Осколок

спрашивал его Васёк.

Только снова тот

ничего не отвечал,

а смеялся.

И оба брата на коньках

фигуры чертили

по ледяной дорожке.

А потом и говорит Ваня

старшему брату:

– Ты не беспокойся, Жених,

вода-то ведь замёрзла,

вот я на коньках и уехал,

и Гриша со мною уехал.

Уехали мы...

И ты уежай!

И растаяли братья во сне

и не видел он их больше.

Вскинулся в кабинке Василий, вскочил, сбросив сновидение, чуть башку не расшиб о раму.

– Коньки! Точно, коньки! Надо по реке выбираться! На льду снега нет... А если и есть перемёты, их можно на лыжах одолеть. Ай! Мамулечка моя! Ай! Посылочка!

В страшном волнении сварил по-быстрому чайку, перекусил и стал готовиться к походу. Для начала лыжи надел и за час с небольшим проторил тропу к реке и обратно вернулся. Машину попортил, снял всё, что нужно было снять, и открутил всё, что нужно было открутить. Затем инструмент и самые ценные причиндалы в брезент упаковал и в снегу соорудил тайник. Лыжи с палками длинной верёвкой к спине привязал, котомку с остатками провизии пристроил и пустился в путь.

Охотник эвенский, несмотря на все уговоры, чай пить не остался.

– Нельзя, начальник! Однако, ждут меня. Надо идти. Ещё успею до темноты к зимовью. Спасибо, однако.

Проводили гостя до порога дорожники и стали ужин собирать, да соображать, как завтра с утра начнут на помощь Жениху пробиваться.

Дальше по законам детективного жанра следовало бы написать, что неожиданно залаяли в сенях собаки, Джульбарс и Рита, и дорожники в смятении схватили ружья для отражения нежданного агрессора. Вообще-то так бывало довольно часто, беглые уголовники любили поживиться в избушках дорожников, а потому в каждой имелось на этот случай ружьецо, да не одно. Притаились мужики, нацелились на дверной проём и стали ждать, когда бандюги пожалуют.

Но пожаловали не бандюги. Скрипнула входная дверь в сени, и тут же грозный лай сменился ласковым поскуливанием и лаем радостно-приветственным. Недоумение вползло на лица суровых мужиков с ружьями. И разрешилось это недоумение, как только дверь распахнулась, и в избушку, ковыляя на коньках, в сопровождении верных Джульбарса и Риты, прошествовал снежный человек, и оказался... когда снял шапку и размотал шарф... Василием!

Удивились мужики до невероятности: как он смог?!

И стал после этого Василий не просто известен, а знаменит по всей Колыме, и редко можно было теперь встретить водителя, у которого под сиденьем не были бы припасены коньки для самоспасения по реке.

Такую вот историю открыл мне прямоугольный кусок картона, желтеющий под неумолимым течением времени.

Война, воины и войны; Спидола; КОНТУЖЕНЫЙ майор

Радиоприёмник «Спидола» государственного электротехнического завода ВЭФ, гор. Рига, производства 1965 года, был снабжён следующим комментарием к принципиальной схеме: «В данном приёмнике триммеры КВ диапазонов заменены на конденсаторы постоянной ёмкости».

Что может означать этот краткий комментарий, впечатанный синим штампом и уже мало различимый от времени?

Для специалиста в радиотехнике это понятно, как яичница: приёмник может принимать радиоволны только определённых частот и не ловит другие диапазоны.

Таким образом были переделаны сотни, если не тысячи «Спидол», поступивших в качестве поощрений чукотским оленеводам, рыболовам, охотникам и старателям в середине шестидесятых годов атомного века.

То есть изначально поступили они нормальные, в настоящем, так сказать, виде, с триммерами, извиняюсь за научное слово.

И стало это началом великой смуты.

Ибо чукотские оленеводы и старатели, крутя ручки настройки коротких волн, очень даже запросто ловили волнующие сердце и бередящие разум передачи запредельных радиостанций, расположенных в непосредственной близости от границ великого государства.

Если кто из читателей подзабыл школьный курс географии, то взглянув на глобус или карту полушарий, очень быстро сообразит, что запредельные радиостанции располагались просто совсем рядом, в той самой Америке, что находится как раз за Беринговым проливом, и из великой державы до неё зимой на нартах, в хорошую погоду по льду запросто можно было домчаться за один переход.

Домчаться-то можно бы, да граница мешает. Зорко охраняют ту границу недремлющие стражи, и чуть какое нарушение заприметят, так могут и огонь открыть из всех калибров, сначала предупредительный, а потом, если нарушение продолжает злостно происходить, то и на поражение.

Так что оленеводы и охотники чукотские вместе с рыболовами и старателями, у многих из которых, кстати, родственники ближние и дальние именно за проливом этим Беринговым и проживали, долгие-долгие годы были отрезаны от них и знать не знали, что там за проливом творится в этой самой растреклятой буржуйской Америке.

Но вот покрутили ручки настройки и узнали такое, от чего вмиг покоя лишились. Оказалось, что родственнички-то живут себе припеваючи, и вовсе не желают менять постылое капиталистическое житьё-бытьё на социалистический рай великого государства, в котором, как неожиданно выяснилось, далеко не всё было гладко да красиво. А было в нём, как в передачах тех популярно объяснили им, просто-таки жутко-кошмарно.

Тут надо внести небольшую ясность.

Шестидесятые годы, о которых сейчас я веду речь, как известно, были годами страшного противостояния двух государств-монстров: СССР и Америки. Называлось это между прочим «холодная война», но иногда у граждан обоих государств складывалось ощущение, что из холодной эта война очень просто может стать горячей, настоящей.

Подогревали это ощущение и газеты, и радио, и недавно появившееся телевидение. Поносили они противника нещадно, рассказывая об ужасах и беззакониях настолько чудовищных, что казалось пытки средневековой инквизиции были просто детскими игрушками.

Впрочем, всё это общеизвестно.

А вот что известно мало, или совсем не известно.

Чукчи - это очень гордый, очень свободолюбивый народ, народ прекрасных мастеров-художников, косторезов, народ великих воинов, народ поэтов и сказителей.