Память льда
Шрифт:
— А вот здесь ты ошибаешься, Кафал.
Баргаст оскалил острые зубы и больше ничего не сказал.
«А ты, парень, как я погляжу, тоже унаследовал отцовский ум. Вон как ловко увел меня от разговора о древних тайнах баргастов, причем сделал это самым чувствительным образом — нанеся неприкрытый удар по моему достоинству».
Наконец Хетана поднялась и обратилась к жрецам и жрицам из Совета масок, которые кольцом окружили яму:
— Можете поставить все камни на прежние места. Возвращение останков наших Исконных Духов следует отложить.
— До каких пор? — усмехнулся Рат’Престол Тени. — Пока войска Домина не сровняют Капастан с землей? А почему бы вам не позвать
— Нет. Это ваша война, вы и сражайтесь.
— Да пойми ты: уничтожив нас, они двинутся на ваши земли! — воскликнул Рат’Престол Тени. — До чего же вы все глупы! Ты со своим братцем! Ваш отец! Ваши кланы! Ну как можно быть такими идиотами?
— Что я вижу? — засмеялась Хетана. — Страх на лице бога?
Жрец попятился:
— Престол Тени не знает страха.
— Он-то, может, и не знает. А вот смертный под его маской струсил! — с неприкрытым злорадством констатировала баргастка.
Шипя проклятия, Рат’Престол Тени растолкал собратьев и поспешил прочь из зала.
Хетана выбралась из ямы:
— Устала я, Кафал. Пошли обратно в цитадель.
Брухалиан помог Итковиану вылезти и сразу же шепнул ему:
— Проследи за баргастами. Они явно придумали какой-то способ перемещения останков.
— Не представляю, что тут вообще можно придумать. По воздуху они летать пока еще не научились.
— И все равно нам нужно узнать их замыслы.
— Постараюсь.
— Выяснить это любой ценой, несокрушимый щит.
Темные глаза Брухалиана смотрели жестко и требовательно.
— Но мои обеты… — начал было Итковиан.
— Я — всего лишь смертный меч Фэнера. Требование узнать о замыслах баргастов исходит не от меня, а от нашего бога. Пойми, несокрушимый щит, приказ сей продиктован страхом. Да, наш бог перепуган. Это тебе ясно?
— Нет, не ясно, — отрезал Итковиан. — Но я подчиняюсь приказу.
Брухалиан отпустил его руку и обратился к Карнадасу:
— Свяжись с Быстрым Беном. Любым способом.
— Не уверен, что у меня получится, но я попытаюсь, — ответил дестриант.
Перед глазами Брухалиана, вопреки его воле, встала картина ближайших событий.
— Осада города подобна кровавому цветку, и уже к вечеру он грозит распуститься. Схватив его стебель, мы сумеем узнать, где скрываются самые ядовитые шипы.
К «Серым мечам» подошел Рат’Трейк. Его сонные глаза совсем не вязались со свирепой полосатой маской тигра.
— Нас ждет битва, — по-кошачьи лениво произнес он.
— Да неужели? — иронически протянул Брухалиан. — А мы и не знали.
— И наши боги вскоре окажутся в самой гуще яростного сражения. Оба: и Вепрь, и Тигр. Один из Взошедших в опасности, а некий дух готов пробудиться к истинной божественности. Вы не задавали себе вопрос, уважаемые «Серые мечи»: чья это война на самом деле? Кто решил скрестить оружие с нашими покровителями и сделает это в ближайшем будущем? Но любопытнее всего узнать другое: что кроется за судьбоносным Восхождением Трейка? Как поладят между собой два бога войны, два Повелителя Лета?
— Мы никогда не вмешивались в дела Трейка и не оспаривали его права, — ответил дестриант.
— Я прекрасно вижу, что мои слова встревожили вас, Карнадас. Но не будем об этом. Остается последний вопрос: когда же вы низложите нашего Рат’Фэнера, воспользовавшись своим правом истинного дестрианта? Вот уже более тысячи лет никто не носил титул дестрианта… вы первый за все это время… И кстати, почему Фэнер вдруг решил возродить
этот — наивысший — уровень посвящения именно сейчас? — Не дождавшись ответа, Рат’Трейк небрежно пожал плечами. — Ладно, я, вообще-то, хотел сказать другое. Знайте: Рат’Фэнер не является союзником — ни вашим, ни вашего бога. Он чувствует угрозу, исходящую от Карнадаса, и постарается любым способом погубить не только его самого, но и весь отряд. Если вам понадобится помощь, разыщите меня.— Однако из ваших слов, сударь, следует, что вы считаете себя и своего бога нашими соперниками, — сердито заметил Брухалиан.
Маска ответила свирепой улыбкой.
— Да, сейчас это выглядит именно так, смертный меч. Однако все может измениться. А сейчас, с вашего позволения, позвольте откланяться. Всего хорошего, друзья.
«Серые мечи», словно зачарованные, глядели вслед удаляющемуся Рат’Трейку. Брухалиан очнулся первым:
— Итковиан, я тебя больше не задерживаю. А нам с дестриантом нужно еще кое-что обсудить.
Взбудораженный до глубины души, несокрушимый щит двинулся догонять баргастов.
«Земля качается у нас под ногами. Равновесие нарушено. Считаные часы отделяют нас от кровопролития. Беда надвигается со всех сторон. Молю тебя, Фэнер, избавь нас от неуверенности, ибо любые сомнения сейчас — самый опасный и коварный враг».
Глава одиннадцатая
Хвастливые утверждения малазанских полководцев об умении их армии приспосабливаться к любому виду боевых действий, который только избирает противник, не соответствовали действительности. Пресловутая «гибкость» малазанских войск была иллюзией, под которой скрывалась непоколебимая уверенность в превосходстве имперской военной доктрины. На самом деле за успехами малазанцев стояло нечто совсем иное: незыблемая структура войска, неуклонное соблюдение основополагающих принципов стратегии и тактики, высокий профессионализм командиров и всестороннее изучение множества самых различных способов, включая и те, которые в корне отличались от их собственных.
На Штыре загорелась его знаменитая власяница. Кашляя от зловонного дыма и вытирая рукавом слезящиеся глаза, Хватка смотрела, как сухопарый маг катается по земле. Вечернюю тьму наполняли заковыристые проклятия, извергаемые несчастным чародеем, который походил сейчас на жаровню с углями. Поскольку все остальные держались за животы от смеха, не собираясь помогать Штырю, Хватка подтащила к себе бурдюк с водой и, зубами вырвав затычку, сдавила его собственными ляжками, направляя струю на незадачливого колдуна. Вскоре послышалось шипение, и вместо зловонного дыма в лицо капралу повалил не менее вонючий пар.
— Хватит! — заорал Штырь, отчаянно махая руками. — Прекрати лить воду! Я сейчас захлебнусь!
Колотун, которого трясло от хохота, не заметил, как очутился возле самого костра. Хватка тут же дала ему ощутимого пинка и рявкнула:
— Да успокойтесь вы уже, наконец! Не хватает еще, чтобы весь взвод покрылся хрустящей корочкой!
Из тьмы послышался голос Мутной:
— Капрал, мы и так тут дохнем со скуки, а ты портишь нам забаву!
— Скука еще никого не убила, иначе на свете не осталось бы живых солдат. Так что это жалкое оправдание, Мутная. Наша проблема в другом: весь этот Опоннами проклятый взвод, начиная с самого сержанта, который вон там корчится от смеха, свихнулся.