Патриций
Шрифт:
Юний посмотрел в небо, на огромную тучу, уже закрывшую полнеба. Черная, словно от злобы, она неудержимо пожирала солнечные лучики и облака, пухла от сожранного, как жирная пиявка от крови, по краям ее полыхали мелкие синие молнии. Похоже, тут одним дождем не отделаешься, наверняка будет гроза. Первая в эту весну.
Что там говорила подсудимая, судья откровенно не слушал, лишь махнул рукой да приказал отвести девчонку к дубу - с той стороны, где начинался обрыв, под которым бушевала река. Сделав пару шагов, Юний осторожно приблизился к кромке берега, глянул вниз -
– По этому делу судьей пусть будет Тит Нумерий Гавл, - пронзительным скрипучим голосом зачитал крючконосый старик.
– Я то есть. Истец - делегировавший мне полномочия Авл Домиций Верула, трибун и доверенное лицо нашего принцепса, Гая Юлия Вера Максимина Цезаря Августа, - имя нового императора судья произнес без запинки.
– Ответчик - Ант Юний Рысь, юрист из Августы Треверов, обвиняемый в оскорблении величия цезаря!
Это еще что?! Эрлоин-трактирщикЗачем понадобилось Веруле еще и это? И как гнусно осклабился Эрлоинтрактирщик!
Обвинение в оскорблении величия принцепса - страшное дело, приговор по которому почти всегда один - смерть. Интересно, какие конкретно обвинения будут предъявлены? Заговор с целью свержения императора? Хм… Доказать трудновато. Тогда что еще? Непризнание культа цезаря? Покушение на его жизнь или на жизнь его чиновников? А вот это, последнее… Рысь нахмурился, увидев, как к судье подошел небольшого росточка человек - кругленький, лысый, с большими оттопыренными ушами и редкими усиками. Та самая «крыса» из канцелярии легиона «Августы», как бишь его? Папирий, кажется…
– Уважаемый свидетель, Авл Папирий Мус, имеет слово, - осклабился судья.
Папирий усмехнулся, впрочем, тут же сделал серьезное лицо и, важно поклонившись собравшимся, начал противным скрипучим голосом…
Юний внимательно вслушивался в каждое слово свидетеля. О, боги! Что тот нес! Оказывается, Ант Юний Рысь, юрист, неоднократно приходил к Папирию и с угрозами вымогал у того важные документы. А затем как-то подкараулил ночью и чуть было не убил, хорошо, ему, Папирию, удалось убежать.
– Кроме меня, это могут подтвердить и часовые, и многие другие воины легиона, частенько видевшие у моей приемной этого убийцу!
– Интендант с возмущением указал на Рысь.
– Слава богам, покушение на мою жизнь не удалось!
– Да, не удалось, - хмуро кивнул судья.
– Но не удалось по не зависящим от нападавшего обстоятельствам - благодаря отважности и ловкости уважаемого свидетеля, чуть было не ставшего его потерпевшим, вернее, просто трупом.
Папирий порозовел от похвалы, а Юний лишь мысленно присвистнул - ничего не скажешь, ловко! Поди докажи обратное!
– А теперь слово предоставляется уважаемому Эрлоину из Гретарка, - поощрительно улыбнувшись трактирщику, провозгласил судья.
– Протестую!
– тут же выкрикнул Рысь.
– Эрлоин, как известно, проживает в деревне, а деревенские жители не имеют гражданских прав!
– Верно, - судья нехорошо улыбнулся.
– Только вот какое дело. Эта деревушка, Гретарк, приписана к славному городу Могонциаку то есть, относится к городской округе, а следовательно,
– Уважаемый судья и все собравшиеся, - мешая латинские слова с германскими, гулко произнес трактирщик.
– Хочу поведать вам об измене! Этот господин, - он зло кивнул на Юния, - вместе с подсудимой девицей привел на нашу землю гнусные шайки алеманов, с которыми неоднократно сносился посредством записок, передаваемых на тот берег моим верным слугой Фредегаром. Преступник и не догадывался, что этого слугу подставил ему я!
– Свидетель Фредегар!
Фредегар, осклабясь, подтвердил все. А потом выступали еще какие-то деревенские парни, разом обвинявшие Рысь в «разбитии статуи цезаря Максимина» и еще в каких-то гнусных деяниях, вроде колдовства и прочего тому подобного.
– Хочу знать, где именно находилась помянутая статуя?!
– защищаясь, выкрикнул Юний.
Правда, его никто не слушал. Полностью игнорировали, даже, можно сказать, затыкали рот, так что направленность судилища не вызвала бы никаких сомнений и у менее умного человека, нежели молодой юрист.
Ясно! Говорить ему не дадут, хотя все обвинения, в принципе, можно отвести, нужно лишь только время…
Приговор? Ого! Уже объявляют приговор! А как же право на апелляцию?!
Судья словно бы не слышал…
Смерть! Ну, конечно, что еще может быть по делу об оскорблении величия?!
Смерть… Юнию - по приговору суда принцепса, его слугам и Венте - как германцам - по воле местного суда, который, оказывается, уже прошел чуть раньше…
А воины уже хватают, ломают руки - его, Юния, должны сейчас обезглавить, Венту - распять, остальных - утопить, сбросив с обрыва на каменистое дно. Вот какой-то огромный ухмыляющийся детина с длинным мечом в руках - палач. Все кругом орут:
– Слава цезарю, слава!
Кинулись… Ага, не так-то все просто… Юний выхватил кинжал. Увидев, как его товарищей потащили к обрыву, бросился следом… Нет, еще рано - рвануть за собой Венту… Вот так… А это кто на пути? Странная фигура в украшенном птичьими черепами балахоне. Наверное, старый жрец, о котором рассказывали… Прочь с дороги, старик!
– Куда ты меня тащишь?
– кричала Вента.
– Не бойся, - отбиваясь от наседавших левой рукой, на бегу улыбался Рысь.
Добежав до края обрыва, он крикнул своим:
– За мной! Не забудьте Флакса…
И с разбега бросился вниз, увлекая за собою девчонку… Столкнув оробевшего Флакса, бросились следом Армний с Эрнульфом. Как здорово вот так лететь! Захватывает дух! Высотища!
– Куда они? Куда?
– бегая по краю обрыва, вопил трактирщик Эрлоин.
– Ведь там же камни! Впрочем, они-то нам и нужны…
Глава 11 Апрель 235 г. Правый берег Рейна Скитальцы свободных дорог
…их нравы были дики, и они отличались чрезвычайной отвагой. Они не боялись смерти…