Паром

Истерика

Ты знал — та женщина, конечно, не права. Но ты в кусты ушел от передряги. Неужто истина и правда — трын-трава? Чего боялся ты? Психической атаки? И то сказать! Здесь дрогнет и герой И в ужасе замрет, немой и кроткий, Когда низринется весь хаос мировой Из пары глаз и судорожной глотки. …Философ, впрочем, говорил о плетке.

Беседа со слепым, или любовь к истине

Мы оказались рядом с ним у рощи на скамье. — Я загорел? — спросил слепой, и стало стыдно мне. Он продолжал ловить лицом лучей нежаркий жар. — Вы загорели, — я сказал, — и вам идет загар. — Как вы успели? — я польстил, — весна еще вот-вот… — К слепому солнце, — он в ответ, — сильнее пристает. И горделиво на меня он повернул лицо. А я подумал: мой слепой успел принять винцо. — С наукой не вполне в ладу, — я осмелел, — ваш взгляд. Сказал и ужаснулся сам за слово невпопад. Он не ответил ничего, ловя лицом лучи, Потом на рощицу кивнул и — вздох: — Галдят грачи… Замолк, руками опершись на палочку свою. И вдруг добавил: — Жизнь есть жизнь. Я, знаете, пою. Послушайте, как я пою, чтоб оценить мой дар. Неужто здесь?! — А он в ответ: — У входа на базар… Так вот, — сказал я (про себя), — откуда ваш загар.

Памяти Высоцкого

Куда, бля, делась русска нация? Не вижу русского в лицо. Есть и одесская акация. Есть и кавказское винцо. Куда, бля, делась русска нация?! Кричу и как бы не кричу. А если это провокация? Поставим Господу свечу. Есть и милиция, и рация, И свора бешеных собак. Куда, бля, делась русска нация? Не отыскать ее никак. Стою, поэт, на Красной площади. А площади, по сути, нет. Как русских. Как в деревне лошади. Один остался я. Поэт. Эй, небеса, кидайте чалочку. Родимых нет в родном краю! Вся нация лежит вповалочку. Я, выпимши, один стою.

Я не знал лубянских кровососов…

Я не знал лубянских кровососов; Синеглазых, дерганых слегка. Ни слепящих лампами допросов, Ни дневного скудного пайка. Почему ж пути мои опутав, Вдохновенья сдерживая взмах, Гроздья мелкозубых лилипутов То и дело виснут на ногах? Нет, не знал я одиночных камер И колымских оголтелых зим. Маленькими, злыми дураками Я всю жизнь неряшливо казним. Господи, все пауки да жабы. На кого я жизнь свою крошу. Дай врага достойного хотя бы, О друзьях я даже не прошу.

Недопрорыться до Европы…

Недопрорыться до Европы, Недоцарапаться до дня… Так под завалом углекопы Лежат, маркшейдера кляня. Что им маркшейдер большелобый. Что чужедальняя весна? Как под завалом углекопы, Лежит огромная страна. Не задохнуться! Это было! Не задохну… Сочится газ… Хватай же, как рукой перила, Ртом этот воздух каждый раз Сухой, как сталинский приказ!

Ненапечатанная повесть…

Ненапечатанная повесть — Я вырвал на рассказ кусок! И смутно торкается совесть, И на зубах хрустит песок. За что? Я не смягчил ни строчки. Но зябко оголился тыл. Как будто хлеб у старшей дочки Отнял и сына накормил.

Послеатомный сон

Кажется, цел небосвод. Но не уверен, не спорю. Тихо и страшно плывет Айсберг по Черному морю. Некто последний, один. Машет руками нескладно. Над полыньей среди льдин. Что в полынье? Непонятно. Хохот безумца и страх Душу во сне сотрясает. Дочь его с рыбой в зубах Из полыньи выползает.

