Отец на час. Работает спецназ

Пока моя помощница убегает за Поповым, я внимательно рассматриваю разношерстную компанию на палубе. Маша уже что-то активно рассказывает Брониславе и, судя по хмурому лицу матери Влада, это «что-то» совершенно не комплиментарное обо мне.

— Федерика, — в трубке слышится бодрый голос Попова.

— Да, Андрей Юрьевич.

— Опять ты со своим официозом. Все еще обижаешься?..

— Говори, — чуть повышаю голос.

— Я по поводу строительства складского комплекса в Нижнем Новгороде. Нашел землю, стоит, конечно, дорого, но цена рыночная. Беру?

— Нет, конечно, — раздражаюсь, поглядывая на Мороза. Надо бы поговорить с ним. — Дождитесь меня, потом обсудим.

— Предложение может уйти. Объявление горящее. Как ты не понимаешь?

— Значит, будет новое!

— Федерика… Это неразумно. Ты как ребенок.

— Попов. Ты там нетрезвый? — теперь повышаю голос на полную громкость. С палубы все взгляды устремляются на меня. Бронислава негодует. Жанна приклеивается к плечу Влада. — Я все сказала, — тороплюсь.

— Прости, — Андрей, кажется, понимает, что перегнул. — У Лео был вчера...

— Как он? — прикрываю глаза. По сыну страшно соскучилась. Как бы ни было здесь хорошо, все равно постоянно о нем думаю.

— Да все у него нормально. Бездельничает. Тебе так и не звонил?

— Нет…

— Хочешь, я его заставлю?

— Конечно!..

— Тогда завтра позвонит. Жди.

— Спасибо, Андрей. Ладно, я пойду.

— Отдыхайте там.

Спрятав телефон в сумочку, с помощью Влада попадаю на яхту.

Бойцовы шуршат по хозяйству — разбирают продукты для пикника, Маша с Ваней натягивают жилеты, у Огневых в руках по дочке, а Ника с Морозом просто обнимаются.

Эльза, которой не разрешили остаться дома, дуется.

— Здравствуйте, — здороваюсь намеренно громко. — Мы вчера не познакомились.

Прасковья открыто мне улыбается.

Бронислава высокомерно ухмыляется.

А Жанна и вовсе скучающе отворачивается.

Чувствую, денек будет веселым…

— Предлагаю познакомиться сейчас, — продолжаю позитивить. — Я Федерика.

Все молчат. Едва успеваю почувствовать неловкость, как Влад, уверенно приобняв меня за талию, представляет по-своему:

— Это моя Федерика. Прошу любить и жаловать! Иначе будете иметь дело со мной!..

Глава 40. Влад

— Ты как? Еще живой или скопытился от пристальных взглядов? — хлопает по спине Бойцов, падая рядом.

Мужская рыбалка в самом разгаре.

Потирая плечо, которое вот уже час дерет яркое солнце, щурюсь.

Отвечать не планирую.

— Я думал, меня много баб окружает: мать, свекровь, жена, но тебе вообще не завидую, — тихо продолжает Бойцов. — Побил все рекорды, Влад. Знамя бабника торжественно переходит к тебе.

Бабника?..

Усмехаюсь.

Мужики ржут.

— Заткнись, — вздыхаю умиротворенно. — От твоего сарказма вся рыба разбежалась. Останемся голодными.

— Ну-ну.

Обернувшись, смотрю за своими.

Блядь.

Ни дать ни взять «Распад СССР в Беловежской пуще».

Вот-вот вспыхнет революция.

Федерика, Маша и Эльза с идеально ровными спинами сидят за узким столом. Прямо напротив моей матери, бывшей и дочери.

Стенка на стенку, епта.

Начальница после моего официального представления повеселела, стянула платье и в свое удовольствие загорает. Отвлекает только белым купальником. Слава богу, хоть здесь без рюшей.

Маша клюет носом, засыпает.

Эльза просто невозмутимо смотрит по сторонам.

А остальные?..

Жанна погрустнела, изображает из себя преданную супругу и вот-вот задерет свой подбородок так, что в море перевернется. А спасать кому?.. Мне, конечно. Не чужой она мне человек. В беде не брошу, но в своей жизни набедокурить не дам.

Мама… недовольна. Но думал — будет хуже. Вроде поняла, что сопротивляться бессмысленно. Чай не пацан малолетний свою любовь согласовывать.

Даже Прасковья, которая еще час назад была без ума от Федерики, надула губы. Варианта два: либо ревнует, либо мать чего-то лишнего напела.

Ну ничего-ничего.

Попривыкнут.

— Я видел внизу огнетушитель, — шутит Константин с улыбкой.

— Да чего бояться?.. С нами же профессиональный спасатель, — Тимур смеется. — Он как свой шланг раскатает…

— Эй, я в отпуске. — Огнев переворачивает кепку козырьком назад и наматывает леску. — Давайте без происшествий. Хотя бы здесь.

Вытираю пот со лба и пялюсь на солнце.

А все равно хорошо… Уже через пару дней вернемся в Москву, надо ловить момент. Неизвестно, что дальше будет.

— Мам, а где мой корм? — слышу требовательный голос Эльзы.

— Скоро будет привал и рыба, — сообщаю, снова оборачиваясь.

— Корм? — морщится моя мать с отвращением. — Собачий?..

— Почему собачий? — хмурится квадроберша и деловито поправляет черные уши на макушке. — Кошачий.

— В сумке. Там, на передней палубе, — невозмутимо отвечает ей Федерика.

Эльза уходит ко всем остальным. Они там вместе с детьми на мягких матрасах на солнце жарятся.

Мать смотрит на меня волком. Типа «Что это такое? Детей кошачьим кормом пичкают».

— Она девочка увлекающаяся, — дружелюбно объясняет начальница, замечая мой продолжительный взгляд и поправляя лямку, героически поддерживающую округлую грудь. — Квадробер.

— Кандибобер?

— Квадробер, — мягко повторяет.

— Ой, я знаю, кто это такие, — подхватывает моя дочь. — Этим сейчас все малолетки увлекаются…

— Мы… — Федерика с загадочной улыбкой посматривает на меня. Подмигиваю. — Мы с Владом придумали корм заменять на сладкие подушечки. Знаете, такие завтраки бывают? И все счастливы. Эльза делает вид, будто не замечает, а мы спокойны, что она себя не травит. Да, Влад?

— Да. Мы спокойны.

— Хоть так, — качает головой мама. — Молодежь, конечно, совсем сдурела. Ну а работаешь ты где? — с неохотой интересуется.

— Я же тебе рассказывала, бабушка, — закатывает глаза Прасковья.

— У меня своя компания — маркетплейс, Бронислава Никифоровна.

— «Агат», что ли? — мать кривится.

— Да, «Агат». Мы работаем почти по всей России, — с гордостью добавляет бизнесменша. — Сбытовая сеть с каждым годом растет, — уже скромнее договаривает.

— Мне не очень нравятся маркетплейсы, — вставляет свои пять копеек Жанна. — Я больше магазины люблю. Там консультанты помогают, а у вас вечно вместо юбки книги приходят.