Патрульные Апокалипсиса

– Хорошо, хорошо! – воскликнул Дру, рванулся через комнату к столу и остановился, уперевшись в него руками. – Если так тому и быть, мне нужны имена всех, каждого, кому сказали, кто я и где я. Хочу знать о каждой утечке и где вы ее устроили.

– Что толку, mon ami? Такая утечка – как камешки, которые бросают в озеро, – от них повсюду идут круги.

– Они нужны мне, вот и все!

– Ладно, я назову имена тех, кому сообщили мы, а Стэнли придется сказать о сотрудниках посольства.

– Пишите, – приказал Лэтем, рывком обогнув стол, выдвигая ящик и доставая бумагу. – Всех до единого.

– Мы им дали двести тридцать шесть имен с фотографиями, – сказал по телефону Уэсли Соренсону Нокс Тэлбот, директор ЦРУ.

– И что в ответ?

– Ничего конкретного, но кандидатуры есть. Нам повезло хотя бы, что семеро служащих видели этого «замдиректора Коннолли», однако только четверо видели его близко и могут описать.

– Как насчет кандидатур?

– Не слишком убедительно. С ума сойти, один свидетель указал на вашу фотографию среди восьми.

– Если этот мнимый Коннолли приблизительно моего возраста, это о чем-то говорит.

– Возраст! Мы разъяснили, что, кем бы он ни был, внешность свою изменил кардинально, волосы скорее всего были не его, а цвет глаз поменял за счет контактных линз – обычные уловки.

– Кроме одной, Нокс. Он мог выглядеть старше, но не моложе, иначе бы показался нелепым.

– То-то и странно, Уэс. Все свидетели говорят фактически одно и то же. Что этот Коннолли такой обычный, что и описывать нечего, – я, конечно, подсократил их многословие.

– Понятно. А как он был одет?

– Прямо по старым инструкциям Управления. Темный костюм, белая рубашка, школьный галстук в полоску, коричневые ботинки на шнурках. Да, еще легкий плащ, короткий, свободный. Женщина, сидевшая за стойкой, говорит, такой носит ее знакомый офицер, типа дождевика.

– А лицо?

– Ничего примечательного, самое обыкновенное. Ни усов, ни бороды, лишь бледная кожа, никаких особых примет, но в очень толстых очках, слишком толстых, я б сказал.

– Сколько у вас кандидатур?

– Исключая очевидные, вроде вас, двадцать четыре.

– А если никого не исключать?

– Пятьдесят одна.

– Взглянуть можно?

– Двадцать четыре снимка уже на пути к вам, остальные вышлю моментально. Или ваш все-таки убрать? Вы ведь у нас работаете.

– А зачем его включили?

– Извращенное чувство юмора, надо полагать. Как я частенько говорю коллеге из Администрации Адаму Боллинджеру, иногда посмеешься и тут же видишь перспективы.

– Согласен, дружище, но мне не до смеха. Новости из Парижа слышали?

– За последние сутки нет.

– Так вот. Исчезла Карин де Фрис. Нацисты похитили.

– О боже!

– Он явно не с нами, когда нужен.

– Что говорит Витковски?

– Беспокоится за Лэтема. Говорит, Дру вел себя так, будто подчинился начальству, но Стэнли уверен – он только делал вид.

– Как это?

– Потребовал, чтоб ему дали имена тех, кому специально сообщили, кто и где он.

– Разумная просьба, я считаю. Приманка-то он.

– Вы не расслышали, Нокс. Я сказал «потребовал», и Стэнли утверждает, будто Лэтем дал понять, что иначе выходит из игры.

– Я все равно не понимаю, почему это делает его неуправляемым.

– Мы с вами давно женились, вот и не помним. Он влюблен, друг мой. Может, это случилось с ним несколько позже, чем обычно, но, видимо, впервые. У него отняли женщину, а он безумно отважен, как профессионал, отсюда и смертельная опасность. В его возрасте часто возникает обманное ощущение неуязвимости. Он хочет ее вернуть.

– Понятно, Уэс. Что нам делать?

– Пусть сначала предпримет что-то и тем самым даст нам повод одолеть его.

– Одолеть?..

– Если не запереть в комнате с резиновыми стенами, то хотя бы убрать из Парижа. Что толку, если приманка станет охотником?

– Я так понял, за ним следят, охраняют.

– За его братом Гарри тоже следили, а он сбежал из долины Братства. Не стоит недооценивать гены Лэтемов. Правда, Витковски и Моро не из тех, кто осторожничает, подавляя бунт.

– Довольно расплывчато, но надо думать, это должно вселить в нас уверенность.

– Хотелось бы, черт возьми, – сказал Соренсон.

В свете настольной лампы Дру изучал имена. В списке возможной утечки информации Витковски привел семь фамилий, включая антинейцев, а Моро – девять, трое из них – члены палаты депутатов на Ке-д’Орсе. Глава Второго бюро считал, что они далеко справа от основного политического течения – словом, фашисты. В списке Стэнли было несколько сплетников-атташе, прозванных им «перевертышами» за то, что большую часть времени они проводили не на работе, а угождая влиятельным французским бизнесменам; двое секретарей, чьи отлучки наводили на мысль об алкоголизме; и отец Манфред Ньюмен из «Мэзон-Руж» антинейцев. В списке Моро помимо деятелей с Ке-д’Орсе были платные осведомители, чья преданность определялась исключительно деньгами, идеология и мораль для них не существовали.

Для начала Лэтем исключил осведомителей Моро – к ним у него доступа не было – и двух депутатов, с третьим он встречался на дипломатических приемах. Он позвонит ему и попытается разобраться. Со списком Витковски было легче: пятерых – случайных знакомых в посольстве – он видел и знал по имени. На оставшихся двух женщин, подозреваемых в пьянстве, он мог, так сказать, обрушиться точно гром среди ясного неба. Нужны номера телефонов.

– Стэнли, я рад, что ты задержался на работе, потому что ты тут кое-что упустил в своем списке.

– О чем ты, черт возьми? – пробурчал рассерженный Витковски. – Это те, кого мы использовали для явной утечки.

– Мы? Кто еще? Кто устраивал утечку?

– Мой секретарь, она пришла со мной из старого Г-2, бывший сержант, я сделал ее лейтенантом перед тем, как она уволилась.

– Она? Женщина?

– Армейской закалки. Муж был артиллеристом, пока не вышел в отставку в пятьдесят три года. Дети все военные.

– Чем она сейчас занимается?

– Играет в гольф, ходит по музеям и до сих пор берет уроки французского. Никак не освоит язык.