более мальчиком, уступала и покорялась, а он ненасытно брал ее. Но он ее любил; и, отдавая все больше, Иоана обладала все большим. Любовь – единственная радость, отдавая, обретать рай…
Потом Корнел обнял ее за хрупкие плечи, не веря своему счастью, и прошептал, улыбаясь:
– Я так тосковал…
Он обвел глазами мрачную комнату – потом посмотрел на жену, которая, казалось, одна вдыхала жизнь в эти замшелые глухие стены. Луна, глядевшая в огромное окно, заливала белым светом их ложе,
отнимая у него прекрасную жену, которую он только что любил всей душой и телом, превращая ее в чуждое и враждебное создание. Издали донесся заунывный звериный вой.Улыбка Корнела потускнела.
– Ты родилась здесь?
– Да, - прошептала Иоана, склонив черную голову ему на плечо. – Я дочь волков. Но теперь давай уснем, любимый; у меня еще будет время посвятить тебя в семейную историю… Ведь ты наш на целую неделю…
Он уснул, так и не отняв у нее своей руки, плеча, волос; Иоана еще несколько минут нежно перебирала его темные кудри, любовалась его телом – Корнел был так же силен и строен, как раньше, и у него раздались и еще более окрепли плечи и спина. На груди у мужа остался шрам – после первой схватки с турками. Иоана склонилась и поцеловала эту отметину.
Потом легла Корнелу на грудь и уснула, чувствуя себя блаженно и спокойно. Как в материнской утробе - или в лоне этой суровой и чарующей земли, подарившей ей жизнь.
Утром они проснулись поздно – никто не входил к ним, не отнимал друг у друга; и при свете солнца Корнел воспрял духом. Он пробудился первым и немного помедлил, прежде чем поднять жену: она во сне была так хороша, настолько безмятежна и беззащитна, настолько… в его власти… Он мог бы взять ее на руки и унести отсюда далеко-далеко, если бы этот замок был зачарован, и все в нем спали так беспробудно, как она.
Когда-то отец рассказывал ему на ночь такие сказки.
Корнел погрустнел и, с нежностью склонившись над Иоаной, поцеловал ее. Она открыла глаза и улыбнулась.
– А я не спала, - вдруг дразняще прошептала жена. – Ждала, когда ты меня вот так разбудишь!
Они рассмеялись и притянули друг друга в объятия. Сейчас, утром, Корнел успел рассмотреть и подарить свою любовь всем сокровищам светлого и смуглого тела Иоаны: казалось, они и в самом деле в замке одни, и весь мир – только для них.
Потом Иоана сама подала ему умыться и помогла одеться; и не отказала себе в удовольствии, которое обоим щемило сердце: причесать своего возлюбленного. Она водила по его волосам своим гребешком слоновой кости со вставками из серебра и мурлыкала какую-то песню.
Корнел невольно рассмеялся.
– Ты мне ум заговариваешь?
– Ш-ш… Да, я чаровница, умею колдовать, - прошептала Иоана, положив пальцы ему на губы; и они снова дружно рассмеялись.
– Ты так прекрасна, - сказал муж, сияя радостью и любовью. – Не знаю, как сейчас отдам тебя другим, выйду с тобою к твоей семье…
Иоана вдруг слегка нахмурилась.
– Выйди, ты должен, не тебе чураться их – ведь ты мой муж! Мне тоже нужно привести себя в порядок, господин мой, не тебе одному!
Она подтолкнула его к двери, и поэзия утра рассеялась. Корнел хмуро кивнул; потом взглянул на Иоану и опять улыбнулся. Нет – все же как он был счастлив!
Корнел вышел, а Иоана вдруг села на постель и устало вздохнула. Поглядела вслед Корнелу и покачала головой.
– Ах, дорогой мой, любимый…
Потом понурила голову и не спеша стала умываться и одеваться.