Осуждение Сократа

— Кого ты ругаешь? — вытирая слезы, спрашивал один из близнецов. — Меня?

— Разве ты оглох? Леагра!

— А кто же, по-твоему, я?

— Клянусь твоей глупой рожей — Леарх!

Спрашивающий схватился за живот.

— Чеши его, чеши скребницей! — поощрял он, бессильно мотая головой. — Не жалей хлестких слов! Сегодня сам Дионис покровительствует тебе!

— Безмозглые олухи! Бурдюки с ленью! Разве я виноват, что клеймовщик не выбил имен на ваших бычьих лбах? Тогда бы не пришлось ломать голову мне и вашим заимодавцам. А, впрочем, перепутать вас труднее, чем осла и фессалийскую кобылицу! Таких болтунов и бездельников не сыщешь во всех Афинах!

Леарх и Леагр постанывали от смеха.

— Хвала… хозяину! — выдавил один из близнецов.

— Да не проникнет в этот дом… ничто дурное… — пожелал другой, норовя обрести хоть некоторую серьезность.

— Радуйтесь и вы! — ответил Тиресий, улыбаясь.

— Зевс Гостеприимный! — закричал своим ущербным голосом Хрест, стукая кружкой себе по колену. — Этот человек завтракает один, как скорбящий эгинянин! О чем печаль? Может быть, твое вино плохо перебродило?

— Кажется, вы с праздничной ярмарки! — сказал архонт, насмешливо поглядывая на щеголеватые бородки братьев. — Что же вы не купили для меня новой глиняной кружки? Может быть, и я пожелал бы участвовать завтра вместе с вами в городской попойке. Когда-то в хмельных состязаниях в честь Диониса и я получал мех вина.

— Вот не поверю. Предъяви хоть одного свидетеля! — сказал то ли Леарх, то ли Леагр.

«Леагр!» — подумал архонт, зная, что тот, в отличие от Леарха, часто посещал судебную палату.

— Я помню превосходные Анфестерии в архонтат Алкея… — важно начал Хрест и замолчал, видя, что архонт не обращает на него никакого внимания.

— В такой ранний час вы уже наклевались винных ягод! — с улыбкой продолжал Тиресий, поигрывая серебряной ложечкой. — Похоже, Дионис Шумный здорово замутил вам головы. Иначе бы раб не стал походить на важного господина, а потомственные граждане на шкодливых рабов. — Архонт недовольно поджал губы и посмотрел на босые ноги Хреста.

Раб насторожился.

— Клянусь Зевсом! — воскликнул один из братьев. — Хрест доставляет нам редкостное удовольствие. Покойный отец не бичевал нас такими хлесткими словами!

— Что отец? Даже дядька, бывший пирейский матрос, уступил бы нашему Хресту по части злоязычия! — не без гордости добавил другой брат. — После таких поношений нас не оправдал бы ни один суд присяжных.

«Леагр!» — все больше и больше убеждался Тиресий.

— Оруженосцы праздности. Тупые наконечники… — заворчал раб, чувствуя поддержку.

Братья податливо захохотали. Казалось, слова Хреста вызывали у них сладкую щекотку по всему телу.

— Неужели ты не хочешь хоть раз в году испытать подобное удовольствие? — отсмеявшись, обратился к Тиресию тот; который, по всей вероятности, был Леагром. — Сегодня Хрест говорит нам все что угодно. Его слова как освежающие струи Еврота. Ты только посуди, дорогой Тиресий: можно ли бесконечно нежиться в ванне угодливости? Ты, наверное не представляешь, как взбадривают крепкие слова. Хочешь, я уступлю тебе Хреста на сегодняшний день? Согласен?

— Хвалю за щедрость. Однако я, пожалуй, потерплю до следующих Анфестерий! — с усмешкой сказал архонт и хозяйским взглядом окинул стол. — А не много ли мы говорим в день открытия винных бочек? Кажется, дно ваших кружек уже просохло, а многоходившие ноги требуют отдыха. Сейчас я распоряжусь…

Гости выжидательно посматривали на хозяина, и, желая отвлечь их внимание, Тиресий спросил с шутливой заинтересованностью:

— Где же вас принял в свои хмельные объятья Дионис?

Близнецы заговорили наперебой. Потом один из них, скорее всего Леагр, уступил нить красноречия брату.

— Сразу же, как только купили кружки для завтрашней большой попойки, мы зашли к старому Леократу отведать молодого вина. Он всегда хвастает своим вином. О, какое это вино, почтенный Тиресий! Его можно подавать самим богам на Олимп! Сладкое, как хиосское, чуть горьковатое, как прамнийское, оно веселит душу и совсем не тяготит тело. Мой рот и теперь хранит аромат увядших лепестков роз. Мы выпили по целой кружке и продолжили свой обход. Следующим был Пилад…

— Клеон! — поправил Хрест.

— Да, Клеон! — согласился рассказчик.

Архонт изредка покачивал головой, давая понять братьям, что внимательно слушает и одобряет каждое слово. А мысли его тем временем витали возле праздничных столов, где сидели рабы, и все чаще они кружились над головою ничего не подозревающего уроженца Делоса. Архонту почему-то хотелось, чтобы ему услужил Нумений. Правда, у Тиресия не было уверенности, что новый раб согласится принести вино и диффы для гостей. Все могло кончиться отказом. Архонт хорошо представлял, в каком глупом положении он может оказаться, если ему откажет Нумений, и все же ему хотелось испытать не кого-то другого, а нового раба. Продолжая кивать головой и понимающе улыбаясь — Леарх забавно расписывал владельца мастерской резных камней Клеона, у которого плохо перебродило сусло, — архонт подтянул за поясок маленького виночерпия и негромко объяснил, что от него требуется:

— Подойди к Нумению. Скажи на ухо: «Хозяин просит к себе». Если он не двинется с места, подойди к иллирийцу и скажи то же самое.

Мальчик заспешил к столам.

«А если Нумений подойдет ко мне, но, выслушав просьбу, откажет? — самолюбиво размышлял архонт. — Впрочем, это довольно нелепо: подойти и отказать. Он и без пояснений должен бы догадаться, зачем я приглашаю к себе. Стоит только оглянуться на мой стол и увидеть гостей… Интересно, поглядит ли он в мою сторону, прежде чем встать? Очень интересно…»

— Пилада мы не застали дома. Он с первыми лучами отправился в театр Диониса…

— Мой сын тоже пошел в театр, — вставил архонт. — Говорят, мужской хор обошелся Аниту в пять мин.

— О! Этот человек не скупится на одежды и еду для наемных хоревтов. Он обязательно получит золотой треножник. Вот увидите…

— А разве Главкон менее щедр? — подзадорил архонт. — В его хоре прекрасные голоса.

— Нет-нет. Должен победить кожевник. Тщеславие бывшего стратега ничто, по сравнению с аппетитом кожевника. Я знаю эту породу.

Мальчик склонился к уху Нумения. Выслушав, раб кивнул головой и, не оглянувшись, поднялся.

«Странная готовность! — подумал архонт. — Он словно забыл про день Питойгиа. Может, ему и впрямь что-то нужно от меня?..»

— Этот человек хочет жить не только в согласии с Плутосом, но и с Аполлоном, покровителем искусств… — рассуждал Леарх об Аните. — Он держит деньги в трех банках. Любой, имея столько, развязал бы кошелек для празднества весенних Анфестерий!

— А ты меньше всех жертвуешь на безопасность города! — ни с того ни с сего сказал Хрест.