Отзвуки загадочного лета

– Прости, - во рту пересохло, и голос Славы был каким-то подозрительно чужим. Только бы не разреветься!
– Прости пожалуйста, если б не эта картинка, Кушаков бы ничего не узнал, да? И не пришлось бы вам никуда уезжать... Какая я все-таки дура!

– Перестань, - Володя произнес это тем ласковым, успокаивающим тоном, каким раньше говорил только с Анной или с Алькой.
– Ну что ты придумываешь? У нас с Кушаковым личные счеты, и то, что я в деревне был, он знает и без твоего вмешательства. Ты не виновата, поверь. Наоборот, это мне надо извиняться, что втянул тебя в эту историю. Прости.

– Да ты-то в чем виноват? Это я, - Слава запнулась, но все же с какой-то отчаянной горячностью быстро-быстро продолжила: - Володя, он говорил, что ты меня все равно теперь видеть не захочешь, что я тебя предала, но я ничего ему не сказала. Ему - ничего. Клянусь! А Венька и Кондратий Иванович - они не враги. Они мне бежать помогли. Я тебя не предавала!

– Знаю. Хотя надеяться на это не имел никакого права, - в лице и голосе молодого человека что-то изменилось. Он тоже как будто одновременно и не мог смолчать, и боялся наговорить лишнего. Но слова сами рвались наружу.
– Слава, голубушка, ты ведь не давала никаких обещаний, ты ничего мне не должна. Даже если бы ты все рассказала, я не имел бы никакого права тебя осуждать. Это не твоя война. И если б с тобой что-то случилось... Подумать страшно, чем это могло закончиться!

– Молодой человек, - подал голос Кондрат Иванович.
– Вы за кого нас принимаете? Кушакова весь день не было дома, и появится он только к утру, так что ничего с вашей знакомой сделать не успели. Максимум, синяк на руке. Допроса с пристрастием еще не было, а за действия своих людей я головой ручаюсь. Девушка просто напугана.

– Вот как?
– Володя как-то странно смерил взглядом Кондратия Ивановича.
– Так это, значит, ваши люди устроили перестрелку с людьми Опричника прошлым летом? Это благодаря им были задержаны двадцать бандитов, причем среди мирного населения даже раненых не оказалось?

– Мои. Я предпочитаю избегать ненужных жертв, пока это возможно. Оправдываться не собираюсь, но мои люди - не палачи, и если их не провоцировать, действуют так же. Он все - профессионалы, прошедшие горячие точки, и Кушаков их терпит, потому что свое дело они знают хорошо. И пока его охраной командую я, или Калан, мой заместитель, случайных жертв не будет. Полностью остановить действия шефа я не могу, тем более, на его место тут же придут другие. Но хотя бы то, что возможно, пытаюсь изменить.

– И тем не менее вы служили палачу, у которого ни принципов, ни совести нет, - Володя прищурился.
– Где же ваша хваленая честь мундира? Где присяга? Вы от таких Кушаковых страну защитить обещали, а сами?..

– Да ты кто такой мне тут мораль читать?
– вроде, Кондратий Буркин говорил негромко, но почти угрожающе.
– Молоко на губах не обсохло, а туда же! Что ты вообще знаешь о жизни? Да, я ошибся, признаю. Дважды ошибся. Сначала, когда согласился работать на еще почти безвестного провинциального бизнесмена, который обещал золотые горы не ушел, когда все уже стало понятно, не увел Катерину с ребенком. А второй раз - когда пришел сюда. Венька, мы уходим. Девчонку доставили, можно идти.

– Да куда вы пойдете, на ночь глядя?
– Анна перевела взгляд с гостя на брата и обратно.
– Ишь, разошлись, как блин по сковороде! Володька, не заводись! Он не знал то, что знаешь ты, и не мог знать. Кушаков лет десять назад казался очень приличным человеком. А потом, когда он возьмет на крючок, деваться уже некуда.

– А ты-то откуда?
– Володя поперхнулся и почти испуганно взглянул на сестру.
– Он тебя что, тоже?..

– Он еще только учился манипулировать и вербовать, - Анна вздрогнула.
– Я была тогда вроде Славы, немногим старше. Еще надеялась вернуться домой, начала понимать, что ошиблась. А он предупредил, что если я не выполню его условий, то он расстреляет дядю Колю. Он бы не выбрался из той засады, понимаешь? Шансов не оставалось. А даже если бы прорвались... Кого нужно было по моей глупости оставить сиротами? Тебя, Ваньку и Саньку с дальней замки? Или, может, рисковать, что тетя Варя, узнав о гибели мужа, умрет в родах? Или пусть четверо сестренок дяди Пети останутся без кормильца? Ты бы смог жить, если б по твоей вне погиб бы кто-то из дяди Колиной команды?

