Пепел после тебя
Шрифт:
– Te amo (люблю тебя)...
Вновь жадно целую в губы. Долго, глубоко... С трудом отрываюсь, и из меня невольно вылетает:
– Te quiero (хочу тебя)!
Пульс просто зашкаливает, сердце долбит по рёбрам. Кажется, Алина поняла то, что я сказал. Но она не вырывается и не пытается остановить процесс, который через несколько секунд может стать необратимым.
Мои грёбаные руки уже везде. Её руки тоже. Нас обоих уносит в какую-то другую вселенную, о которой я раньше не знал. В этом моменте хочется остаться навечно.
Со страдальческим стоном отстраняюсь сам и
Так нельзя. Ещё рано. Не хочу давить. Не хочу напугать.
– Егор, всё нормально, – хлопая ресницами, говорит Алина.
Её щёчки покраснели. В глазах – томная поволока.
– Шшш... – успокаивающе глажу её плечи. – Нам пока нельзя. Ты ещё маленькая.
Она вспыхивает и заливается румянцем.
– Что-о? Маленькая?
– Тебе же нет восемнадцати, – посмеиваюсь от её возмущённого тона. – Вот стукнет восемнадцать – и приходи.
Кажется, она мне сейчас двинет. Но нет же, расплывается в дьявольской улыбке и дерзко отвечает:
– Сам приходи. А я тогда ещё подумаю, надо мне всё это или нет.
Я в шаге от того, чтобы сломать эти выдуманные только что принципы. Смять этот дерзкий ротик и сделать мышку своей.
Меня тормозит не её возраст, а её отец. Правильнее дождаться совершеннолетия хотя бы для него. Он и так меня ненавидит. Это меньшее, что я могу сделать.
– Давай делать уроки, – пересаживаю Алину обратно.
Мне не помешал бы сейчас холодный душ…
Раскрыв тетрадь, вырываю листок со своими каракулями. Пробежав глазами по тексту в учебнике, начинаю писать рассказ. Выходит какая-то хрень, но я не останавливаюсь, старательно переключаясь с мыслей о её теле на нелюбимый предмет.
Алина поглядывает на меня время от времени. Покусывая губы, прячет улыбочки. А потом мы заказываем перекус в виде суши и смотрим фильм в моей спальне.
Что становится тотальной ошибкой, ведь я вновь не могу от неё отлипнуть. Собственные принципы трещат по швам, и, чтобы не оступиться, я провожаю Алину до дома.
– Ты сказала бабушке про театр?
– Угу. Она в восторге.
Цепляясь за мою руку, Алина ловит баланс на ледяном участке дороги.
– Как твоя нога?
– Синяк есть, но не болит совсем. Ты меня вылечил, – чмокает меня в щёку.
Ловлю её лицо в ладони, припадаю к губам. Крышу, как всегда, уносит. Наши тела буквально сливаются.
Вдруг рядом что-то хлопает. То ли дверца машины, то ли... Нет, это всё же дверца тачки. На краю зрения вижу жёлтое такси. Второй хлопок, только глуше – крышка багажника. Шаги по снегу замирают рядом с нами...
Резко отпрянув от меня, Алина оборачивается. Словно что-то почувствовала. А я не почувствовал. Но уже вижу воочию, что это её отец.
Бл*ть! Приплыли...
А что, кубок Лиги чемпионов уже закончился?
Глава 32
Алина
– Пап... – вырывается из меня хриплым шёпотом.
Глаза отца не мечут молнии. И нет, его не трясёт от злости от того,
что он только что увидел. Скорее, в его взгляде вселенское разочарование, причиной которого стала я. Ледяной холод сковывает мою грудь, а щёки, наоборот, вспыхивают огнём.– Домой иди, – говорит отец тоже хрипло.
Потом его взгляд перемещается на Егора, и теперь в нём не разочарование, а прямая угроза.
– Думаешь, только у тебя связи есть? Решил – отправишь меня подальше от дочери, и я никогда не узнаю, от кого получил этот ценный подарочек? Да я фсбшников этих лично тренировал! Я там благодарности начал рассыпать, а мне один шепнул, что благодарить нужно совсем не комитет или федерацию. Грозный-младший – вот, кто мой благодетель, вашу мать!
Егор молчит. Засунув руки в карманы пуховика, прямо и спокойно смотрит на отца. И такое ощущение, что он точно понимает, о чём говорит папа. А вот я вообще ни слова не поняла.
– Пап...
Пытаюсь дотронуться до его руки, но он отшатывается и выкрикивает:
– Домой! Быстро!
Сам хватает меня за предплечье и тащит к подъезду. Егор пытается меня перехватить.
– Нет!.. – умоляюще смотрю на него. – Не надо. Потом увидимся.
– А вот нихрена! – рявкает отец, распахивая дверь подъезда. – Я тебя на домашнее обучение перевожу. А со следующей четверти – в другую школу! Всё, иди!
– Геннадий Степанович! Дайте объяснить! – пытается остановить моего отца Егор.
Но куда там! В таком состоянии он никого не будет слушать. И даже хорошо, что дверь подъезда закрывается, отрезая нас с отцом от моего парня. Неизвестно, чем это всё могло закончиться.
Говорят, девочки влюбляются в тех, кто напоминает им папу. Возможно, в этом есть логика. Мой отец легко посоперничает в упрямстве и буйном нраве с Егором.
На ватных ногах захожу в лифт и смотрю на папу. Нужно бы его обнять, ведь мы давно не виделись. Но сейчас это кажется неуместным. Его буквально трясёт от ярости. Он смотрит в пространство перед собой и сыплет ругательствами.
– Малолетка, бл*ть! Самый ушлый, да?! Утырок! Долбаные Грозные! Поперёк горла у меня стоят!
– Папа... Всё не так, как ты думаешь! – не сдерживаюсь я. – Егор... он хороший парень. Я с ним счастлива.
Лицо отца идёт яркими красными пятнами. Сейчас он достигнет нужного градуса кипения – и пар из ушей повалит.
Умолкаю. Двери лифта раскрываются, на площадке нас встречает обеспокоенная бабушка.
– Я хоть и глухая, но вас даже на улице услышала... Гена, в чём дело? Что за разборки? Ты зачем ребёнка до слёз довёл?
Дотрагиваюсь пальцем до щеки. Даже не заметила, как начала плакать.
– Довёл? – резко разворачивается ко мне отец. Швыряет сумку на пол. – Я довёл? Это они с сестрицей смерти моей хотят! Нормальных парней для них нет! Надо самое говённое говно выбирать! Юлька сначала с сорокалетним связалась, а теперь ещё старше нашла. А эта, – зыркает на меня убийственным взглядом, – позволила себе мозги запудрить. Он ведь сплавил меня специально на этот чёртов Кубок! Чтобы к тебе подобраться! За отца нам мстить решил. Или что там в его нездоровой башке?