Печенье с предсказаниями

Ния явно держалась только за меня и за призрачную надежду хоть чем-то помочь мужу.

– Кто брал закваску последним? Папа рассказывал?

– Он сам и брал!
– она всхлипнула и судорожно вцепилась в мою ладонь.
– Только в понедельник Руперт вместе с мистером Барнсом - ты ведь знаешь мистера Барнса?
– взяли ее, чтобы проверить и активировать.

ще бы я не знала! Ведь не один год проработала на хлебозаводе вместе с родителями, а мистер Барнс был местной достопримечательностью - седой как лунь и громогласный, он был главным технологом уже почти полвека. Нелепо даже думать, что он мог украсть закваску! Только вот о папе такое подумать ещё нелепее.

– Кто вернул пробирку в сейф?
– продолжила допытываться я.

Такие вещи легко отследить. Ключи от сейфа хранились у мисс Мейсер, бессменного секретаря директора, и она вела журнал, кому когда их передавала.

– Руперт! В том-то и дело, что Руперт. И он сам потом обнаружил пропажу. А они сказали… сказали, что это он специально! Алиби себе готовил. Но это же абсурд!

Она смотрела на меня широкo раскрытыми глазами. Было очевидно, что разбираться со всем этим она не в состоянии. Можно ли взваливать такие задачи на плечи беременной женщины?

– Еще какой!
– подтвердила я серьезно. – Зачем папе могла понадобиться эта закваска?

Ния зябко поежилась.

– на же волшебная.

Ах, да. Королевский хлеб якобы обеспечивает стране мир и процветание, а его величеству - крепкое здоровье и долгие годы правления. Признаюсь, я не очень-то верила рассказам, что это подарок фей прадеду нынешнего короля, дае находила смешной всю эту таинственность и предосторожности. Неужели государство может зависеть от такoй ерунды?

Мочевой пузырь настойчиво просигнализировал, что ерунда-ерундой, а мелочи могут сильно испортить жизнь.

– Сейчас вернусь, – пообещала я мачехе и опрометью кинулась в комнатку уединения.

Хм, если вдуматься, я ведь раньше вообще в фей не верила, а зря. Так может и закваска эта правда не простая? Не зря же с ней так носились!

Сделав свои дела, я поплескала в лицо холодной водой и бросилась обратно на кухню. Ния по-прежнему потеряно сидела в кресле, разглядывая свои руки с коротко стрижеными ногтями и мозолями от ручки.

– Зачем кому-то красть закваску?
– выпалила я с порога.
– Ведь королевский хлеб печь на продажу нельзя, сразу всплывет, кто вор!

Она медленно повернула голову и посмотрела на меня. Ее высокие скулы полыхнули горячечным румянцем.

– Можнo продать за границу, – объяснила она почти спокойно, – или просто уничтожить, чтобы ослабить страну. Они так сказали, когда пришли арестовывать Руперта.

У меня подкосились ноги. Тольо обвинения в государственной измене нам недоставало!

Мысли взрывались в голове, как кукуруза на сковородке. Я сжала виски и крепко замурилась. Надо успокоиться и прикинуть, что делать.

Я оглянулась на Нию, которая клевала носом, осоловев от переживаний и солидной дозы успокоительного.

– Тебе надо отдохнуть, - я обняла ее за плечи.
– Вставай.

– Я не… я в порядке, - заторможено откликнулась она.

В ней словно кончился заряд.

– Пойдем, пойдем, – приговаривала я, почти силком отведя ее в свою бывшую спальню (на родительскую не хватило решимости).
– Поспи немного, хотя бы ради малыша.

Мачеха послушно, как ребенок, разделась и легла. А потом схватила меня за рукав.

– Я боюсь, – призналась oна совсем тихо.
– Я ужасно боюсь за Руперта и… и за маленького. Что с нами будет?

– Все будет хорошо!
– заверила я и похлопала ее по плечу, страстно мечтая испытывать хотя бы десятую часть той уверенности, кoторую сейчас демонстрировала. – Добрых снов, Ния.

Она послушно закрыла глаза и я, выйдя, тихо притворила дверь. На минуту устало прислонилась к ней спиной. Так, надо подумать! Хорошенько подумать.

***

Думалось мне всегда легче под какую-нибудь рутинную работу. Когда руки заняты несложным привычным делом вроде мытья посуды, мозг отдыхает.

Итак, что я могу сделать?

Во-первых, нужно нанять адвоката. Во-вторых, попробовать самой докопаться до правды. Ведь не факт, что полиция захочет искать настоящего виновника,имея такого отличного подозреваемого, ак папа. Конечно, полномочий никаких у меня нет, зато на моей стороне знание городка вообще и порядков на хлебозаводе в частности. Я знакома со всеми, кажется, Джерри называл их «фигурантами». В-третьих, хорошо бы привлечь на свою сторону тех, у кого есть эти самые полномочия. Только вот мистер ллсоп сейчас в больнице, а Джерри сам сказал, что не сможет вырваться из столицы.

Придется пока справляться oдной. Вот если до понедельника не будет никакого просвета,тогда попрошу о помощи.

Вскоре кухня блестела чистотой, на столе дымилась чашка свежего чая, а в голове моей сложился план. Для начала испеку-ка я что-нибудь для папы. Наверняка его самое-самое заветное желание сейчас - вернуться домой, к любимой жене и ребенку. Дoлжен же быть какой-то толк от моей магии!

Я как раз колдовала над яблочным штруделем, посыпая его сахарной пудрой и добрыми пожеланиями, когда на кухню босиком прошлепала Ния. Немного же она проспала, меньше часа.

– Что ты делаешь?
– спросила она удивленно.

– Феячу!
– огрызнулась я и тут же себя отругала.

Вообще-то это чистая правда,только со стороны она наверняка звучала форменной издевкой. Просто я ужасно волновалась. Нельзя сказать, что раньше я «феячила» по пустякам, но жизнь и свобода близких до сих пор от меня не зависели.

– Извини, - я прикусила губу и обернулась. После сна мачеха немного порозовела и тени у глаз стали не такими глубокими. – Я переживаю. Хотя срываться на тебе все равно нехорошо.

– Сложно удержаться, правда? – ответила она рассудительно и склонила голову к плечу. – Это мне?

– А? Нет!
– воскликнула я, пожалуй, чересчур поспешно. Может, ей это и не повредит, но зачем рисковать? – Хочу передать папе.

– Ясно, – она резко кивнула и отвела взгляд. – А ты уверена, что тебе разрешат?

Об этом я как-то не подумала. С другой стороны, штрудель готов, отступать некуда.

***

Тюрьмы в Севарре не было. Центральный, он же единственный, полицейский участок мог похвастаться тремя камерами, где запирали дебоширов и буйных алкоголиков. Их, конечно, охраняли, но не слишком старательно. Куда бежать пьянчужке, когда он и на ногах не очень-то стоит?