Парадокс Анны

Минут через пять он понял, что заблудился. Черт, черт, черт! Он бродил по скалам до сумерек. И все из-за бредней какого-то сумасшедшего конспиролога! Темнота сгущалась на глазах. Скала, которая показалась Владу Первым Пальцем, тем самым, что на повороте в кальдеру, оказалась совершенно другим каменным столбом. Но ведь раз он на тропинке, тропинка же должна куда-то привести? Куда-то, где есть люди и можно узнать дорогу? Откуда-то опять послышалась и снова затихла музыка. О, нет… И тут Влад услышал голоса.

Уже не зная, чего ему стоит бояться больше: остаться одному в этих горах или, наоборот, кого-то встретить, Влад на всякий случай затаился за ближайшим валуном.

Голоса приближались. И были, кажется… детскими?

Вскоре Влад увидел приближающуюся группу поселковых детей. Уфф… С ними он и вернулся в Уютное.

«Забавно, — подумал Влад, засыпая в мягкой чистой постели, — а ведь если б со мной что-то случилось, все обвинения после записей в соцсетях пали бы на бедолагу Матвея. Ну и поделом ему. Все, завтра — домой, в Москву!»

Влад. Правосудие на дом

Утром Влада разбудил стук в дверь. Орельев? Так рано, и прямо на дом?

Вставай, — мрачно сказал Антон. — И ведь я предупреждал тебя!

— Я никуда не ходил, — сказал Влад.

— Ну да, только гулять по горам с Матвеем.

— Это запрещено?

— Нет, если все участники возвращаются домой живыми и здоровыми.

— Что с Матвеем? — Влад даже, наверное, немного побледнел.

— Вот ты мне и расскажешь. Идём в участок.

— У тебя есть ордер?

— На данный момент ты — последний, кто видел его живым. Причем рассказал об этом всем на свете. И он, между прочим, бывший хахаль твоей красавицы-жены! Которая, к тому же, пропала! Если тебе нужен ордер, будет ордер.

— Не надо, — и Влад, по-быстрому собравшись, направился с Антоном в участок.

Входя с Орельевым в здание, где находился кабинетик Орельева, да и вообще вся поселковая администрация, Влад чуть не столкнулся с девушкой и оцепенел. Анна?

Нет. Это не была Анна. Такая же прическа, светлые волосы, длинные худые руки и ноги — хоть и чуть полнее, чем у Анны. Тот же стиль одежды. Даже макияж похож.

Девушка поздоровалась с Антоном, и, сказав, что зайдет попозже, ушла.

— Это Рита, — сказал Антон, когда они остались одни. — Жена Матвея. Я сам офигел, когда увидел. Решила соответствовать вкусам мужа.

— О Господи. Она что, подстраивается под Анну?

— И ей это удается, заметь! Там дело даже хуже. Она сказала, что это по просьбе Матвея.

— Да если б я попросил Анну о чем-нибудь подобном… Она не осталась бы со мной и минуты.

— Поэтому он и любит Анну, а не Риту. И поэтому он остаётся с Ритой, а не с Анной. Дуализм мужского поведения, — глубокомысленно заметил Антон. Философ хренов. И он даже, похоже, правильно употребил слово «дуализм».

— Чокнутая, — только и сказал Влад. — Может, это она его убила? Анна бы убила за такое.

— Кто долго терпит, взрывается сильнее. Это ты прав, — ответил Антон. — А так же я легко могу себе представить, как бывший любовник подозревает мужа своей бывшей любовницы в ее убийстве, и может быть, что-то узнает, и муж узнает, что он знает…

— И перед этим идет к тебе рассказать, что общался с бывшим любовником? И перед этим пишет во всех соцсетях, что собирается с ним встречаться? Так что случилось с Матвеем?

— Вот ты мне и расскажи. Ты последний, кто его видел.

— Видел живым? А кто его нашел?

— Пока никто. Вот только откуда ты-то знаешь, что Матвея убили?

— Я не знаю! Я предполагаю, раз я здесь?

И дальше разговор, который при других обстоятельствах мог бы привести хоть к каким-то продвижениям по делу Анны, превратился в спор, имеет ли Антон право задерживать Влада при отсутствии тела его предположительной жертвы. Матвей вчера не вернулся домой. Но разве с мужчинами это не случается?

— По Анне же дело открыто, — говорил Орельев, — чем Матвей хуже?

— Помнится, когда я просил открыть дело по Анне, ты отказывался, пока я не заплатил. Так вот, на всякий случай: сейчас я не собираюсь тебе платить.

— Отказывался или не отказывался, а дело открыто. А наши с тобой разговоры и переговоры к нему не относятся.

В таком духе они разговаривали довольно долго и договорились до подписки о невыезде.

Мало того, под конец Орельев еще и поинтересовался, кто получит наследство Анны, если она так и не будет найдена живой.

— Я не знаю, писала ли Анна завещание, — сказал Влад. — Если нет, то, вероятнее всего, наследство получу я. Если писала, то, вполне вероятно, тоже. Но наследство, по сути — это только квартира. Хрущевочка в Бибирево. Я понимаю тебя, Антон, — прервал он попытавшегося что-то сказать Орельева. — Люди убивают и за гораздо меньшее, чем квартира в Москве. Но дело в том, что Аннин папа — председатель комиссии, распределяющей гранты. И он, разумеется, может помочь своему зятю, зарабатывающего деньги для семьи, будущему отцу его будущих внуков. Но с чего ему помогать просто какому-то бывшему своей дочери, который, к тому же, раньше или позже обзаведется подружкой, а потом и новой семьёй? Я теряю гораздо больше, чем получаю.

— Формально я обязан был спросить, — примирительно сказал Орельев. — Я не верю в твою виновность. Уже хотя бы потому, что твое описание пропажи Анны настолько идиотское, что в него приходится верить — такое просто не мог бы придумать кто-либо, кто старше пятиклассника. Так значит, этот грант на двадцать пять миллионов… Ладно, можешь не объяснять. Но, пожалуй, меня теперь интересуют люди, также претендовавшие, но не получившие его.

— Они были гораздо менее достойны.

— С другой стороны, в некоторых обстоятельствах даже пропажа жены лучше, чем развод, — задумчиво сказал Орельев. — Шучу, шучу! — в сущности, Антон был не злым человеком. Однако, подписку о невыезде не отменил.

И теперь посаженный под эту самую подписку Влад снова и снова просматривал странички в соцсетях то ли пропавших, то ли не пропавших девушек. Какие же красотки. Но дело даже не в этом. Там, определенно, что-то было. Какая-то закономерность. Что-то не то. Но что?

Ну, допустим, что-то не так с Бельникиной, которая была Максимовой, а на самом деле

Власьевой… Черт. А ведь это значит, что, предположительно-пропавших девушек — семь! Анна — восьмая!

Легенда о Восьми Сестрах, история феминистская с начала и до конца. Матвей сказал, что Анна обожала ее, и он даже сначала думал, что она сама ее и придумала, но потом услышал легенду и от старожилов… Чертов Матвей.