ОТЛИЧНИК

– А что, он прав, – сказал Елкин, – а ты, Кобяк, не прав. Живешь со Спиридоновой, а записываться, как люди делают, не торопишься. Прописывать ее не хочешь, детей чтобы она рожала, не хочешь. Боишься, что захапает твою жилплощадь, что дети твою размеренную стар…, суперстарческую жизнь превратят в настоящий ад. Ты же сам все это говорил? признайся. Да и Спиридонова записываться с тобой не хочет, все подыскивает более удобную партию. И детей от тебя, суперстарого, не хочет. Сама во всеуслышание об этом говорила, все знают. Что же это, как не блуд? Ты суперблудник, она суперблудница. Правильно священник говорил. Обличать подонков его священный долг. Выводить на чистую воду всякую нечисть. И все мы, поголовно, носящие кресты, все сплошь блудники и блудницы.

Пока словами точно не определишь сущность какого-нибудь явления, оно не так заметно, а тут просто все ахнули. Ахнули и посмотрели не на Елкина, а на меня. Не мир принес я, но меч. И поднялся брат на брата. Стали актеры сквернословить, плеваться, чуть до драки дело не дошло. Я ужаснулся такой реакции, хотя, казалось бы, должен был ее предвидеть, ведь «правда, сказанная без любви, пожалуй, что уже и не правда».

Скажу несколько слов о бытовых неурядицах, происходивших дома. Пришла соседка, что жила подо мной, этажом ниже и пожаловалась на то, что ее квартиру заливает вода. Посмотрела в ванной, в туалете, все было сухо, развернулась и ушла. Стала звонить в жилконтору. На следующий день в мою квартиру ватагой ввалились сантехники, техник-смотритель, все та же соседка и злая, как сто чертей, женщина-главный инженер, та, на которую тетка кричала «не успокоюсь, пока вас не уволю». Пришли все с тем же вопросом: «Откуда течет? Кто заливает?». Тут и безграмотному было понятно, что лопнула труба за кирпичной стеной, и что я ни в чем не виноват.

Но женщина-главный инженер была грамотной, знала, что изо всех сил надо стараться, из кожи вон лезть, чтобы только свалить вину на жильцов, а не на прогнившую трубу, то бишь на себя. Не дай бог, поинтересуются, почему лопнула, ведь по плану дом только-только прошел через капитальный ремонт. Как объяснить, что только на бумаге прошел и все деньги украдены?

И что же она сделала? Заставила сантехника лазить под унитазом, щупать трубы, рассматривать их с фонариком, в надежде на то, что обнаружится хоть какая-то маломальская течь. Сантехник облазил, осмотрел каждый миллиметр и вынес неразумный свой поспешный вердикт:

– Все сухо.

– Какой, мать твою, сухо! – заорала женщина-главный инженер. Там от воды штукатурка пудами отваливается. Лезь еще раз и смотри, как следует.

Сантехник полез вторично, шарил, щупал и, собираясь уже выбираться, нашел каплю конденсата на трубе, по которой бежала холодная вода. Ее он и предоставил на указательном пальце, в качестве насмешки. Но главинженер восприняла эту каплю по-другому:

– Какая испарина? Вылезай и помалкивай, если не знаешь. Течь найдена, в затоплении виноваты жильцы этой квартиры. Подавайте заявление, ремонт будет за их счет.

И все же пришлось делать ремонт за счет жилконторы. Ко мне пришли с ломами, с кувалдами, сломали кирпичную стену в туалете от пола до потолка, заменили трубу и, не забыв при этом своротить унитаз на бок, ушли. Убирать мусор (битый кирпич), заделывать стену, ставить на место унитаз никто не собирался. Мне так и сказали:

– У нас на это нет ни сил, ни времени, ни средств. Поговорите с сантехниками, заплатите им, может, они вам все это и сделают.

Сделал все сам. Вынес мусор, заделал стену, установил на место унитаз. Легко об этом говорить, писать еще проще, но на деле все это стоило мне немалых сил. И вот, после этого всего, после всех этих перипетий, приходит ко мне сосед Синельников и уговаривает с этой женщиной, главным инженером, переспать.

– Ты не смотри, что ей за пятьдесят, она богатая, как царица Екатерина, на мешках с деньгами спит. Я тебя очень прошу, вздрючь ее. Выйдешь совершенно на другой уровень. Сделает тебе отдельную квартиру, постоянную прописку, познакомит с нужными людьми. Чешется у нее там, что ли? Протяни ее во все щели, во все дыры продери. Она тебе за это машину «Волга» подарит. Ты только не отказывайся сразу, попробуй. Ну, хочется бабе мужика, как ты не понимаешь.

