Ослепительный нож
Шрифт:
Боярышня обернулась. Подле неё князь Боровский, Василий Ярославич, брат Марьи-разлучницы. Он подошёл к ней не в пример тому случаю у Пречистой, когда Витовтовна согнала её с рундука. Заворожёнными очами глядел он на неё с детства, теперь же опустил очи долу. Возмужав, стал именовать по имени-отчеству.
– Благодарствую на предложении, - улыбнулась ему Евфимия.
– Почту за честь покинуть с тобою пир.
Князь пошёл перед нею, высвобождая путь.
– Отчего на обручении своей сестры не присутствовал?
– затеяла разговор Евфимия, выходя на крыльцо.
Её спутник резко остановился под ярким факелом.
– Мыслил - то
– Марья с бабкой до последу скрывали. Что теперь? Дело прошлое. Кинулся в омут головой. Скороверто сочетался браком с дочкой ближнего своего боярина. Сестре было обручение, мне - венчание…
Он ещё ниже опустил очи, даже отвернулся чуть от боярышни.
Она бережно тронула его руку.
– Пойдём, Василий… Ярославич. Каждому - свой путь в жизни.
Сопутствуемая братом невесты, боярышня Всеволожа по достою покинула великолепную свадьбу, злым умыслом и неосторожностью поистине превращённую в кашу.
4
Двадцать пятого марта в праздник Благовещения у Пречистой Евфимия отстояла службу, как все. После присутствия на великокняжеском свадебном пиру княгини с боярынями не сторонились её. В наиглавнейшем храме в числе лучших людей боярышня Всеволожа нашла подобающее ей место.
Полагья объявила с утра, что в Благовещение весна зиму поборола, медведь из берлоги встал. Каким выдался этот праздник, такова будет и Святая.
Однако не только эти, с детства ведомые, известия принесла в ясный мартовский день Полагья. Накануне она отай виделась с Меланьицей, постельницей Софьи Витовтовны. Узнала: прошлой ночью из Галича примчался известный великокняж человек Василий Кутузов, потомок слуги Александра Невского. Весть принёс, коей давно боялись, с самой свадебной каши, да понадеялись, не грянет гроза. И вот рухнули надежды! Кутузов донёс: Косой с Шемякой спроворили, чего не смог Всеволожский. Князь Юрий Дмитрич сызнова поднят против племянника. Правда, Борис Тверской и Константин Дмитрич, брат Юрия, не примкнули к делу. А и без них вятчане, костромичи составили с галичанами превеликую силу. Эта сила уже в Переславле во главе с самим князем Юрием, его сыновьями и мятежным боярином Всеволожским, многоопытным их советчиком.
После этих-то новостей Евфимия решилась идти к Пречистой. Нет, не без долгих раздумий, холодно, как отец в спокойном глубокомыслии, рассудив, что у неё не отнимут праздника. И ничуть не ошиблась. Те, кто по положению с нею верстался, на поклоны отвечали поклонами. Те же, кто выше, - доброжелательными кивками. Глянула выспрь: сама великая княгиня-мать благозрит на неё со своего рундука.
После службы остановил её светлоликий юноша, сущий ангел, от коего исходили чистота и смирение.
– Боярышня Всеволожа, великая княгиня-мать просительно и неотложно приглашает пожаловать в её терем, в палату крестовую.
– Кто ты?
– глянула она в отрешённые, словно иноческие очи.
– Корнилий, слуга великой княгини Марьи Ярославны.
– Не знала возле неё таких слуг, - наморщила лоб боярышня.
– Я здесь новик, - был ответ.
– Мой батюшка ростовчанин Феодор с недавнего живёт на Москве. Мой дядюшка Лукиан…
– Ах, ты племянник Марьина дьяка, дитя боярское, - перебила Евфимия и, как бы не желая быстро расстаться,
спросила с лёгкой улыбкой: - Больше ничего мне не скажешь?Корнилий не по-земному то ли произнёс, то ли мысленно в неё вложил:
– Поезжай, не бойся.
– Не под дворянской бы шапкою тебе жить, а под клобуком, - невольно вырвалось у Евфимии.
– И тебе, сиротинка круглая, - услышала она странный ответ.
Вскинула голову, нет Корнилия.
«Отчего круглая?» - задумывалась она, едучи в дом Витовтовны. Не мог слуга Марьи не знать о её отце. Очевидно, оговорился.
В крестовой Софьиной, куда её провели, боярышня склонилась пред ликом Спасителя: «Господи, к тебе пребегох…»
– Не попомни моего зла, - услышала она знакомый старушечий голос за спиной.
– Лелею надежду по-христиански упросить: за обиду отплати угождением. Съезди к батюшке в Переславль, упроси боярина Иоанна вернуться, исходатайствуй прощение для меня и для сына. Сама-то простила ли?
– заглянула старуха в глаза боярышни.
Не находя слов, Евфимия низко склонилась перед ней.
– Помолимся о благополучии твоего пути, о даровании общего мира, - предложила литвинка и первая пала ниц.
Боярышня опустилась рядом в земном поклоне: «Господи, сумею ли я, достанет ли сил?»…
– Получишь крепкую обережь, - деловито зазвучал голос княгини уже над нею.
– В лесах шалят!
Последние, прежде слышанные от Витовтовны слова напомнили о судьбе дворского Елентея.
– Матушка-государыня, - поднялась боярышня с колен.
– Тело нашего человека, коего нашли убитым в лесу с моим посланием батюшке… Ты обещала… доставят… предать земле.
Витовтовна долго не отвечала.
– Запамятовала, - наконец вымолвила она. И посуровела: - Мысли сейчас не те. Размётные грамоты Юрием уже присланы. Вот возвратишься поздорову…
Евфимия сухо отозвалась:
– В обережи мне нет понадобья.
– Карета без обережи - дверь без замка!
– удивилась Софья.
– Верхом поеду, - сообщила Евфимия.
– Одна?
– прищурилась старуха.
– Вдвоём, - смутилась Евфимия.
– Дозволь Ефрема Картача, нашего храбреца, нарядить с тобой, - попросила Витовтовна.
– Шишишка краковская, что Иоанну Даркову из тебя творила, - неважный страж. Картач же воин отменный!
«И доводчик отменный», - подумала Всеволожа, однако спорить не стала.
5
Вбежав к Бонеде, Евфимия наткнулась на грозный крик:
– Прошэ пукаць!
– Недосуг пукать!
– рассердилась боярышня.
– Смотри-ка, вошла без стука! Слушай, что скажу…
Выслушав, полячка спросила:
– Кеды пани хцэ выехаць?
– Нынешней ночью, - отвечала Евфимия.
– Бардзо добже, - кивнула Бонедя.
На лице же шляхтянки было написано: «бардзо зле». Это не насторожило Евфимию, занятую своими мыслями.
В карете Полагья зашепталась с полячкой.
– О чём вы там?
– прислушалась Всеволожа.
– Половины не разумею, - проворчала сенная девушка.
– Однако же ехать ей с тобою никак нельзя.
– Нельзя?
– не понимала Евфимия.
– Нельзя, - поникла Полагья.
– Она в поре.
– В какой поре?
– переспросила боярышня. И испугалась: - Уж не брюхата ли?