Отблеск миражей в твоих глазах

Встаю и в полумраке нащупываю салфетки на журнальном столе. Вновь ложусь и кладу пачку между нами. Чеканушка выдергивает пару штук и достаточно сносно высмаркивается. Не вызывает брезгливости.

— Это ты во всем виноват! — прикатывает любопытная заявочка.

— Гхм…

— Дебильная цепная реакция — когда ты плачешь, и кто-то вдруг пристает со своей помощью, происходит сбой системы. Я не собиралась рыдать, это ты виноват!

Женская логика — еще куда ни шло, логика чеканушки — это уже капитальный занос.

— Глубокомысленно, — испускаю устало и зеваю. — Если обвиняют меня, не всё так плохо.

Лус продолжает шмыгать и тоже зевает.

— Ну и? Не хочешь просветить, что с тобой приключилось на этот раз?

— Со мной — ничего.

Она показательно выделяет «со мной», что трактуется: это не моя тайна, отвали.

И меня вполне устраивает такое положение дел. Лезть к ней в душу я не горю. И, раз уж мы выяснили, что ей не угрожает опасность, она не встряла в какую-то историю, то и продолжать расспрос резон исчезает.

Единственная проблема заключается в том, что девчонка клюет носом в моей постели. И пока я размышляю, она уже засыпает, как ни в чем не бывало оккупировав территорию. Это, бля, суперспособность какая-то — её вырубает в считанные секунды. Где-то внутри зафигачен качественный коммутатор деактивации.

Я тупо пялюсь на очертания чеканутой в полутьме и не смекну, как её выгнать обратно. Мелкая стервозина удобно устроилась на моей подушке и прикрыла глаза, придерживая ладонь с салфеткой у носа.

Да и черт с ней, не жалко места, матрас огромной, пацаны тут втроем помещались. А сейчас всего лишь я и одно компактное недоразумение рядом.

Укрываю её своим пледом. Стягиваю с дивана одеяло и подушку Лус, откатываюсь подальше и устраиваюсь спиной к ней.

— Тебе надо помириться с дедушкой, — доносится вдруг бормотание. — Так нельзя, ты же не совсем придурок, и сам всё понимаешь…

Психую. Оборачиваюсь и накидываю ей на голову край пледа.

— Ты передумал насчет трупа? — сонная реплика из-под толстого слоя ткани. — Хочешь, чтобы я задохнулась?

— Хочу задействовать принцип «заткни попугая»!

— Они молчат, если накрыть их? Это разве не миф-ф-ф?..

Голос Лус становится всё тоньше и тише. Последние слова уже почти не слышу. Несколько секунд настороженно жду. Затем медленно убираю плед с её лица.

Мать твою, реально спит, посапывая.

Снова откатываюсь на другой край. И прикрываю веки.

Нехотя разлепляю глаза уже утром. Спросонья силюсь разобраться в конфигурации, частью которой являюсь. Ощущаю нечто инородное на бедре — этим нечто оказывается лихо закинутая на меня нога Лус. А сама девчонка дышит мне в плечо, уютно устроившись под подбородком. Вплотную прижалась. Каждым изгибом. Чувствую, как теплое дыхание щекочет кожу.

Взглядом упираюсь в потолок. Мученически вздыхаю.

Кем же, сука, нужно быть в гипотетической прошлой жизни, чтобы в этой хапнуть люксовую адову кару?..

***

Нас двое в курилке. Закуток у служебного помещения, крохотные два на два. Игнорировать сложно, но миссия выполнима. Дымим методично, пуская струи в открытое окно.

Тарон — один из тех ублюдочных мажориков, которые не гнушаются в любой сомнительной ситуации козырнуть своим топовым положением. Мы учились в одной группе. А потом меня вытурили. Теперь я штатный ассистент, он — уже квалифицированный специалист. Талантами не блещет, но бабло и связи задают вектор и выправляют баланс.

— Ты можешь быть охуительным спецом, пациенты могут целовать тебе руки, но не разгоняйся, доктор Таривердиев. Ты никто. Один звонок — почапаешь в районную поликлинику зубы рвать и пломбы штопать… — благочинно загоняет кудрявый, туша окурок в пепельнице.

Раньше открытых угроз не было. Но, в принципе, я ждал от него чего-то подобного. Наверное, довела Настюша пацана.

— Что, не даёт тебе? — слегка щурюсь при очередной затяжке, боковым зрением отмечая, как дергается собеседник.

Невозмутимо пялюсь на улицу, игнорируя лютый зрительный выпад ревнивого гондона. Совсем озверел со своей одержимостью. Я уже давно выбыл из треугольника, полгода не контачу с брюнеткой и к её решениям отношения не имею. Но уёбку легче поверить в мою причастность к выбору девушки динамить его, чем принять истину — он даже со своими пиздатыми возможностями ей нахрен не сдался. Безответная любовь вне картины мира Тарона, который привычен получать что хочет.

Собственно, я знаю, что он реально может испортить мне жизнь одним звонком. И беда в том, что меня это не останавливает. Не держит тормоза.

— А мне сама отдалась, ни секунды не окучивал, — провоцирую ровно и следом в глаза смотрю. Прямо. — У тебя труба с собой? Звонок прямо здесь сделаешь?

Бить меня не может, камеры пришпилены к углам. Дорожит местом и репутацией. Взглядом только херачит злобным, горит от зависти и беспомощности.

Съебывается в темпе вальса, дверью хлопает, как девчонка.

Что ж я такой фартовый-то, а? Куда ни плюнь — везде «творческие» люди-обиженки готовы мне судьбинушку перекроить на свой вкус.

Эта клиника — одна из престижнейших в своем направлении и крута она обоснованно без пустого пиара. Владельцы, родные сестра с братом, уже два десятка лет развивают её с болезненным пристрастием. Оборудование, материалы — исключительно новейшего поколения и качества. Повышение квалификации, обучение — еженедельный круговорот, в котором поэтапно участвует весь коллектив. Редкий случай, когда руководство по-настоящему рдеет за прокачку скиллов своих работников.

Я рвался сюда с курса третьего. Ваять базу у лучших.

Соглашался на подачки, с высунутым языком носился забесплатно месяцами.

Один звонок. Один разговор. Одно желание кудрявой твари.

И меня выпнут, как то самое слабое звено, потому что в этой цепочке выживают нашпигованные связями и баблом элементы…

Смену дорабатываю на внутренней саморегуляции, система функционирует исправно много лет: никто не должен знать, что творится у тебя за ребрами.

Дисциплинированно заполняю записи, сверяю график. Не колышет угроза Тарона, меня не клинит на мысли, что уже завтра мое место может стать вакантным.