Человек цепляется за веру…

Человек цепляется за веру, Как за ветку падающий вниз, И когда он делает карьеру, И когда над бездною повис… Человек цепляется за веру. Вечно ищет и искать готов Темную и теплую пещеру В каменной пустыне городов. Он за веру держится, условясь Жить как люди… Только б не чудить. Только б несговорчивую совесть Богу веры перепоручить. Человек цепляется за веру. Безразлично, эта или та. Страшно людям оживить химеру, Но еще страшнее пустота. Верующих вечная забава… Не хватает палок и камней… От меня направо и налево Струи человеческих страстей. И стучит отзывчивая палка. Иноверец падает, хрипя. Верующим бить его не жалко. Потому что бьют не от себя. Человек цепляется за веру, Держится пока что до поры, Потому и можно изуверу Зажигать высокие костры. И пока он держится за веру И готов ей праведно служить. Тихий дьявол возжигает серу. Потирает руки: — Можно жить…

Поэту

Взгляд в долину с горы погружать: Благодать, благодать, благодать. Из сует выпадай, выпадай И в природу, как в детство, впадай. Электрический — сколько ватт? — Взгляд у ястреба звероват. Струи ив над струением вод. Дева-иволга влажно поет. Но на дуб, вопиющий от ран, Обернись, как араб на Коран. Чтоб из глаза соринку извлечь. Нужен дружеский глаз, а не меч. Не нужны доброте кулаки, А нужны доброте кунаки. Но от славы (помои в упор!) Уклонись, как хороший боксер. Руку павшему дай и молчи. Сам отчаяньем — не дотопчи. Приблизительность, нечто, туман — Для художника страшный капкан. И невольно ложится на лист: Победивший романтик — фашист.

Определение поэзии

Поэт, как медведь у ручья. Над жизнью склонился сутуло. Миг! Лапой ударил с плеча. На лапе форель трепетнула! Тот трепет всегда и везде Лови и неси сквозь столетья: Уже не в бегущей воде. Еще не в зубах у медведя!

Натруженные ветви ломки…

Натруженные ветви ломки. Однажды раздается хруст. Вот жизнь твоя, ее обломки Подмяли ежевичный куст. Присядь же на обломок жизни И напиши еще хоть раз Для неулыбчивой отчизны Юмористический рассказ.

Летний лес

Здравствуй, крона вековая до небес! Здравствуй, временем непролитая чаша! Летний лес, птичий лес, вечный лес — Это молодость моя или наша? Начинаются и шорох, и возня Где-то в сумраке зеленом, в тайных гнездах. Словно капли дождевые, щебетня Сквозь мерцающий, пульсирующий воздух. Переплеск, перестук, перелив… Я мелодию угадываю все же: — Рад, что жив! Рад, что жив! Рад, что жив! — И я тоже! И я тоже! И я тоже! Дикий голубь, зимородок, соловей… Я прошу тебя, лесное бездорожье. Ты печаль мою трамвайную развей! Все мы были и юнее и моложе. Переплеск, перестук, перелив. Голос птицы родниковый и глубокий: — Рад, что жив! Рад, что жив! Рад, что жив! Брызжет с веток и охлестывает щеки. Это песня широты и доброты. Небо есть. Солнце есть. Так чего же? — Ну а ты? Ну а ты? Ну а ты? — Я не знаю… Ну, конечно… И я тоже.

В больнице

Памяти Д. К.

Послушайте, не говорите «бред!». Еще не поздно позвонить ОРУДу. Водитель гонит на зеленый свет, И красное разбрызгано повсюду. Нет, не нарочно гонит. Не назло! Он заболел, он должен быть уволен! Меня догадкой сразу обожгло, Я только посмотрел и вижу: болен! Но у него отличнейший бензин. Да и в запасе целая канистра. Он выжимает километров триста! Мне страшно за доверчивых разинь! Остановить и отобрать права! Дальтоник он! Он не имеет права! Вас минуло, так не расти трава?! Очередная сплетня и забава?! Там, где цвета не могут различать. Запомните, не будет исключенья, А крови цвет имеет ли значенье Там, где цвета не могут различать? Ведь не годится для таких затей Он, человек устроен слишком хрупко. По городу грохочет мясорубка… Но главное — предупредить детей. Остановить! Дать знать издалека! Иначе, дурень, врежется с разбега! Нет, нет! Не бить! Не подымается рука. Жестоко бить больного человека. Ну хорошо. Не столковались мы. Я буду здесь стоять, как столб дорожный. По крайней мере, будьте осторожны. Сограждане, особенно с детьми… Но что это? Рассвет? Зеленый свет… Сестра, простите, я сорвал повязку, Я болен, доктор? Лихорадка? Бред? Простите, доктор, это неувязка… Но главное — предупредить детей.