Панчатантра

А у этого пруда остановился большой торговый караван. И когда настало утро, начальник каравана поднялся и раковиной дал сигнал к выступлению. Тогда сова, издав громкий и неприятно звучащий крик, залезла в яму около реки. А гусь так и остался на месте. Между тем начальник каравана, чье сердце встревожилось из-да дурного предзнаменования, послал одного лучника, попадавшего в цель по одному лишь звуку. Тот поднял свой крепкий лук, до уха натянул тетиву и убил гуся, находившегося рядом с гнездом совы.

* * *

Поэтому я и говорю: «Старайтесь избегать ненужных действий...». И Сандживака продолжал: «Ведь раньше наш господин Пингалака был медоречив, а теперь сердце его уподобилось яду. Во всяком случае:

Неверный друг нам льстит в глаза и строит козни за спиной. | Подобен чаше с ядом он, покрытой сверху молоком. (284)

И я пережил, как это бывает:

К тебе стремится он, глаза его влажны, || сиденье уступает, Пытается обнять, неутомим в речах || и дружеских расспросах, | Внутри скрывает яд, снаружи — словно мед, || непревзойден в коварстве — Таков всегда злодей, словно обучен он || актерскому искусству. (285) cardu Общение с дурным вначале нам несет || услуги, лесть и скромность, Затем оно пестрит бесчисленных речей || бесплодными цветами, | А под конец несет презрение с собой, || и клевету, и наглость. Увы! Кто мог создать обычай этот злой, || к несчастью приводящий? (286) cardu

А также:

Склонился низко он || и, с места встав, || почтительно следует; В нем преданность видна, || и от любви || вас душит в объятиях. | Всегда его слова || сладки, как мед, || достоинства хвалит он, Но никогда злодей || не совершит || того, что полезно нам. (287) hari

Горе! О горе! Как мог я, поедающий траву, вступить в общение с этим львом, поедающим мясо? Хорошо ведь говорится:

Лишь те, кто меж собой равны богатствами и знатностью, | Пусть дружат и вступают в брак. Бедняк — не пара богачу. (288)

Сказано ведь:

Когда светило дня || стоит, сияя над вершиной Асты [164] , Желая сок испить, || пчела в цветочный лотос проникает. | И нет тревоги в ней, || что сумерки в цветке ее задержат. Не чует тот беды, || кто, все забыв, к своей стремится цели. (289) cikha Оставив сладкий мед, || и аромат || жасмина цветущего, И лотос голубой, || летит пчела || к слону опьяненному [165] , | Чтоб, сидя на висках, || упиться ей || живительной влагою. Так часто человек || стремится к злу, || оставив достойное. (290) hari У щек слонов || рои скопились пчел, || чтоб утолиться влагой, И медом их, || неведомым совсем, || желают насладиться. | Когда же слон || их всех сдувает вниз, || едва махнув ушами, То на земле || о лотосе они || с печалью вспоминают. (291) manda

164

165

Несомненно, в этом виноваты достоинства. Ведь:

Обилие плодов || сгибает вниз || ветвистое дерево. Под тяжестью хвоста || идет павлин || походкой ленивою, | А быстрого коня || всегда ведут, || как будто корова он. Нередко терпит зло || достойный муж || за лучшие качества. (292) hari Ловить не стали б змей, чей темно-синий цвет || глазной подобен мази, В реке Калинди [166] мы, которую сапфир || иссиня-черной сделал, | Когда б их капюшон сокровищ не скрывал [167] , || сверкающих, как звезды. То, что должно нести достойному почет, || несчастья лишь приносит. (293) cardu

166

167

В обычае царей || немилостью наказывать достойных. Богатый человек || стремится лишь к испорченным и глупым. | «Награда — по делам» — || ни капли правды в этом изреченье, Ведь мало кто из нас || оценит человека по заслугам. (294) cikha Сидящим в клетке львом, охваченным тоской, || лишившимся надежды; Слоном, чья голова изранена бодцом; || змеей завороженной; | Ученым, что сошел с достойного пути; || героем пострадавшим — Играет всеми рок, и, как игрушки, их || он вертит своевольно. (295) cardu Покинув пруд, где рос || опасность не несущий свежий лотос От жадности пчела || стремится к мускусу слонов огромных, | Не знает глупая, || что он ее сметет, махнув ушами. Корыстный человек || на главное не обратит вниманья. (296) cikha

