Память льда

Паран устремился к тому, кто смотрел на него. Несчастные вокруг бессвязно бормотали, всхлипывали, взывали к богам или просто тупо брели, спотыкаясь на каждом шагу. Никто не пытался помешать капитану. Паран догадался, что пленники Драгнипура уже успели о нем позабыть.

— Привет тебе, смертный, — сказал Драконус. — Иди рядом со мной.

— Я искал Аномандера Рейка.

— А нашел его меч. Чем я вовсе не опечален.

— Да, Драконус, я говорил с Ночной Стужей, но не пытайся меня расспрашивать. Когда я приму решение, ты первым узнаешь обо всем. А сейчас мне нужно поговорить с Рейком.

— Конечно, — ответил древний воин. — Тебе нужно с ним поговорить. Растолкуй ему всю правду, смертный. Аномандер слишком милосерден, чтобы владеть Драгнипуром. Положение становится отчаянным.

— О чем ты говоришь?

— Драгнипур постоянно нуждается в пище. Взгляни на нас. Когда у кого-то кончаются силы и он уже не может волочить свою цепь, его бросают внутрь повозки. Думаешь, там наступает избавление от тягот? Ошибаешься. Пленники валяются там бездыханными. Их придавливает телами собратьев по несчастью, а тех — другими телами, и все оказываются навеки погребенными. И чем больше узников в повозке, тем тяжелее становится нам — тем, кто еще в состоянии тянуть цепи. Теперь понял? Драгнипур нужно кормить. Нам нужны… свежие ноги. Скажи Рейку: он должен обнажать меч. Должен забирать души. Желательно самые могучие. И ему необходимо начать делать это как можно скорее…

— Скажи, Драконус, а что случится, если повозка вдруг остановится?

Тот, кто собственными руками выковал свою тюрьму, вздохнул, словно бы удивляясь непонятливости Парана:

— Оглянись назад, смертный, и ты увидишь, что преследует нас.

«Преследует?»

Паран закрыл глаза, но жуткая картина не исчезала: громыхающая громада повозки и несчетное число призрачных узников, тянущих ее. Он дождался, пока она проедет мимо. Колеса оставляли за собой колеи шириной с имперскую дорогу. Земля была густо пропитана кровью, желчью и испражнениями. Парана едва не вытошнило, когда он увидел, что сапоги его по щиколотку увязают в этом месиве.

А дальше, на самом горизонте, бушевал Хаос. Буря, порожденная… чем?

Утраченными воспоминаниями. Силой растерзанных душ. Злобой и неисполненными желаниями. Эта буря имела сотни, тысячи глаз, и все они жадно глядели в сторону повозки, мечтая догнать, наброситься и поглотить ее.

Паран содрогнулся и вдруг увидел, что вновь бредет рядом с Драконусом. Страшная картина по-прежнему стояла перед глазами. Кровь стучала в висках, барабаном ухало бешено колотящееся сердце. Далеко не сразу Паран нашел в себе силы заговорить.

— Драконус, какой же отвратительный меч ты выковал, — прохрипел он наконец.

— Тьма, смертный, испокон веку враждовала с Хаосом. И всегда отступала перед ним. И всякий раз, когда Матерь Тьма уступала натиску Света и рождению Тени, она ослабевала, а равновесие сил все более нарушалось. Таким был мир в древние времена. Хаос неотвратимо наступал, пока не оказался у врат Куральда Галейна. Нужно было обороняться, а для этого требовались души.

— Погоди. Я хочу обдумать твои слова.

— Хаос вечно голоден и стремится поглотить силу душ, плененных Драгнипуром. Если ему это удастся, Хаос сделается в десять… в сто раз сильнее. И тогда он сумеет пробить брешь во вратах Куральда Галейна. Взгляни на свой смертный мир, Ганос Паран. Страшно? Куда ни глянь — повсюду опустошительные войны. Все сражаются друг с другом: и государства, и просто люди. Ваши войны губят и богов тоже. Ваш мир идет по опасной тропе, протоптанной Хаосом. Вы ослеплены яростью, вы жаждете мести, а это — самые страшные из желаний.

— Погоди…

— История для вас — мертвые летописи. Вы тут же забываете ее уроки. Память человечества… память о том, что делает вас людьми… она утрачена. Ваш мир, Ганос Паран, лишен равновесия.

— Но не ты ли в прошлый раз умолял меня сокрушить Драгнипур?

— Теперь я понимаю, почему ты так противился моим словам. Смертный, у меня было время подумать и понять, сколь непростительные ошибки я допустил. В те давние времена я был убежден, что лишь во Тьме заключена сила, способная восстановить порядок. Я жаждал помочь Матери Тьме, ибо мне казалось, что самой ей не справиться. Она не отвечала. Она даже не желала признавать собственных детей. Тьма удалилась, отступила в дальние глубины своего Владения. Спряталась, чтобы мы не смогли ее найти.

— Драконус!

— Прошу тебя, выслушай меня до конца. «Прежде домов существовали обители… Но ведь прежде, чем возникли поселения… люди кочевали» — это твои собственные слова, верно? Но ты был одновременно и прав и нет. Ибо то было не беспорядочное кочевье, но переселение. Ежегодный путь — предсказуемый, циклический. То, что казалось бесцельным, случайным, было на самом деле извечным, подчиненным собственным законам. Там была своя сила. Вот эту истину я тогда и не сумел разглядеть.

— Стало быть, уничтожение Драгнипура вновь откроет Врата и восстановит кочевья?

— Появится сила, способная противостоять Хаосу. Драгнипур обрек Врата Тьмы на вечное бегство. Но если число плененных душ уменьшится…

— Бегство может прекратиться.

— И последствия будут губительными.

— Насколько я тебя понимаю, должно случиться одно из двух: либо Аномандер Рейк вновь начнет убивать и поставлять сюда души, либо Драгнипур следует уничтожить.

— Первое необходимо — чтобы выиграть время, прежде чем свершится второе. Да, смертный, Драгнипур нужно разрушить. Теперь я понимаю, что напрасно создал этот проклятый меч. Поздно… слишком поздно мне открылась еще одна истина.

— И какая же?

— Как Хаос способен защищаться в этой вечной войне, изменяя собственную природу себе на пользу, так может делать это и Порядок. Он не привязан исключительно к Тьме. Он понимает, если угодно, ценность равновесия.

И тут Парана озарило.

— Дома Азата? Колода Драконов? Да?

Драконус чуть повернул голову, и малазанец увидел его холодные глаза.

— Да, Ганос Паран.

— Дома ведь тоже забирают души.

— И приковывают их к себе, делая недосягаемыми для Хаоса.

— Тогда почему тебя так волнует отступление Тьмы? Не все ли равно, как поддерживается равновесие?

— Не будь глупцом, Ганос Паран. Равновесие не поддерживается лишь существованием противоборствующих сил. Победы и поражения далеко не всегда толкают нас в нужную сторону. Пойми, смертный: мы находимся в состоянии нарушенного равновесия и эта неустойчивость вот-вот достигнет предела. Война, казавшаяся нам вечной, может закончиться. А то, что ждет нас потом, если это случится… ты, смертный, и сам все почувствовал. Я же вижу, что дыхание Хаоса опалило тебя.