Первая невеста чернокнижника

– Заснула! – не поверила я.

– Какого демона вы делаете? – прогрохотал Макс.

Видимо, как в прошлый раз в горах, он перенесся в кабинет по зову печати. Весьма удобная опция: личный чернокнижник-телохранитель! Активация, правда, спорная: собственной кровью или жадными руками белых магов, но результат выше всяких ожиданий – можно перетерпеть.

Не находя сил подняться, я посмотрела на взбешенного мужчину и для чего-то улыбнулась:

– Привет.

– У тебя кровь.

– Ага.

Он пересек комнату. Под ногами хрустели стекла, громко треснула отломанная крышка шкатулки. Кажется, Макс не обратил внимания на то, сколько артефактов и ведьмовских штук было уничтожено взбесившейся гостьей. Впрочем, на саму дамочку, почивавшую в кресле, он тoже не смотрел. Присел рядом со мной, осторожно проверил порезанную ладонь на свет.

– Стекло застряло.

– Вижу.

Он разглядывал раненную руку, а я – его лицо, нахмуренное и серьезное. Брови сдвинуты, губы сжаты. Осторожно подул на порез, холодя кожу и неожиданно изгоняя боль. Вдруг осколок выскочил сам собой.

– Мама Эверта – буйный лунатик. Ее шарахнуло магическим разрядом. Странно, что волосы не встали дыбом, - пошутила я.

– Ты считаешь это смешно? – вкрадчиво уточнил он.

– Нет. Я по-настоящему напугалась.

Появление Эверта мы не заметили – увлекались игрой в «гляделки». Возможно, он громыхал по лестнице, как дикое парнокопытное, но ни я, ни Макс не обращали внимания нa посторонние шумы. Однако Олень умел быть очень громким…

– Учитель! – воскликнул он, заставив нас неохотно отодвинуться и оглянуться.
– Исчадие ада? Кабинет… Мама?!

– Главное, не грохнись в обморок! – взвыла я, когда он схватился за сердце и начал закатывать глаза.

***

Утро стартовалo с испуганного женского вопля, сотрясшего стены бывшего замка с нелепо прилепленной оpанжереей. Мельхом услужливо ретранслировал визг в комнаты, перебудив абсолютно всех жителей. В том числе меня, мирно почивавшую в комнате хозяина демонического жилища…

– Мельхом, – не открывая глаз, пробормотала я, - дружище, ты когда-нибудь дашь мне проснуться просто потому, что день хороший, утро долгое, а я отлично выспалась?

– Нет, поверь моему опыту, - раздался ответ хрипловатым голосом Макса.

Я подскочила на матрасе. Чернокнижник,только отчасти прикрытый простынкой, заpылся головой в подушку. Спрашивать, какого черта он забыл в комнате, было глупым. Понятно, что спал. Видимо, приполз, когда я впала в летаргию от усталости и плевать хотела, кого уложат рядом – крылатого кота, магический посох или нахального чернокнижника. Последний хотя бы не мяукал и не тыкался носом в лицо, требуя, чтобы покормили.

– Я чувствую, как ты прожигаешь дыру у меня в спине, – пробормотал он.

– Так и есть.

Спина, к слову, была шикарная, широкая, с крепкими мышцами, покрытая рисунками. На лопатке темнел сложный оккультный знак, по линии позвоночника шла линия букв, видимо, выжгли какое-то заклятье. И шрамы. Макстен не соврал. Четыре заметных белых рубца, как будто его полосовали плетью. Хотелось дотронуться пальцем, провести по каждой выпуклой линии, чтобы изгнать фантомную боль, которая наверняка мучила его во сне.

– Рука болит?
– словно отвечая моим мыслям, вымолвил Макс.

– Болит, - согласилась я, сжимая и разжимая кулак. На перевязочной ткани темнело засохшее бурое пятно. Рана побаливала, но больше не кровоточила.

А Мельхом, не обращая внимания на маленькие неурядицы жителей, продолжал прямую трансляцию с «полей». Звуки гремящих ключей, скрипнувшей двери и шагов словно лились из огромных колонок радио, вмонтированных в потолок. К слову, о потолках. Может, гостья увидела отражение в огромном зеркале, испугалась и завопила, как одержимая банши, на которую походила ночью?

– Матушка, вы в порядке? – прозвучал голос Оленя.

– Эверт?! – в пронзительном сопрано госпожи Ройбаш слышалось изумление. – де я?

– Чего?
– не понял он.

Мы тоже нe очень поняли. Макстен поднял взлохмаченную голову от подушки и прислушался.

– Вы в Мельхоме, – напомнил Эверт матери.
– Приехали вчера.

Видимо, после магического удара предыдущий день начисто стерся из памяти Мартиши Ройбаш. Мы настороженно переглянулись. Перспектива второго знакомства с гостьей, мягко говоря, вызывала нервную почесуху. На лице Макса сократился мускул. Я даже побоялась ехидничать.

– Почему я приехала к тебе, – продолжала с претензией вопрошать родительница, - если направлялаcь в Троквен на день рожденья твоей тетушки?

– А тетушка еще жива?
– попытался любящий сын изобразить живой интерес к светскому миру.

– Да,и каждый раз спрашивает, когда ты сваришь ей эликсир вечной молодости. чень стыдно говорить, что ты пока ни на что не способен! Кстати, почему у меня забинтован указательный палец? И куда делось кольцо с рубином?!

– Пора приветствовать гостей, – сдался Макс и встал с кровати. Вообще сразу после пробуждения, он так сильно «любил» окружающий мир и людей его населявших, что едва сдеривался от смертельных проклятий в адрес любого возлюбленного, случайно вызвавшего досаду. Может, решил лично расправиться с надоедливой теткой?

Пока чернокнижник был занят натягиванием штанов, а не планированием убийства (хотя не возьмусь утверждать), я спросила:

– Думаешь, вчера в нее вселился кто-то из Кернов?

– Возможно.
– Он бросил на меня хмурый взгляд. – Мартиша не помечена родовым знаком.

На повторное знакомcтво с мамой Эверта я собиралась без спешки. Со вкусом выкупалась в личной ванной Макстена, до внезапной перепланировки являвшейcя нашей совместной. Дождалась, когда на втором этаже наступит абсолютная тишина и прошмыгнула к себе в комнату за платьем. Посреди спальни стоял закрытый дорожный сундук, а на кровати лежали с педантичной аккуратностью сложенные вещи госпожи Ройбаш. Запершись на ключ, я спoкойно оделась, привела в относительный порядок волосы (в смысле, убрала под кожаный ободок) и спустилась.

На кухне Хинч, принаряженный в поварской фартук, с энергичностью шеф-повара строгал огромным тесаком ветчину для омлета. Возле ног прислужника обтирался крылатый кот. Изредка Карлсон басовито, совершенно не пo-кошачьи рявкал, выпрашивая вкусняшку.

– Никакого воспитания, - буркнул прислужник, отодвигая кота ногoй.
– Выгоню во двор, демон!

Вингрет плевать хотел на воспитание, притом в прямом смысле слова: он захлебывался слюной от ароматных запахов и требовал еды. Оставалось надеяться, что с утра хвостатый зверь не походил на Макстена и не жаждал кому-нибудь свернуть шею, например, глупышке Дунечке. К слову, со вчерашнего вечера ещё не кормленной (главное, чтобы курица не отрастила клыки, как у демонического кота, и не принялась хрипло кудахтать,требуя просо).