Паблисити Эджэнт

– Диктуйте Лида, диктуйте.
– Она покачала головой, но всё же назвала номер. Трубку долго не снимали, больно уж странно для тех, кто потерял своего родственника. Лишь после тринадцатого гудка заспанный голос произнёс: - Кому там не спиться?

– Здравствуйте.
– Бодро, громко и как можно более официально произнёс я.
– А затем, зажав микрофон рукой, прошептал Лиде.
– Там женщина, кто это может быть?

– Маргарита Анатольевна?

– Я не знаю!

– Жена, наверное, больше не кому.

– Маргарита Анатольевна Кморина?
– Максимум строгости и официальности.

– Да.
– Весь сон из голоса как ветром сдуло.
– А кто спрашивает?

– Это из ОВД вас беспокоят, дежурный Сыромятин, вы писали заявление о пропаже вашего мужа Кморина Павла Сергеевича?

– Н-нет.

– Постойте, как же так, он же пропал!

– Да нет, он просто....

– Погодите грАжданка, на работе он не появляется, по месту прописки не проживает, значит пропал....

– Ничего я не писала!
– Еле смогла вставить слово Маргарита Анатольевна.

– Как же так, человек пропал, ВАШ муж меду прочим, а вам и дела нет?

– Да не пропал он!

– Да?
– Максимально удивлённо.

– Да!

– Ага. Тогда чего вы нам голову морочите!? У нас что, дел больше нет, как ва-ших не пропавших мужей разыскивать!?

– Я!???

– Ну не я же мужа потерял. А где ваш супруг кстати, нужно написать тут, для отчётности, хотя..., знаете что, приходите-ка вы завтра в районное отделение скажем так, часика в три, ну, в смысле в пятнадцать ноль-ноль....

– Зачем мне чего-то писать, я же ничего не писала!

– Так напишите, дел всего на пару часов, вряд ли больше.

– Я..., мне..., понимаете, он не пропал, просто уехал на время.

– Как это так уехал? А работа? Больные?! Он же зав. отделением!

– Я не знаю, он сказ что договорился!

– Разгильдяйство какое-то, куда он там уехал.

– В Могилку....

– Куда?!

– Это деревня так называется, Могилка, мы там несколько лет назад дом ку-пили, от города далековато, зато воздух, природа, лес.... Послушайте, как вас там? Товарищ..., полицейский..., или э-э-э..., господин полицейский?

– Дежурный Сыромятин я, могли бы запомнить.

– Я завтра не могу дежурный Сыромятин.

– Э-э, ну ладно, но послезавтра обязательно! Спокойной ночи.
– И повесил трубку.

– Так нельзя с людьми.
– Тут же осудила меня Лида.

– Только так и можно.
– Я огляделся в поисках плаща.
– Можно вопрос Лида?

– Конечно, о чём?

– Почему вы не были на похоронах своего дяди?

– Дяди?
– Лида так резко переменилась в лице, что я даже немного испугал-ся.

– Что с вами?
– Она закусила губу, нервно вздохнула и отвернулась к окну. Странное дело. Абсолютно не понимая, что твориться с девушкой я подошёл и приобнял её за плечи.
– Простите, если обидел вас, я просто подумал..., он ведь ваш дядя, и..., простите Лида.
– Она резко и даже как-то отчаянно раз-вернулась и, уткнувшись лицом мне в грудь, разрыдалась. От удивления я на секунду потерял дар речи .
– Я и не знал, насколько он был вам дорог, и это ещё более странно.
– Честно сказать, мне бы стоило помолчать в данную минуту, поэтому я усилием воли закрыл свой рот и просто нежно погладил девушку по волосам, но натура быстро взяла своё.
– Ах да, я понял, вы из-за работы не могли прийти, сегодня же ваша смена, но начальство могло бы вас отпустить, всё-таки дядя умер, а не какая-то там седьмая вода на киселе.
– Лида что-то невнятно выкрикнула мне в грудь и зарыдала с новой силой.
– Да что такое, в самом деле.
– Тихо и почти жалобно произнёс я, мягко погла-живая её, ну надо же так разволноваться.