– Что, - Володя прокашлялся. У него как будто в горле что-то застряло.
– Что он потребовал? Аня, клянусь, я не знал!

– Конечно, не знал! Откуда бы?
– Анна горько усмехнулась.

– Мне стыдно было рассказывать. В восемнадцать многое воспринимается совсем иначе. Ты вспомни, что было дальше. Попробуй вспомнить, и сам все поймешь.

– Дальше ты вышла за этого... Константина. Слишком быстро вышла, словно боялась опоздать. Тебе едва-едва восемнадцать стукнуло, - потерянно ответил Володя.
– Я же чувствовал, что ты не могла нас так просто бросить! Чувствовал, что-то неладно! Это он заставил, да? Но какое отношение к Кушакову имеет Константин?

– Никакого. Условие было проще и страшнее. Стопроцентная гарантия, что я не буду работать на Институт и никогда не вернусь к тем исследованиям. А вариантов было всего два. Или спешный отъезд в свадебное путешествие, который закончился бы декретным отпуском, потому что от детей я никуда не денусь и хотя бы ради них точно не буду вмешиваться в авантюры, либо та самая присяга. Я выбрала меньшее из двух зол, вот и все. Согласилась на свадьбу, которую Костя давно уже предлагал. Смогла его полюбить. И знаешь, пожалуй, я почти не жалею. Было бы странно и жестоко жалеть о том, что люди, которые могли погибнуть, выжили. И уж тем более, о появлении Вейки и Таты! И не смотри на меня так, это стопроцентно был не блеф. Они бы действительно погибли. Все, или только часть экипажа - неважно.

– О да, шантажировать и давить на чувство долга он умеет!
– подал голос Кондратий Иванович.
– Но меня он вербовал иначе. Мне срочно нужны были деньги на операцию одного мальчишки-первогодка, который из-за меня попал под пули. Меня прикрыл, а сам... Я тогда и ушел из армии. Не мог больше посылать под пули таких вот желторотых необстрелянных юнцов, а потом на них похоронки писать. Приехал на передовую, попрощаться. Уже и рапорт был подписан, все согласовано, вечером самолет домой. Пройтись решил последний раз по знакомым местам. Там давно в обороне сидели, даже обжились. Подхожу к одному солдатику, спрашиваю, откуда он, как зовут. Он отвечает - Венька, Вениамин Азарин, из-под Смоленска, - Кондрат говорил, а сам как будто был не здесь, а в прошлом. Зрачки расширились, словно опять видел тот роковой день.
– Он спокойно стоял, не как на плацу, и вдруг как закричит не своим голосом: "Товарищ майор!" - и ко мне. Оба падаем на землю, а я даже не понимаю сначала, в чем дело. Как оглох. Почему, думаю, так сыро, и так тихо. И почему мальчишка так затих. А там взрыв был. Граната. Если б не он, меня бы наповал. Ему осколками весь бок разворотило, крови целая лужа... Врачи говорили, шансов нет. То есть один оставался, но требовались бешеные деньги на операцию. И срочно. Раздумывать и привередничать было некогда. А тут Кушаков. "Если пойдете ко мне в охрану, я дам взаймы только, сколько нужно, и зарплата у вас будет..." - называет сумму, а мне такие деньжищи и не снились! Согласился, конечно. Куда было деваться? Думал, это подарок с небес. А малец выжил. Пережил операцию, выкарабкался, и до сих пор думает, что попал под какую-то государственную программу. Иначе бы точно опять бросился меня спасать. А вмешивать его в эту заварушку я не хочу.

– Погодите! А то, что того паренька тоже зовут Венькой - это совпадение?
– осторожно спросила Слава.
– Вы потому так привязались к сыну Катерины? Из-за имени?

– Не совсем. Катя долго не могла выбрать имя для ребенка. А потом узнала эту историю и назвала сына в честь моего спасителя.

– А ты ведь тоже?
– Володя обернулся к сестре.
– Вейка - потому что папа хотел второго сына назвать Матвеем, в честь своего лучшего друга. Да? Ты знала, какие он имена приготовил для своих детей, которым так и не суждено было родиться! А я, балбес, сразу не догадался. Он еще говорил, хорошо, что не дети, так хоть внуки.

– Да, - Анна устало кивнула.
– Надеялась, хоть имена детей всегда будут напоминать о том, что я потеряла. О дяде Коле, о тебе, о Мишке... Не увижу, так хоть забыть не смогу.

Между тем Венька подозрительно затих, стоя у одной из полок. В руках у него было то самое фото, с которого Слава срисовывала портрет.

– Кто это?
– тихонько спросил Венька, погладив карточку.

– Это?
– Всеволод осторожно взял из его рук карточку и поставил ее на место.
– Родители мои и сестренка. Папа всегда о дочке мечтал. А что?