Останови моё безумие

– Ты подарил мне целый сад!
– запротестовала она.
– Целый сад моих любимых цветов. И это не смотря на то, что я тебя бросила.

– Ты меня не бросала, - начал отрицать я, закрыв глаза одной рукой до сгиба локтя.
– Я дал тебе время подумать.

– Даа?!
– удивилась она, не зная о моих мыслях, витавших в моей голове все последние недели.

– Не даа, а да. Поняла?

– Угу, - согласилась она, поднырнула под мою руку и, кладя голову мне на грудь, прижалась ко мне всем телом.
– Давай спать. Завтра нас ждёт чудесное свидание. Первое…

Держась за руки, крепко сцепив пальцы, мы бегом спустились в метро Фридрихштрабе и как незрелые подростки запрыгнули в последний вагон, отправлявшийся неведомо куда. Уселись на жёсткие сиденья и захихикали, ударяясь головами, как закадычные друзья, пальцы не распускали, я положил их к себе на колени и оглядел полупустой вагон. Затем сильно поцеловал Миру в губы, словно проделывал это впервые в жизни. Она захихикала ещё громче, когда я, наконец, оторвался от её сладких губ, напоследок оттянув нижнюю губу себе в рот.

– Парень, тебе надо научиться как следует обращаться со своими губами!
– игриво воскликнула она, склоняя голову в бок.
– Попрактикуйся со своей сестрой в поцелуях, а то ни одна девушка не согласится ходить с тобой по свиданиям, - приблизив своё лицо к моему так, что щёки наши тёрлись друг о друга, прошептала мне на ушко.

Я подыграл ей, привлекая её ещё ближе к себе, почти усадив к себе на колени:

– А тебя, значит, так сладко целоваться научил брат?

– Только шшш! Никому ни слова, а то за такое баловство его могут отправить за решётку.
– И она рассмеялась прямо мне в шею.

– Согласен отправиться туда, если меня посадят в одну камеру с тобой, - закивал я.

– Дурак!
– оттягивая мою щёку двумя пальцами и не отклоняя губ от моей шеи, обругала Мира за шутку.

– Куда бы тебе хотелось отправиться на наше первое свидание?

– Умм… А тебе?

– Я уже сказал, - рассмеялся я.

– Влаад!

– Хорошо, хорошо. Думаю нужно посмотреть какие-нибудь достопримечательности германской столицы, раз уж завтра мы её всё равно покинем. Как думаешь?
– я посмотрел на сестру сверху вниз, а мой подбородок упёрся в её растрепанную макушку.

– Ну, вообще-то у меня уже была экскурсия по городу. Но если ты хочешь, я могу тебе кое-что показать, - быстро добавила и, оправдываясь и восхищаясь такой возможностью.
– Но только то, что я запомнила.

– Не страшно. Мы можем просто погулять по улицам, поесть вредной пищи и сотворить что-нибудь сумасбродное друг с другом.

– Для последнего у нас есть номер в гостинице и огромная кровать в нём!
– грозно предостерегла она мой горящий взгляд.

– Развратница!
– отбился я, взъерошивая её чёлку и на ходу сочиняя скорый ответ.
– Я имел в виду обычные танцы или купание в фонтане. Да! Только это и имел в виду.

Мира одарила меня злобными глазами и процедила сквозь зубы самое страшное оскорбление, которое только и могло сорваться с её потрясающих губ.

– Лжец!
– она отвернулась, складывая руки на груди и пыхтя от возмущения.

– Не дуйся, и я признаюсь, что хотел сделать с тобой на самом деле?

– Даже не смей этого произносить!
– она выставила вперёд пальчик, который тут же отправился в мой рот, захваченный в плен моими губами. Я закрыл глаза и увлечённо начал посасывать вкусную часть её тела. А Мира безуспешно пыталась вырвать свой палец из сладостного рабства, но как только она принималась дёргать им, я слегка прикусывал его зубами и она, слабо вскрикнув, сдавалась на некоторое время, чтобы чуть позже снова возобновить свои пустые чаяния.

– Прекрати, ну пожалуйста!
– хныкала она тихонько.
– Люди на нас оборачиваются!

– Они просто завидуют, - подмигнул сестре, ловко пересаживая её к себе на колени.

Мире пришлось обхватить мою шею рукой и прижаться к груди. Она медленно обернулась в сторону престарелой немки в элегантной шляпке наискось и та, поймав взгляд сестры, понимающе ей улыбнулась, поднимая в воздух большой палец.

– Видишь? Я был прав.

– Угу, - сдаваясь, согласилась сестра, снова прильнув к моей шее.

Мира настояла на паре двойных чизбургеров для себя и для меня и приказала захватить с собой ещё и картошки фри в бумажных пакетах. Уже больше двух часов прошли, после нашего тщательного исследования подземных путей Берлина, теперь мы пешком обследовали маленькие и большие улицы этого прекрасного города. Вся окружающая нас красота носила невидимый налёт строгости и стиля, исключая понятие оплошности.

Миру как истинного художника привлекали как раз таки малозаметные детали, как претерпевающий реставрационные работы кафедральный собор, а как прилежный гид она спешила рассказать мне об истории чуть ли не каждого камня Рейхстага. Иногда мы смеялись чересчур шумно, как малые дети, а временами окунались в меланхоличное затишье, идя в обнимку по тротуару, вымощенному красной плиткой.

Мы пообедали своими бургерами прямо по пути к знаменитым Бранденбургским воротам, и Мира очень волновалась, что мы не успеем доесть всё и будем неловко смотреться среди остальных культурных людей. Я только улыбался её детскому опасению, но после того, как стал замечать, как поспешно она расправляется со своим фаст-фудом, то стал смеяться громче и заливистее, чуть ли не сползая по стенке на бордюр. Мира возмущалась молча, так как не могла выговорить и слова с таким набитым ртом. А когда ей наконец-то удалось проглотить остатки своей еды, то она уже была такой весёлой, что поколачивая меня по руке, принялась хохотать громче меня.

Иногда мне срывало крышу и неожиданно становилось просто необходимо поцеловать её немедленно, прямо сейчас и я беспрепятственно проделывал с ней разные штуки. Мы жались к стене какого-то правительственного здания и целовались до первой потери дыхания и строгого покашливания за спиной человека в штатском. Я целовал Миру у витрины детского магазина, не позволяя ей увидеть ряды крохотных одёжек, выстроенных на маленьких манекенах, а ещё возле церкви Мариенкрихе в центре Берлина. Словно это было жизненной необходимостью целовать её возле храма Божьего, наперекор всем заповедям и заветам, в центре европейской столицы, сравнявшей нашу любовь с тяжким преступлением.

– Я люблю тебя, - прошептал я после этого поцелуя, наиболее сладостного и одновременно горше остальных прочих.

Мы прошли ещё чуть-чуть и увидели фонтан Нептуна в окружении трёх богинь - трёх рек: Рейном с рыбацкой сетью и лозой винограда, Вислой с поленом, и Эльбой с колосьями и фруктами. Мира призналась, что ей очень понравился этот фонтан и она уже не в первый раз окольными путями, но забродит сюда. В этот момент она подняла на меня свои чистые карие глаза, и я увидел в них знакомую боль, её признание было неполным, не до конца выговоренным, но оно скрывалось в её взгляде и я услышал то же самое, что слышала она, приходя к этому фонтану.