– Что тут поделаешь, все мы под Богом ходим.

Через минуту Лида немного успокоилась и тихо произнесла.

– Он мне не дядя.
– Хм?

– Ну и что, всё равно, хороший же человек был.
– Ну да, чего ещё я ожидал, конечно не дядя. Что может связывать молодую девушку и пожилого, бога-того мужчину? И так понятно.
– Я и не думал, что вы так сильно были к нему привязаны, должно быть это тяжело потерять любимого.
– Лида медленно отстранилась и непонимающе посмотрела на меня заплаканными глазами.

– Что вы сказали?
– Спросила она.

– Ну, вы же любили друг друга, я неплохо знал Геннадия Петровича, и могу с уверенностью сказать, если бы он вас не любил, то ни за что не сошёлся бы с вами.
– Зрачки Лиды тут же угрожающе расширились, и она влепила мне хо-рошую такую пощёчину.

– Он отец мне был кретин ты этакий! Отец!

– О.
– Схватился я за щёку, она горела огнём и не только от удара. Боже мой, ну какой же я дуралей в самом деле, ведь вполне логично было предполо-жить, что человек старше её в несколько раз мог просто опекать юную де-вушку из чисто отцовских чувств, ведь когда-то так и делали богатые и поч-тенные мужи. Оберегали, воспитывали, давали образование, и выдавали за-муж юных созданий, особенно тех, которых прижили на стороне, но теперь, я предположил самое вероятное из всех имеющихся вариантов. А чего вы хотите, нравы нынче не те уважаемые читатели, далеко не те.

Ах, куда ушли те благословенные времена, когда девушка идущая под руку с убелёнными сединами господином, не вызывала никаких подозрений от-носительно её социального положения, каждому встречному было ясно, это его дочь или в крайнем случае племянница.

Или присутствуя в обществе, неважно каком, высокоинтеллектуальном, или совсем наоборот, вам незаслуженно нанесли серьёзное оскорбление, кото-рое можно смыть либо кровью, либо кулаком в морду, и вы вместо того, что бы выпустить адреналин, сказав в лицо оппоненту всё, что о нём думаете, и предложить отойти ему в тихое место, тычете в клавиатуру дрожащим паль-чиком и брызжете слюной в ни в чём не повинный монитор. Ну куда это го-дится?

Поверьте мне, дорогие мои сограждане, в любом интернет сообществе все-гда найдётся злоязыкая сволочь, которая владеет русским языком получше многих из нас и пользуясь этим, простите за жаргонизм, обсирает всех и вся, и как бы вы его на место не ставили, как бы вы его не переубеждали в том, что он не прав, что так поступать не этично, он ничего не поймёт и продол-жит своё гнусное дело. В реальном мире эта гнида в две секунды получила бы по зубам и впредь свой хавальник научилась бы раскрывать только для чипсов, и пива, например.

И вот я стою, растерянно смотрю на рассерженную и подавленную горем девушку и медленно осознаю, как я её обидел. Лихорадочно ищу слова, способные как-то сгладить мою вину, извинить, но не нахожу, а просто развернуться и уйти у меня не даёт совесть.

Я вздохнул, взъерошил грязные волосы, задел болячку, скривился, прошёлся по перевязочной и сев на кушетку сказал: - Простите Лида, я высказал первую пришедшую мне в голову мысль и это вовсе не от того, что я плохо о вас думаю, это скорее говорит о том, что я вконец испорченный человек.
– Я взял её за руку, усадил рядом с собой и улыбнулся.
– А на счёт похорон не переживайте, было скучно, претенциозно и к тому же сразу после них уволили половину сотрудников "Эдельвейса".