Патрульные Апокалипсиса

– Тогда ее телефон мне не нужен, зато нужны все остальные. Домашние телефоны, включая антинейцев из «Мэзон-Руж».

– Понятно, из чего ты исходишь. Сейчас компьютер выдаст.

С Клодом Моро было труднее. Он находился дома и спорил с сыном о политике.

– Эта современная молодежь, она ничего не понимает! – посетовал глава Второго бюро.

– Я тоже, но мне нужны номера телефонов, если вы не хотите, чтоб я погрузил ваших охранников в глубокий сон.

– Как вы смеете!

– Запросто. Я могу.

– Моn Dien, Стэнли прав, вы невыносимы! Хорошо, я дам телефон в Бюро. Позвоните через пять минут – получите что хотите.

– «Хочу» не то слово, Клод. Они позарез нужны мне.

Через одиннадцать минут Лэтем проставил телефонные номера против имен в обоих списках и стал звонить, каждый раз произнося по сути те же слова:

«Это полковник Уэбстер, я полагаю, вы знаете, кто я на самом деле. Меня беспокоит, что об этом стало известно, мы узнали – утечка информации произошла через вас. Что вы на это скажете, пока есть возможность сказать».

Каждый ответ был вариацией на одну и ту же тему. Взрыв негодования, все до одного предложили даже проконтролировать все их звонки с работы и из дома; некоторые изъявили желание проверить их на детекторе лжи. Когда с ними был покончено, остался только святоша антинеец из «Мэзон-Руж».

– Отца Ньюмена, пожалуйста.

– Он служит вечерню, его нельзя беспокоить.

– А вы побеспокойте. Дело чрезвычайной важности, прямо связанное с вашей безопасностью.

– Mein Gott, не знаю, что и делать. Святой отец такой ревностный служитель церкви. А вы не могли бы перезвонить минут через двадцать?

– К этому времени Красный дом могут взорвать, и все погибнут.

– Ой, сейчас я его позову!

Когда отец Манфред Ньюмен наконец подошел к телефону, он взорвался:

– Что за глупость? Я делаю божье дело, а вы меня отрываете от молящихся.

– Я скрываюсь под именем полковника Уэбстера, но вам известно, кто я, святой отец.

– Конечно, известно! Как и многим другим.

– Вот как? Я просто в шоке, ибо полагал, что это информация для очень узкого круга, совершенно секретная.

– Ну, как я подозреваю, многие об этом знают. Так что как там насчет бомбы у нас?

– Может, я ее и кину, если не ответите на мой вопрос. Я жил у вас, не забывайте, и сейчас готов на все.

– Как вы можете? Антинейцы позаботились о вас, мы дали вам пристанище в трудную минуту.

– И отказались принять меня обратно, хотя необходимость не исчезла.

– Это было коллективное решение, принятое из соображений нашей собственной безопасности.

– Так не пойдет, святой отец. У нас ведь один враг, верно?

– Не шутите с нами, герр Лэтем. Мы знаем, где вы, а наши машины постоянно курсируют по городу.

– Скажите, вы знаете, где Карин де Фрис?

– Фрау де Фрис?.. Наша коллега?

– Она исчезла. Ее похитили.

– Только не это! Это неправильно!..

– Ага, как это у вас вырвалось, святоша несчастный. А что правильно?.. Значит, враг у нас все-таки разный?

– Неправда! Я от всего отказался ради…

– Вы сейчас от последнего откажетесь, если не скажете, кому рассказали обо мне, – прервал его Лэтем. – Немедленно!

– Бог свидетель, только нашему осведомителю в посольстве… и еще одному человеку.

– Сначала осведомитель. Кто это?

– Секретарь, женщина по фамилии Крэнстон, она нуждается в божьей помощи.

– Насколько хорошо вы ее знаете?

– Мы разговариваем, встречаемся, а плоть слаба, сын мой. Я несовершенен, да простит меня господь.

– А второй? Кто это?

– У нас доверительные отношения, было бы кощунственно их нарушить.

– А если я выдам «Мэзон-Руж» да еще освещу вход парочкой гранат?

– Вы не посмеете!

– Еще как посмею. Я офицер Четыре Ноль отдела консульских операций, и в моем багаже есть такие трюки, о которых блицкригеры даже не подозревают. Имя!

– Он тоже в прошлом священник. Теперь это старый человек, но в молодости был талантливым дешифровальщиком в отделе французской разведки, преобразованном во Второе бюро. Его и сейчас высоко ценит секретная служба, часто обращаются к нему. Его фамилия Лаволетт, Антуан Лаволетт.

– Вы сказали, он бывший священник, так почему же считаете кощунством сказать мне его фамилию?

– Да потому, черт возьми, что я обращаюсь к нему за религиозным советом, а не из-за политики! У меня проблема, сходная с той, что встала перец ним много лет назад, но моя гораздо более непростительна, поскольку это порочное пристрастие не ограничивается одной женщиной. Я несовершенный человек и недостоин святой церкви. Что я еще могу сказать?

– Возможно, много чего, я дам вам знать. Кстати, святой отец, что «неправильного» в том, что Карин похитили?

– Потому что это глупо, вот и все! – рявкнул священник.

– На чьей же вы все-таки стороне, господи?

– Надо ли так поминать имя господне?

– Смотря о чем речь. Хватит о пустяках. Так почему похитить ее было неправильно и глупо?

– Если рассуждать эгоистично, это вполне могло бы скомпрометировать нашу операцию здесь. Допустим, они задались целью убить ее, тогда убейте и предоставьте господу богу! Но похитить и не представить доказательств смерти – значит вызвать море крови – ее все будут искать, как вы сейчас. Даже наш штаб могут раскрыть, а то и уничтожить, как вы только что угрожали сделать своими гранатами и бомбами. Я прошу вас, ради всего святого, не выдавайте нас и где мы находимся.

– Вы назвали мне два имени, так что я уж постараюсь, но на первом месте Карин де Фрис – это все, что я могу обещать.

Лэтем повесил трубку, его тянуло тут же позвонить Моро и задать несколько колких вопросов о бывшем отце Антуане Лаволетте, выдающемся дешифровальщике в отставке. Потом он передумал – глава Второго бюро был помешан на контроле за действиями, особенно что касается действий Дру Лэтема. Моро, безусловно, вмешается, сам позвонит священнику и перехватит инициативу. Нет, так не пойдет. Этого Лаволетта нужно загнать в угол, удивить, заставить в шоке выдать все, о чем он знает, или даже не подозревает, что знает, чтобы он назвал еще одно имя или имена. То же касается и этой Крэнстон, Филлис Крэнстон, сбившейся с пути секретарши одного атташе среднего уровня, которая значилась в списке «перевертышей» Витковски, может, поэтому ее и не увольняли.