Основы человечности. Работа над ошибками

— Скажи им. Сама же хотела, чтобы никаких секретов.

— А я думала, заметишь ты или нет.

— Я заметил. Но сказать ты должна сама.

— Ладно… — Инга зябко обхватила себя за плечи, хотя в комнате было тепло, даже жарковато. Или просто Тимур до сих пор не снял тёплый свитер. — Я на самом деле не его ребёнок. Мы даже не родня. Я приёмная.

— О-о-о, — многозначительно протянула Ксюша.

Тимур не сказал ничего, потому что на язык лезли исключительно слова, которые в присутствии детей говорить нельзя. Даже если эти дети сами иногда изъясняются теми же словами.

— Меня удочерили совсем маленькой и всем всегда говорили, что я родная. Но мне рассказали правду довольно рано. Папа очень просил никому не говорить, даже на всякий случай заклинание сдерживающее наложил, чтобы я нечаянно не проболталась. Простенькое, я его быстро взломала. Думала, он меня либо похвалит за хорошую работу, либо отругает за самоуправство, но он, кажется, даже не заметил. Он вообще не слишком часто обращает на меня внимание. Это логично: ему нужен был не ребёнок, а сосуд для магии.

— Он так и сказал? — Тимур никак не мог справиться с эмоциями, из-за чего говорил резче, чем обычно.

Он даже кота не заводил, потому что всегда считал, что не сможет уделять ему достаточно внимания, а кто-то детей заводит ради дополнительного магического резерва. С ума сойти!

Впрочем, ничего нового: Людвига Гаврилов тоже не из-за внезапно вспыхнувшей отцовской любви из Германии притащил. А уж про ситуацию с Ксюшей и говорить нечего.

— Он всегда выражался мягче. Говорил, что ему нужен помощник. Поддержка и опора. Наследник и ученик. Правая рука.

— Короче, новая батарейка, — буркнул Людвиг.

Инга кивнула.

— А как же твоя мама? — удивилась Ксюша. — Ты ведь и её дочь тоже. Пусть приёмная, но всё равно член семьи!

— Маме наплевать. Я никогда не была её дочерью, она никогда не относилась ко мне как к дочери. Я на неё даже не похожа. Она и родных-то детей никогда не хотела, это же лишние хлопоты, траты и перерыв в карьере. Она была против идеи с татуировками, но только потому, что это неэстетично и посторонние могут заметить. Не знаю, как папа её переупрямил. Но в целом — ей наплевать. На меня, в принципе, всем наплевать.

— Ясно, — сказала Ксюша. А потом вдруг стремительно подбежала к Инге, обняла её и торопливо зашептала: — Мне не наплевать! И я верю, что никому здесь на тебя не наплевать. Ты не батарейка, не вещь, ты личность. И хватит притворяться, будто у тебя нет собственного мнения. Скажи всем, что на самом деле думаешь! Покажи им всем!

— Что? — тихо спросила Инга.

— Что хочешь! Давай тебе тоже волосы покрасим? Или пирсинг какой-нибудь бахнем!

— Не хочу пирсинг, мне не нравится.

— А что нравится?

Несмотря на год разницы, девочки были почти одного роста, а Ксюша — резкая, импульсивная — иногда казалась даже младше более серьёзной подруги. Но иногда сквозь всю её хаотичность проглядывало что-то неожиданно взрослое.

Вот и сейчас она обхватила Ингу за плечи, чуть ли не силой заставила смотреть себе в глаза и с нажимом повторила:

— Что тебе нравится? Прямо сейчас назови одну вещь, которую ты хочешь сделать или попробовать. Если стесняешься, на ухо мне скажи. Или вообще напиши на бумажке и никому не показывай. Но сама для себя реши: чего ты хочешь?

— Я видела, как некоторые клеят на лицо такие звёздочки блестящие. Или просто блёстками мажут. Очень здорово смотрится. Но мне, наверное, не пойдёт, у меня щёки и очки…

— Не попробуешь — не узнаешь! Так, ясно, завтра сразу после школы идём покупать глиттер и мазаться.

— И пить кофе с мороженым, — робко добавила Инга.

— Любишь кофе с мороженым?

— Никогда не пробовала. То есть мороженое, конечно, пробовала, а вот кофе — вообще никогда.

— Ни разу? Как так?

— Мама всегда говорит, что кофе детям нельзя. Вот мне и не разрешают. Но мне так запах нравится! И почему-то кажется, с мороженым должно быть очень вкусно. А даже если и нет — я ведь могу хотя бы попробовать?

— Одну порцию можно. Разрешаю на правах старшего брата! — улыбнулся Людвиг.

Инга… нет, не покраснела. Просто обернулась и долго смотрела на Людвига. Потом придвинулась к нему почти вплотную и снова долго смотрела, задрав голову. И наконец спросила:

— Ты правда согласен быть моим старшим братом? Даже теперь, когда выяснил, что мы не родственники? Ты же меня совсем не знаешь.

— Вот заодно и познакомимся. Может, ты и сама во мне разочаруешься и больше никогда не захочешь общаться.

— Нет! То есть… Да, я понимаю, что всякое может быть. Что реальный ты можешь сильно отличаться от того образа, который у меня в голове. Но я всю жизнь мечтала, что ты вернёшься. Не прогоняй меня, пожалуйста.

— Даже не собирался, — обнадёжил Людвиг. И тут висящие на стене часы издали душераздирающий скрежет. Видимо, в этот момент кукушка должна была выглянуть из дверки и произнести торжественное «ку-ку», но она и так торчала снаружи, поэтому только бестолково дёрнулась и снова повисла вниз головой. Стрелки лязгнули, сойдясь в одной точке. Наступила полночь. — Хотя… Прямо сейчас, наверное, всё же прогоню. Мне кажется, тебе действительно пора домой, если не хочешь завтра проспать школу.

Инга грустно кивнула. Уходить ей не хотелось, но и задерживаться не стоило.

На самом деле проблема была не только в позднем времени. Тимур успел заметить, что за последние несколько минут комната начала выглядеть гораздо мрачнее. Тени в углах стали густыми и резкими, огонь в камине потрескивал угрожающе, а нечто тёмное и неоформленное стелилось по полу, всё ближе подбираясь к ботинкам Инги. И попросту отшвырнуть боггарта ногой уже не получалось: он наметил себе новую жертву и всерьёз собирался ей полакомиться.

В общем, девочку надо было уводить.

— У нас есть какой-нибудь выход поближе к дому Инги? — спросил Тимур. Сам он мог переместиться отсюда разве что в родную квартиру, в подъезд Ксюши или вот теперь к старому детскому саду, но все эти точки располагались в одном квартале, рядом со школой. Далековато от жилища Гавриловых!

Ксюша и Людвиг слаженно замотали головами.

— Значит, на такси покатаемся. — Тимур потянулся за дублёнкой. — Инга, собирайся. Ксюш, тебя подбросить?

— Не надо, я сразу отсюда домой прыгну.