Во всяком случае, попав в окружение низких, я лишился жизни. Сказано ведь:

И мудрый, если низок он, способен хитрость применить. | Ворона и друзья ее с верблюдом поступили так». (297)

Даманака спросил: «Как это?» Тот рассказал:

Рассказ тринадцатый

 «Жил в одном городе купец по имени Сагарадатта [168] . Нагрузив на сотню верблюдов ценные одежды, он отправился в одну страну. И верблюд его по имени Виката [169] , изнуренный непомерным грузом, лишился сил и упал, неспособный двигаться. Тогда купец разделил нагруженные на него одежды, взвалил их на других верблюдов и, подумав: «Опасна эта лесная местность. Нельзя останавливаться на этом месте», отправился дальше, покинув Викату. И когда начальник каравана ушел, Виката, еле-еле передвигаясь, начал поедать траву. Так через несколько дней к нему вернулись силы.

168

169

А в этом лесу жил лев по имени Мадотката [170] , которому служили леопард, ворон и шакал. И бродя по лесу, они увидели этого верблюда, отставшего от начальника каравана. Увидя это дотоле незнакомое по виду существо, вызывающее смех, лев обратился к ним: «Спросите у этого невиданного в нашем лесу существа, кто он». Тогда ворон, знавший, в чем дело, сказал: «Это — верблюд, хорошо известный в мире». Лев спросил: «Эй, откуда ты?» И тот рассказал, как он отстал от начальника каравана. Тогда лев, пожелав помочь, даровал ему безопасность. И как-то после этого лев в битве со слоном был изранен его клыками и должен был оставаться в пещере. Так прошло пять или шесть дней, и лев со своими слугами впал в сильную нужду из-за недостатка пищи. Увидя, что они ослабели, лев сказал: «Из-за этой болезненной раны я не могу, как прежде, доставлять вам пищу. Так приложите усердие ради самих себя». Тогда они ответили: «Что нам пользы насыщаться, когда стопы божественного находятся в таком состоянии?» Лев сказал: «Так! Вы ведете себя как хорошие подданные и преданы мне. Поэтому приносите мне пищу, пока я нахожусь в таком состоянии». И когда они ничего не ответили, он сказал: «Ну, довольно! Не робейте! Выследите какое-нибудь животное, и, несмотря на такое состояние, я доставлю пищу вам и себе».

170

Тогда те четверо стали бродить. Когда же они не нашли никакого животного, ворон и шакал стали советоваться. Тогда шакал сказал: «Эй, ворон! К чему долго бродить? Этот Виката доверяет нашему господину. Поэтому, убив его, мы добудем средства для поддержания жизни». Ворон ответил: «Ты верно сказал. Но ведь господин даровал ему безопасность и не может убить его». Шакал сказал: «Это верно. Все же я поговорю с господином и сделаю так, что он замыслит убить его. Поэтому оставайтесь здесь, а я тем временем пойду домой и принесу вам оттуда ответ господина». Сказав так, он быстро отправился к господину. И придя ко льву, он сказал: «Господин! Мы обошли весь лес и теперь, охваченные голодом, не в силах даже пошевелить ногой. А божественному нужна подходящая пища. Поэтому, если будет на то воля божественного, употребим для очередной трапезы мясо Викаты». Услышав эту жестокую речь, разгневанный лев сказал: «Тьфу, тьфу, низкий негодяй! Если ты еще раз повторишь это, я немедленно убью тебя. Как я могу сам убить его, когда даровал ему безопасность? Сказано ведь:

Ни дар земли, ни дар коровы тучной, Ни пищи дар не будет самым высшим. | Мудрец тот высшим из даров считает, Что ближнему приносит безопасность». (298) upa

Услышав это, шакал ответил: «Господин! Если, даровав ему безопасность, ты убьешь его, то будешь виноват. Если же он сам из преданности отдаст свою жизнь стопам божественного, то нет на тебе вины. Поэтому, если он сам предоставит себя для убийства, надо будет убить его. Иначе придется съесть одного из нас. Ведь господин нуждается в подходящей пище и вступит в другое состояние, если не утолит голода. Какая же польза тогда от наших жизней, если они не смогут принести пользу господину. Если со стопами божественного случится что-нибудь нежеланное, мы должны следовать за ним, пусть даже в огонь. Сказано ведь: