Пепел после тебя

С тоской смотрю на пустой соседний стул. Официально Алина на больничном. Может, мне тоже «заболеть»? Чё мне тут без неё делать?

«Учиться, – услужливо подсказывает мозг. – И доказывать Столярову свою адекватность».

Ну ладно...

Уроки проходят как в тумане. Вернулись Жанна и Боярский... Они там чё-то мутят против нас, но мне как-то похеру. Жизненной энергии уже не хватает на всех сразу. Пару раз я рычу на девку Купидонова, потому что она лезет ко мне с вопросами об Алине.

Не понимаю я эту блонди. Чё ей надо? Вот Борисова мне более понятна. Со своим прошлым – бегством из Англии и маниакальным увлечением Купидоновым – сейчас она благоразумно сохраняет дистанцию. Отгородилась ото всех. В столовой сидит одна, на уроках прилежно учится, по сторонам особо не смотрит.

У неё явные проблемы с головой, теперь я вижу это невооружённым взглядом. И то, как она смотрит на Купидонова, я тоже вижу.

Не дай Бог мне так же смотреть на Алину!.. Любовью в Таниных глазах и не пахнет. Вожделение, зависимость и ненависть от невозможности получить желаемое. Этой девочке надо лечиться. И эта тётка – наша класнуха и одновременно школьный психолог – просто идиотка, раз этого не замечает.

– Егор! – внезапно догоняет меня эта самая идиотка в коридоре. – Хотела уточнить насчёт проекта. Как продвигается?

А я не знаю... Алина, напустив на себя таинственности, обмолвилась как-то, что всё готово, но мне проект не покажет. Во всяком случае, не раньше, чем мы будем его зачитывать перед классом. А потом случился её отец. И теперь я вообще не знаю, когда Алина здесь появится.

– В порядке, – пожимаю плечами. – У нас ведь есть ещё неделя, да?

– Да.

Ольга Абрамовна уже собирается ретироваться, но я останавливаю её, нахально придержав за локоть.

– Скажите, а как внимательно Вы изучали Борисову?

Она хмурится.

– А почему ты спрашиваешь?

Выдерживаю пару секунд паузу, изучая глаза училки за стёклами её очков.

– Егор, в чём дело? – машинально поправляет, надавив пальцем на дужку.

– Ну Вы же знаете, что она не совсем здорова?

По ошеломлённому взгляду Абрамовны понимаю, что не знает. Значит, приняли Таню в школу по указанию пьянчуги директора, который закрыл глаза на инцидент в Англии.

Меня он тоже принял, закрыв на многое глаза.

– Ладно, проехали, – отступаю.

– Егор! – требовательно смотрит на меня училка. – Таня – девочка непростая, но... Я не понимаю...

– Просто приглядывайте за ней. Вы поймёте, – напускаю таинственных ноток в голос и ухожу.

Насчёт класнухи я понял, что она в силу одиночества (детей и мужа у неё нет) очень любит копаться в жизнях учеников. Короче, теперь я подтолкнул её копать под Таню. Возможно, с моей подачи Борисова всё-таки получит надлежащую помощь. Если это лечится вообще!

На последнем уроке Таню выдёргивают из класса за двадцать минут до звонка. За ней приходят класнуха и завуч. Девчонка неторопливо собирает свой рюкзак, идёт к двери и прежде, чем покинуть класс, оборачивается и смотрит... Нет, не на объект своей больной любви Купидонова. Она смотрит на меня. Злобно. Мстительно.

Дверь захлопывается. Трясу головой. Меня бесит эта школа. Меня бесит любое пространство без моей девочки. Я словно потерян без неё. Словно сейчас посмотрю в окно, а там вновь кружат хлопья пепла.

Спасительный звонок даёт возможность наконец убраться отсюда.

Промаявшись какое-то время дома, одеваюсь и еду в магазин. Покупаю торт, конфеты, цветы для бабушки и Алины. Брутальный букет красных роз для бабы Вали и нежные розовые эустомы для Алины.

Не припомню, чтобы когда-нибудь дарил кому-нибудь цветы. Разве что маме. Выдранные из городской клумбы бархатцы. Мне тогда было восемь.

Припарковавшись возле подъезда Алины и взяв угощенье и цветы, дожидаюсь случайного «швейцара». Ждать приходится довольно долго. Но это лучше, чем звонить в домофон. Потому что её отец точно меня не пустит. Он, конечно, и в квартиру меня не пустит... Но находясь на лестничной площадке у их двери больше шансов прорваться.

Глава 34

Алина

Весь день я читаю Фрейда. Егор как-то сказал, что эта книга не поможет мне разобраться в себе. И сейчас я полностью согласна с ним. Прочитай её пару недель назад, я бы, скорее всего, окончательно запуталась. А теперь мне всё предельно ясно. Всё же его циничный подход к любви – это не моё.

Папа время от времени заглядывает в мою комнату и проверяет телефон на наличие звонков и смс от Егора. Разговор у нас с отцом не клеится. Я хочу говорить про Егора, донести до папы, что он изменился. А отец разглагольствует о Тимофее...

О том, как тот прекрасно играет в нападении. И что в одном из матчей он вышел на поле в самом начале игры, а не как остальные наши ребята, просидевшие почти всё время на скамейке запасных. Севен и Фор играли от силы минут по пять в каждом матче. Их команда не дошла и до четверти финала, к сожалению. Но ребят заприметили – это главное.

И не то чтобы я не хочу слушать о футбольных успехах Тима. Нет, я искренне за него рада. Но мне просто не до этого сейчас.

Я скучаю по Егору. Моё сердце трепещет, стоит лишь вспомнить о его поцелуях, объятьях и всяких нежностях, которые он шептал мне на ушко ещё вчера. Но сейчас его рядом нет, и я чувствую себя так, словно мне ампутировали конечность. Не меньше...

Бабушка, как и обещала, собрала свои вещи. Правда, билет на самолёт отец так и не забронировал в надежде, что она передумает. Они оба слишком упрямы, чтобы быстро помириться.

Выйдя наконец из своей комнаты, нахожу бабулю на кухне за просмотром очередного турецкого сериала. Сажусь рядом и даже пытаюсь вникнуть в сюжет. И от этого сюжета мне становится ещё паршивее, потому что слишком остро воспринимаю сейчас страдания турецкого мужчины из-за своей неразделённой любви.

Убавляю звук на телевизоре.

– Бабуль, не уезжай!.. Не оставляй меня с ним! – взмаливаюсь я.

Она задумчиво помешивает чай, слепо уставившись в экран.

– Ба... – касаюсь её плеча.

Отмирает.

– Ноги моей здесь не будет! – фыркает она. – Гена сказал, что я виновата. Что не уследила за тобой. Ишь, чего удумал! Старуху обвинять! – говорит громко, чтобы папа слышал. – И дочери житья не даёт. Вот сбежит она от тебя – и будет права! – грозит пальцем.

Глажу её по плечу.