От счастья не уйти

– Вот, возьми.
– Алекс протянул ей чашку кофе.
– Знаю, что ты пьешь без сахара, но все же положил немного. Тебе надо подзарядиться.

Ага, и он помнит, какой она пьет кофе. Странно, но эта деталь, напомнившая о давних отношениях, не доставила Фелиции никакого удовольствия.

Сладкий кофе оказался ужасным на вкус, но, как и предсказывал Алекс, зарядил Фелицию энергией. Теперь она была готова сделать то, на что раньше не хватало сил. В конце концов, Алекс сам напросился.

– Та-а-ак...
– пробормотал Алекс, опасливо поглядывая на нее.
– Похоже, я положил слишком много сахару: узнаю боевой огонь в этих чудесных глазах!

Фелиция ничего не могла с собой поделать - она рассмеялась. Ну есть ли еще на свете второй такой самоуверенный и обаятельный мужчина!

В карих глазах Алекса прыгали веселые огоньки, губы сложились в озорную улыбку.

– Не смешно, - укоризненно сказала Фелиция и поморщилась, поймав себя на том, что тоже улыбается.

– Не смешно, - согласился он и вздохнул.
– Я уже разговаривал с Белиндой, высказал все, что думаю по поводу ее намеков и инсинуаций...

– И что? Какая теперь от этого польза?
– Фелиция посмотрела в окно.
– Завтра она напишет что-то еще, извратив твои слова так, как ей удобно.

Алекс покачал головой.

– Я ясно дал ей понять, что, если она напечатает о нас еще хоть слово, собственноручно сверну ей шею!

Фелиция скорчила гримасу.

– Не думаю, что ты многого достигнешь, заставив замолчать Белинду Маккин.
– Она кивнула на окно, из которого было видно толпящихся на лужайке репортеров.
– Завтра появятся фотографии, доказывающие, что ты - частый гость в этом доме.

– Никак не ожидал, что все превратится в цирк, - удрученно пробормотал Алекс.

– Да, пресса сейчас не та, что девять лет назад. Это уже не мирные вегетарианцы - им подавай мясо!

– Если уж даже друг способен на такое, то, наверное, так и есть, - согласился Алекс.

Фелиция грустно улыбнулась.

– Может быть, тебе следовало сказать ей, что она опоздала со своими откровениями лет на девять.

Едва произнеся это, она тут же пожалела о сказанном. Что-то вдруг изменилось, в комнате появилось напряжение, и оба это почувствовали.

Поставив на столик пустую чашку, Алекс шагнул к Фелиции.

– Опоздала?
– переспросил он.
– А вот я в этом не уверен.
– Его рука медленно поднялась, пальцы коснулись ее щеки.
– Ты еще прекраснее, чем была тогда.

Фелиция едва дышала, она смотрела Алексу в глаза и не могла отвести взгляд. Мир словно замер в ожидании... и только стоявшие на комоде часы громко и настойчиво отсчитывали время.

Из холла послышался звук шагов, и Фелиция покачала головой.

– Не надо об этом, Алекс, - попросила она, удивившись тому, каким хриплым стал вдруг ее голос.

– Ты уже не ребенок и...

– В том, что касается тебя, я никогда не была ребенком, - возразила Фелиция.

– Была... была.
– Он смотрел на нее так, будто только теперь заметил в ней что-то новое.
– Но теперь ты женщина. И мать к тому же.
– В его глазах вспыхнуло любопытство.
– Когда мы встретились три дня назад, я увидел в тебе нечто новое, такое, что нельзя объяснить только годами. Да, материнство пошло тебе на пользу.

Фелиция промолчала, думая о том, что Алекс ошибся: дело было в другом. У нее появилась дочь, ставшая смыслом ее жизни, тем, чем так и не стал - или не пожелал стать - Алекс.

– Почему ты не рассказала мне о дочери?
– негромко спросил он.

– Не хотела утомлять, - солгала Фелиция.
– Ты ведь никогда не интересовался детьми.

– Только чужими, - парировал он.
– Сколько ей лет? Она похожа на тебя?

У Фелиции пересохло во рту, а сердце застучало так, что его биение заглушило тиканье часов. Она не хотела отвечать на эти вопросы. Не желала!

– Мы зовем ее Долли. Это имя нравилось Энтони, - сказала Фелиция.

Упоминание Энтони определенно не понравилось Алексу: на скулах выступили желваки, темные брови сошлись на переносице.

Не будучи отцом Долли по крови, Энтони стал отцом во всех других отношениях: он был рядом с Фелицией во время беременности, забрал ее с ребенком из больницы, провел с малышкой все первые годы ее жизни и нередко даже раньше матери отзывался на плач ребенка по ночам. Да, Энтони был отцом ее дочери!

– Полагаю, у нас есть более важные темы для обсуждения, чем моя дочь.
– На слове "моя" голос ее слегка дрогнул, но в конце концов после смерти Энтони у Долли действительно осталась только мать.

– Мне бы хотелось с ней познакомиться, - сказал Алекс.

– Зачем?
– резче чем ей хотелось бы спросила Фелиция.

– А что тут такого?

Успокойся, приказала себе Фелиция, веди себя естественно.

– После смерти отца у Долли трудный период в жизни, - объяснила она.
– Девочка еще больше привязалась ко мне, и я не хочу, чтобы она привыкала к тем, кто бывает здесь... транзитом.

Фелиция заметила, как сузились зрачки и дрогнули губы Алекса, и ей стало немного стыдно за свою грубость.

– Поэтому ты и держишь парня, с которым спишь, подальше от дома?

Ответный удар! Что ж, возможно, я это заслужила, признала Фелиция. Но пусть не думает, что ему удалось меня унизить.

Она поджала губы.

– Небольшое противоречие, тебе не кажется? Если я держу его подальше от своего дома, то тогда, наверное, он спит не со мной, не так ли?

Алекс прищурился.

– Так кто же он?

Похоже, от него так просто не отделаешься. Подумала Фелиция. Надо менять тактику.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Выдумал какого-то мужчину...

– Только потому, что не верю в твою связь с женщиной, - оборвал ее Алекс.
– Ты слишком красива, чтобы оставаться одной в течение двух лет. Или, может быть, тебе по вкусу кратковременные романы?

При других обстоятельствах Фелиция поставила бы его на место. Но здесь, дома, любой скандал мог привлечь внимание Долли. Единственный выход - как можно скорее выпроводить Алекса.

– Не собираюсь отвечать на твой вопрос, он того не заслуживает, - заявила Фелиция.
– А теперь, если ты закончил... У меня много дел...