Пепел после тебя

– А как же театр, бабуль? Мы же собирались, помнишь? Не уезжай, пожалуйста... – понижаю голос до шёпота.

Она хмурится. Не расслышала. Но едва я открываю рот, чтобы задать вопрос громче, раздаётся громкая трель звонка. Вскакиваю.

– Я открою! – кричу, сломя голову устремляясь к двери.

Единственный, кто может к нам прийти – это Егор. А отец наверняка его не пустит.

– Стоять! – рявкает папа, выходя из своей комнаты.

Но уже поздно. Рванув дверь на себя, вылетаю в тамбур и сразу открываю вторую дверь. И столбенею от шока. Охапка цветов, торт, какой-то пакет... Но дело не только в этом.

Гроз... Я узнаю его и в той же степени не узнаю. Стильное пальто, начищенные до блеска ботинки. Обычно растрёпанные волосы сейчас зачёсаны назад и немного набок. Очень стильно. И серьги в ушах отсутствуют.

Егор выглядит сейчас студентом второго курса, а не школьником. По сравнению с ним кажусь себе замарашкой и реально мышью. Какая-то растянутая футболка, бриджи, лохматый пучок на макушке... Отступаю в замешательстве.

– Привет, – шевелятся губы парня и растягиваются в милой смущённой улыбочке.

Ожившие внизу живота бабочки исполняют какие-то акробатические этюды.

– Привет.

Щёки горят...

Рядом со мной появляется бабушка. Егор отдаёт ей букет, они о чём-то говорят. Я не понимаю ни слова и ничего не слышу. Пульс долбит в ушах. А отец как-то очень странно притих и не выставляет Егора за дверь. Парень разувается, снимает пальто. В моих руках появляется букет эустом, и я зарываюсь носом в бутоны.

Хочется плакать... Потому что моё сердце разрывается от того, как сильно я его люблю. Наверное, сейчас ещё больше, чем пять минут назад. Ведь Егор не побоялся прийти к моему не слишком адекватному сейчас отцу.

Моя ампутированная конечность отросла. Теперь я целёхонькая.

Бабушка зовёт всех на кухню, накрывает на стол. Егор не отказывается от ужина. Поставив цветы в вазу, распускаю волосы и быстро расчёсываю их пальцами. Ловлю на себе взгляд Егора, полный обожания. А потом и странно-терпеливый взгляд отца. А ещё вижу, как бабушка показывает ему кулак.

Что ж... Ладно... Видимо, мы попали в какую-то сюрреалистичную реальность, в которой мой отец решил проявить терпимость.

На столе у нас всё по-простому. Жареная картошка, котлетки и овощной салат. Егор уплетает за обе щеки, нахваливая стряпню бабули. Отец ничего не ест, я практически тоже.

Под столом Егор задевает мою ногу своей, и когда я смотрю на него, посылает мягкую поддерживающую улыбку...

Но когда ужин заканчивается, отец решительно выставляет бабушку из кухни, чтобы говорить только с нами двумя.

Похоже, затишье перед бурей подошло к концу...

– Чай или кофе? – подрываюсь я.

– Стакан воды, – говорит Егор, оттянув ворот своей стильной водолазки и на секунду обнажая шею и татуировку черепа на ней.

Отец моментально бледнеет, когда видит эту татуировку. Потом сжимает кулаки, а его лицо становится почти бордовым от гнева. Похоже, сейчас начнётся...

– Ты в тюрьме сидел? – холодно спрашивает он, глядя на татуированные руки Егора.

– Вы же знаете, что нет.

– Почему я должен это знать?

– Наверняка изучали биографию нашей семьи перед тем, как отдать Юлиану за моего отца.

Отец фыркает.

– Это было давно. Я не в курсе твоих новых свершений.

Трясущимися руками ставлю стакан воды перед Егором. Отцу подаю чай. Атмосфера на кухне такая токсичная, что хочется залезть под стол. С тоской смотрю на закрытую дверь. Хочется вернуть сюда бабушку, нарезать тортик и просто хорошо провести вечер. Без ссор.

– Чего вы от меня хотите? – отец по очереди смотрит нам в глаза.

Отвечает ему Егор:

– Дать нам шанс. Мне в частности. Обещаю, что Алину я не обижу.

– Нет! – режет папа, разрубая воздух рукой. – Вы из разных миров. Моей дочери с тобой не по пути.

Когда он вот так категоричен, мне немедленно хочется собрать чемодан и уйти.

– Пап... Ну почему ты не слышишь нас? – всхлипываю. – Я уже взрослая!..

– Ты? Ха! В каком месте? Спасибо мне потом скажешь!

– Геннадий Степанович, давайте подумаем, каким образом я смогу Вас убедить, что мне можно доверять, – спокойно произносит Егор, глядя отцу в глаза.

– Ты втянул мою дочь в какую-то грязную игру со своим отцом!.. – шипит папа сквозь зубы. – Мне пришлось её увезти, спрятать. Она с нормальным парнем из-за тебя рассталась. Чего ты сейчас хочешь от меня?

От упоминания Тимофея челюсть Егора напрягается, глаза вспыхиваю яростью.

– Тимофей, значит, достоин, а я нет? – повышается его голос.

Отец сверлит его таким же злым взглядом и чеканит:

– Да. Тимофей достоин.

Ну всё!

Я вылетаю из кухни и несусь в свою комнату. На то, чтобы одеться, закинуть в рюкзак несколько нужных вещей и собрать учебники, трачу минуты три. По моим щекам текут слёзы, но адреналин в крови не оставляет шансов передумать.

Егор и мой отец уже в прихожей. Папа пытается спровадить Егора. Когда видит меня, полностью одетую, с рюкзаком и спортивной сумкой, у него буквально падает челюсть.

– Куда ты собралась?

– Ухожу, – сжав зубы, чтобы не разреветься в голос, начинаю обуваться.

– Я не позволю! – рявкает отец.

– Драться будем? Ну давай ещё и перед соседями опозоримся.

Надеваю куртку. Егор молча забирает мой рюкзак и сумку. Он уже одет и ждёт меня в тамбуре. Между нами стеной вырастает отец. Из гостиной вылетает бабушка.

– Гена, отпусти её! Ты насовсем потеряешь свою дочь, если будешь таким упрямым!

– Полиция вернёт её домой через два часа. Она несовершеннолетняя! – это он говорит Егору.

Тот пожимает плечами.

– Значит, придётся с полицией договариваться.

– Ага! И всё это получит широкую огласку. Ну и репутация у меня будет в школе... – с сарказмом замечаю я. – Всё, я ухожу, пап, – протискиваюсь мимо него. – На два часа – значит на два часа.

Вылетаю за дверь, жму на кнопку лифта.

– Ты же понимаешь, что это бесполезно – бодаться со мной, – понизив голос до устрашающего шёпота, говорит отец Егору.

– Понимаю. Но Вы тоже должны понимать, кто я такой, – так же шёпотом отвечает парень.

– Угрожаешь мне, сосунок?

– Нет. И не думал.

Но всё же в голосе и словах Егора слышится угроза. А я не хочу, чтобы было всё так... так грязно, мерзко... Не хочу ругаться с отцом, сбегать. Я была вполне вменяемым подростком в отличие от той же Юлианы. А теперь всё как-то вышло из-под контроля.