– А ты чего же? Тебе «Волга» не нужна?

– Ну, ты думай, что говоришь, я же человек женатый.

Я засмеялся, и от этого моего смеха Стас поежился.

– Нет, я конечно, с радостью бы. Мне и «Волги» не надо, за одно расположение такого человека постарался бы. Но она же именно тебя хочет.

– А тебе за сватовство, должно быть, даже денег дала?

– Не дала, но посулила. Если ради себя не хочешь, ради меня ее сделай. Мне же эти деньги сейчас позарез нужны. Да и задаток, хоть и небольшой, но возвращать придется.

Я вспомнил эту бесноватую, невзрачную бабу и позавидовал ее человеческому самомнению, то есть после всего того, что творила, глядя каждое утро на себя в зеркало, она еще и не исключала той возможности, что я назначу ей свидание при свечах.

Я выгнал Синельникова в тот день, вместе с его бутылкой, сказав, что об этом не может быть и речи, и что даже под угрозой выселения, я на такую жертву не пойду. Он, как ни странно, сразу послушался и больше не настаивал.

Жил он тогда вместе с семьей у тещи, а квартиру свою сдавал за деньги жиличке, бывшей проститутке, работавшей теперь официанткой в ресторане. Квартиру для нее снял бандит, у которого была жена и ребенок. Синельников называл этого бандита «Пупком» и рассказывал душещипательную историю любви, в результате которой этот «Пупок» выкупил проститутку у «синьёров», устроил официанткой в ресторан и оплачивал проживание, то есть квартиру. А сосватал им квартиру Синельникова местный участковый, который всю подноготную о жиличке и о ее покровителе Стасу и рассказал. Участковый Синельникову, Синельников – мне.

Странная была девица и спутник ее был странным. Однажды столкнулся я с ними на лестничной площадке и, не здороваясь, скорее спрятался за дверь своей квартиры. Они со своей стороны точно так же поторопились спрятаться за своей дверью. Я потом размышлял о мотивах такого поведения и пришел к выводу, что друг для друга мы были очень антипатичны. Говоря проще, даже на расстоянии вызывали друг в друге отвращение.

Эта проститутка, которую Стас считал красавицей, была настолько уродлива, что прикоснуться к ней мог только очень оригинальный человек, каким, собственно, спутник ее и являлся. С этим ее спутником, «Пупком», была у нас и до лестничной площадки, не менее замечательная встреча.

Прогуливался я ночью с Дружком и была на мне спортивная сумка с лямкой через плечо. Подъехал к подъезду «Пупок», вышел из машины. Тут я появляюсь из кустарника и стою, дожидаясь Дружка, который что-то замешкался по своим собачьим делам и не торопился. И вот произошла немая сцена. Увидев меня, «Пупок» весь побледнел, и у него от ужаса задрожала нижняя челюсть. Я стоял и смотрел на него, на зная, поздороваться или нет, а он на меня, как я теперь понимаю, смотрел, ожидая автоматной очереди. В таком молчаливом противостоянии прошло долгих десять секунд. Затем выскочил из-за моей спины Дружок и он не сразу, но сообразил, что вовсе никакой я не убийца, и что расстрел его если и не отменяется, то уж точно откладывается. На ватных ногах он вернулся к машине, посидел в ней какое-то время, приходя в себя, да так и уехал, не заходя к проститутке.

Понятно было, если не Стасу, то мне-то уж точно, что подобное соседство ничем хорошим не кончится. И вот случилась история. Прибежал ко мне Синельников ранним утром и бессвязно залепетал:

– Жена с тещей в деревню поехала, вот я к проститутке и занырнул. Всю ночь ее ломал, упрашивал. Ну, правда, без рукоприкладства. Не дала. Давай, ее вдвоем силой возьмем. Она же проститутка бывшая, она никому не скажет, будет молчать.

– Чего это ты?

– Да обидно. Тут детей привозил помыться. У тещи горячей воды нет, дочка увидела «эту», говорит: «Вырасту, стану, как тетя Джульетта Малофеева, буду губы красить и в трусах по улице ходить». А сын говорит: «Вырасту, стану, как дядя «Пупок», отпущу себе щеки и буду на машине гонять». Ну, что, дожили? За что боролись, на то и напоролись? Пошли ее вдвоем, силою.