Ошибка господина Роджерса

Я не стал громко расхваливать свитер. Небрежно произнес:

– Конечно, разве сравнишь с отечественным барахлом? Вот только Марина не понимает этого.

– Я давно наблюдаю за Мариной. Нередко приходилось с ней вести кухонные разговоры. Скажу вам, она мне нравится. Марина у вас - правильный человек, и я на ее стороне...
– как-то очень серьезно сказал Елисеев.

Я сделал вид, что не заметил перемены в его тоне.

– Скажите, Матвей Егорович, дорогие там транзисторы?

– Цены разные, в зависимости от класса.

– Сколько, например, стоит трехдиапазонный?

– Сорок пять - пятьдесят долларов.

– Это дорого?

– Прилично... Извините, Люсенька зовет.
– Елисеев побежал к себе в комнату.

Разговора по душам не получилось. Но я все равно был доволен. И, вернувшись в комнату, сказал жене:

– Зря нападал на соседа... Порядочный человек.

Мне хотелось, чтобы в разговор вступила Марина. Но она сидела, уткнувшись в учебник.

– И культурные люди...
– продолжал я.
– В театр часто ходят... А мы...

Я знал, что говорил. Марина подняла голову и посмотрела на меня вопросительно - не шучу ли.

– Они предлагали билеты, - сказала дочь.
– И не раз...

После этого разговора прошло всего три дня. В обеденный перерыв Марина позвонила мне на работу и решительным тоном попросила не задерживаться.

– Есть важное мероприятие, - закончила она.

Гонимый нетерпением, я раньше срока пришел домой. Меня встретили празднично одетые жена и Марина.

«Что-то случилось», - подумал я.

– Давай приводи себя в порядок. Идем в театр, - заявила безапелляционно Марина.

Было ново и необычно, как они наряжали меня, словно мы идем на прием к английской королеве. Я не сопротивлялся. Наши соседи тоже идут в театр. Марина организовала коллективный поход. Не помню, когда я в последний раз был в театре. Наверное, где-то вскоре после окончания войны.

В Театре имени Вахтангова я никогда не был. Помещение мне понравилось. Публика тоже. Зал был переполнен. На этот раз мы смотрели нашумевшую «Иркутскую историю».

Честно сказать, спектакль на меня не произвел впечатления. Об этом я и заявил Марине.

– Почему?
– удивилась она.

– Да потому, что уж если разоблачать недостатки, так разоблачать, а не стрелять из пушки по воробьям. Ясно?

– Ты вечно недоволен, - покачала головой Марина и вызывающе закончила: - Отличный спектакль!

Я остался, так сказать, при своем мнении. Елисеевым спектакль тоже понравился. Они с Мариной вспоминали отдельные сцены, хвалили игру актеров. Оказывается, они видели этот спектакль в другом театре и теперь сравнивали. Возможно, они и были правы, но меня обидела резкость Марины. Подумав, я решил, что серьезно обижаться не стоит.

Наш культпоход помог восстановить дипломатические отношения в семье. И это было уже хорошо: у Марины был преддипломный курс. Первый человек в нашей семье с высшим образованием! Мне самому не пришлось получить его, хотя, говорят, и был способным. Анисья вот и десятилетки не имеет: сначала - хозяйство в материнском доме, потом - в своем собственном. Дел у нее предостаточно. Шутка ли - вырастить дочерей, да еще при нашем скудном бюджете! Только в последнее время мы стали лучше жить. В доме появился достаток. Да и споры с Мариной прекратились.

И вдруг... Нежданно-негаданно появляется милиционер.

– Здравствуйте. Я участковый уполномоченный капитан Морозкин Николай Сергеевич, - представился он.
– Это квартира Ивановых?

– Не квартира, а комната, - грубовато ответил я.
– Но это не столь важно. Проходите.

При появлении участкового жена и Марина машинально встали. Они вопросительно смотрели на меня. Почему-то в их представлении визит милиционера мог быть связан только с моей персоной.

– Можно присесть?

– Конечно, конечно...

– Кто из вас Анисья Евдокимовна?
– спросил участковый.

– Я...
– ответила бледнея жена.

– Извините, Анисья Евдокимовна, за беспокойство, но у меня к вам есть несколько вопросов. Разрешите?

Жена продолжала стоять, бледная, растерянная.

– Да вы садитесь. И скажите мне, когда вы в последний раз сдавали в комиссионный магазин вещи и какие?

– А что-о-о?!
– едва двигая непослушным языком, произнесла жена. Она продолжала стоять.
– Кофточки... Шарфы и пла-щи...

– Когда это было?

– Вчера.

– Какой позор!
– возмущенно прошептала Марина. Она резко отвернулась к окну. Все невольно посмотрели в ее сторону.

– Откуда вы их берете?
– поинтересовался милиционер.

Жена нерешительно посмотрела на меня. И я пришел ей на выручку.

– Дело вот в чем. У меня в Канаде брат, ну вот он и присылает.

– Как часто это бывает?

– От случая к случаю...

– А какое-нибудь подтверждение у вас есть?

Жена с трудом подошла к комоду, вынула квитанции, положила на край стола. Отдать их в руки милиционеру она не решилась.

– А вы тоже сдаете?
– спросил меня милиционер, просматривая квитанции.

– Да... И я тоже...

– И вы?
– Участковый уполномоченный повернулся к Марине.

Она в ответ презрительно пожала плечами.

– Ясно. Извините за беспокойство, - сказал милиционер, возвращая жене квитанции.
– Все правильно. У меня пока претензий к вам нет, - заявил он, сделав ударение на слове «пока».
– Но злоупотреблять этим я вам не советую. Спокойной ночи.
– И он ушел.

В комнате стояла мертвая тишина.

– Мне стыдно... Стыдно! Слышите!..
– крикнула Марина.

Я ждал, что дочь сейчас выбежит из комнаты. Выбежит и не вернется. Но она стояла у окна, и я видел, как вздрагивали ее плечи.

Все же Марина ушла из дому и пропадала четыре дня. Мы сбились с ног. Приехал Виктор. Он с нами искал ее. Я боялся, что Виктор начнет расспрашивать о причине ссоры. Но он этого не сделал.

Оказывается, Марина жила у одной из своих подруг. Стоило больших трудов уговорить ее вернуться домой.

И уже, конечно, об очередном Зорином письме не сказали ей ни слова.