Отец на час. Работает спецназ

— Или так, — смеется он.

— Уверена, ты понравишься моим родителям. Обещай, что поедешь с нами в Италию в конце лета?

— Обещаю. Но пока… поехали домой.

— Поехали… домой.

Ничего лучше я в жизни не слышала.

Я пересаживаюсь на свое место, и машина трогается. Москва приветливо подмигивает фонарями на автостраде, а вот в нашем коттеджном поселке темно.

У железных ворот замечаю чью-то фигуру, отчего-то пугаюсь, а потом узнаю бывшего мужа.

— Легок на помине, — говорит Влад, останавливаясь прямо перед Побединским.

— Федя! Где тебя черти носят? — слышу с улицы. — Понаставили замков и камер.

— Пиздец, он бессмертный!.. — а теперь — слева.

— Чего тебе? — раздраженно интересуюсь, опуская стекло со своей стороны.

— Выйди. Вопрос срочный, Федя.

Голос Коли такой обеспокоенный, что я тут же понимаю: что-то случилось. Что-то страшное. Материнское сердце не обманешь, поэтому еще до того, как выскочить из машины, понимаю: Леон.

— Что с Леоном? — срываюсь.

— Он пропал.

— Что значит — пропал? — хватаю полы его пиджака и трясу. — Что? Значит? Пропал?

Сзади обнимает Влад.

— Что случилось? — спрашивает требовательно.

Пугает, что Побединский опускает плечи и говорит так, словно умирает:

— Я его в лагерь скаутов отправил. Ты сама жужжала, что мужик должен быть мужиком, а там неделю в лесу живут, на костре варят, мух с комарами кормят. Мне показалось, шикарное место для пацана.

— Он тебе надоел. Так и скажи, — снова рвусь, чтобы дать ему пощечину.

— Подожди, — успокаивает Влад. — А руководство лагеря? Что они говорят?

— Говорят, Леон сбежал. Он и еще два пацана.

— Давно?

— Еще вчера… — морщится.

— Вчера? — хватаюсь за сердце и начинаю дрожать.

Вчера!..

В лесу… Одни...

Боже…

— Так, спокойно. — Отец разворачивается меня к себе и осторожно встряхивает. — Сейчас я поеду туда и найду его.

— Со вчерашнего дня… — реву навзрыд.

— Мы найдем его. Вот увидишь. Садись в машину, — кидает Побединскому.

Тот слушается.

— Я с ума сойду, Влад.

— Ты сейчас успокоишься, Федерика, потому что ты мать и дома тебя ждут девочки. Они испугаются.

— Конечно, — часто киваю и вытираю слезы. — Ты прав.

— Ты сейчас ляжешь спать. Сергей останется с вами.

— Не надо… Чужой человек в доме…

Он сжимает мои плечи.

— Не спорь. Это не обсуждается. Сергей останется с вами, а когда я приеду и привезу Леона, то все тебе объясню.

— Что объяснишь? — немного теряюсь.

— Узнаешь, — отводит глаза. — Главное — будь дома и слушайся. Азиату я доверяю. Как самому себе.

— А мне… не доверяешь?

Влад сухо улыбается.

— А тебя… я люблю. Ну все, беги… — целует мой холодный лоб и смотрит, как я неровной походкой направляюсь к дому.

Глава 43. Влад

Секретное оружие бойца спецназа — умение терпеть. Прежде всего именно это качество в приоритете, потому что можно быть до хрена сильным и выдерживать огромные физические нагрузки, которые, безусловно, будут, но если психика слабая, то не выгорит ни-ху-я.

А легкой работы у нас не бывает. Сказки это для новобранцев и контрактников.

Я, кстати, своих бойцов никогда не уговариваю. Жертвовать собой: временем, здоровьем, жизнью, в конце концов, — дар, который тоже не каждому под силу. Здесь всегда сравниваю службу с материнством: только мать ради своего детеныша на все готова. Причем и в природе, и в социуме.

Ни одному самцу и не снились нагрузки, которые выдерживает самка во время родов и пока выкармливает потомство. Уверен, будь здесь Федерика, она б точно не нудила, а ускакала бы вперед так, что хрен догонишь.

— Я устал, — ноет в спину Побединский. — Сколько можно идти?.. А?.. Четвертый час по лесу тащимся. Здесь вообще… клещи!

Обернувшись, скучающе осматриваю бесконечные ели, хилые березы и выгоревшую, жухлую траву.

Если быть честным, клещ тут один. Хуже, чем энцефалитный. Как впился в шею со вчерашнего вечера, так и дузит кровь малыми дозами.

Прибил бы, е-мое.

— Ты бы, Николай… захлопнул хлеборезку-то, — устало вздыхаю и, клацнув зубами, иду дальше.

Комаров с лица сгоняю.

Одни кровопийцы, блядь.

Накинув на голову капюшон ветровки, удачно оказавшейся в багажнике, мысленно по карте сверяюсь. Переживать начинаю, но все плохое от себя гоню. У парня гены Федерики, а значит, не тупой он. Разбалованный чуток, но жизнь это подрихтует. Вон, уже начала.

Отряд бойскаутов, в который горе-папаша засунул Леона-Александра, мне очень даже понравился. Мужики там заведуют грамотные и правильные, потому что из наших, учредительные и разрешающие документы в порядке, живут по уставу в палаточном лагере, по условиям приближенному к военному: ранний подъем, зарядка, еда по расписанию, дежурство, зарницы и марш-броски всякие-разные.

Это и натолкнуло на мысль, что парни просто выдохлись раньше времени и втихую сбежали.

Ну не приспособлен малолетний Побединский с его богатым опытом в бальных танцах и хоровом пении к такому «непотребству», как военная жизнь.

Ему бы планомерно готовиться. Хотя бы с год. Мясо и мышцы наращивать, да зубы учиться стискивать.

— Я устал!.. Ай! — кричит мой горе-напарничек.

Я оттягиваю ветку так, чтобы она точно прилетела ему по роже.

— Да блин! Ты издеваешься?..

— Главное, пальцы береги, Колян, — ржу.

Подмогу в лице полиции и волонтеров пока решили не звать. Слишком много шума, с учетом ситуации с готовящимся покушением на Федерику, ни к чему.

Руководство дало срок до завтра.

Не найдем пацанов — начнется пиздец.

Карту Подмосковья, предусмотрительно купленную на железнодорожной станции, разделили на квадраты и распределили поровну с руководством и работниками лагеря.

Нам с моим будущим «родственником» достался самый верхний участок.