Первая невеста чернокнижника

В комнате, где Макстен принимал просителей, сегодня было пусто. Пару раз по Мельхому разносился стук извне, но чернокнижник ни разу не открыл дверь. Видимо, после прерванного утреннего занятия из-за паршивого (в смысле, крылатого) кота он, как любой нормальный мужчина, был чуточку раздражен и опасался кого-нибудь проклясть насмерть.

В настороженной тишине истерично звенела посуда. На громкое бряцанье даже плотоядный цветок Васенька повернул голову и раскрыл ярко-синюю пасть с недоеденной мухой. Магическая дверь тускло светилась по контуру. Однажды, когда никто не видел, из любопытства я ее открыла, но попала не в город, а в старый пыльный чулан, абсолютно пустой и с заколоченным окном.

Подойдя к винтовой лестнице с лихо закрученными ступеньками, я посмотрела наверх и прикрикнула:

– Макс,ты еще бесишься? Может, обойдешься без успокоительного настоя?

– Да, - донеслось сверху.

– Да – бесишься? Или можно оставить здесь? – буркнула я себе под нос и все-таки потащила настой наверх. Донесла непонятным чудом, расплескав напиток, цветом напоминавший кока-колу, по подносу. Проще было успокоительное хлебать прямо с края, пошире раскрыв рот, чем нервничать и прихлебывать из капающей с донышка чашки.

Макстен сидел в кресле и, отвернувшись к окну, что-то рассматривал во дворе.

– Я все пролила, – честно призналась я, пристраивая поднос на низкий столик. – Что изучаешь?

– Дерево, - вымолвил он.

– Какое дерево?
– не поняла я и приблизилась к окну. Из кабинета чернокнижника открывался вид на внутренний двор, но лишь смутно похожий на наш уютный дворик, где от деревянной калитки в замковой стене до открытой кухоннoй двери было рукой подать. Пространство заметно расширилось. Забор вырос в высоту и отодвинулся на десяток метров, переместился колодец, а над ним выросла свежая деревянная домина. В самом центре двора в лучах теплого летнего солнца зеленел огромный старый дуб.

Дерево Кернов окончательно проснулось.

– Это хорошая примета или плохая?
– оглянулась я к Макстену.

– Я не верю в приметы.

От пронзительного взгляда по спине побежали мурашки. Макс не настойчиво, а приглашающе потянул меня за руку. Не разрывая зрительного контакта, подвластная и послушная, я села к нему на колени. В тягучем томлении провела кончиком пальца по линии скулы, погладила шрам, очертила контур носа, осторожно дотронулась до сжатых желваков.

– Что ты, по-твоему, делаешь? – тихим хрипловатым голoсом спросил он.

– Пытаюсь попросить прoщения. Ты ещё злишься за вингрета?

– Ну, раз ты захотела кота, – вымолвил он, - как я могу тебя остановить?

– Если он съест черный гримуар, ты свернешь мне шею?

– Я придумаю что-нибудь интереснее и уверен, нам обоим понравится…

Мы целовались жестко и страстно, пока в легких не заканчивался воздух. Одним резким движением Макс придвинул меня так близко, что межу нашими телами не осталось и тонкой прослойки воздуха. Мужские руки беззастенчиво забрались под юбку, сжали ягодицы. Голова шла кругом. Широко разведя колени, я снова с аслаждением ощутила, насколько он возбуден. Нервными пальцами начала расстегивать пуговицы на натянутом гульфике,торопясь освободить, завладеть. Пока никто не помешал, не постучался, не заявил, что печется о нашей чести и о чем-то еще. Какая, право, глупость. О какой гордости говорят они, когда от каждого прикосновения тело горит огнем, теряется точка опоры, любая ласка заставляет выгибаться, вжиматься и тереться?

В упоительный хмель ворвался деликатный стук в двери Мельхoма. В смысле, в магические двери, а потому деликатный стук казался громoподобным. Мы замерли.

– Да они издеваются, – прошептала я, утыкаясь взмокшим лбом в плечо тяжело дышавшего Макстена.
– Давай сделаем вид, что ничего не услышала.

– Это ведь замок Мельхом?
– словно издеваясь, продолжал транслировать монолог нежданой гостьи демон. – Я не ошиблась дверью?

Женщина заколотила так, что в ушах зазвенело.

– Нет, это не замок, а проходной двор! – простонала я.

– Эверт Ройбаш, я видела, что на втором этаже шевельнулась занавеска! Немедленно открой! – голос гостьи вдруг приобрел пронзительную требовательность. Невольно я покосилась в окно кабинета с темными раскрытыми портьерами, аккуратно подвязанными шнурками.

– Может, твой ученик-олень заделал маленького олененка,и она пришла предъявить претензии? – шепотом предположила я, будто визитерша действительно была способна услышать оскорбительный во всех отношениях разговор.

– Какой демон меня дернул взять его в ученики?
– с безысходностью Макс запрокинул голову на спинку кресла. Я не удержалась и лизнула кадык на шее.

– Смерти моей хочешь?
– простонал он.

– Эверт! – рявкнула дама. – Немедленно открой! Мама приехала!

– Мама?! – поперхнулась я.
– У Оленя есть мама?

Знаю, глупый вопрос, не из яйца же он вылупился.

Внизу раздались быстрые шаги, я соскочила с колен Макстена с такой проворностью, будто под голой попой горела конфорка. Мы лихорадочно поправляли одежду, путаясь в завязках и застежках, приглаживали волосы. На винтовой лестнице загрoхотали подкованные сапоги.

– Юбка задралась! – заправляя рубаху в штаны, подсказал Макс.

два я успела одернуть подол, как в кaбинете появился вытаращенный, вымазанный сажей Эверт, одетый в криво заправленную рубашку.

– Учитель, конец света наступил! Она приехала!

В панике он не заметил, что учитель несколько помят, а причина помятости,то есть я, тщательно пытается слиться с обстановкой. Можно было не складывать вкрадчиво руки и не изображать жутковатую улыбку Уэнзди Аддамс из известной «черной» комедии.

– Учитель, не позволяйте этой страшной женщине войти в замок! – взмолился он. – Она приедет на денек, а уедет лет через семь, когда мы тут все буйно помешанными станем.

Учитывая последние обстоятельства, мы все были немножко похожи на неврастеников.

– Давайте притворимся, что она ошиблась адресом? – со слезами в голосе попросил он.

– Ты не видел мать три года, - заметил Макстен.

– Быть точнее,три года два месяца и четырнадцать самых счастливых дней в моей жизни!

Неожиданно стало ясно, что долбежка в дверь прекратилась и госпожа ойбаш больше не орет под дверьми, как кошка под балконом темной мартовской ночью.

– Она ушла? – кажется, лень не верил в удачу.

И правильно делал, что не верил. В напряженной тишине неприятно заскрипела входная дверь. Пока мы мялись, по каким-то своим демоническим соображениям Мельхом пустил гостью на порог. Видимо, он насмотрелся и на разврат, и на разгром,и на скандалы, сильно заскучал да добавил в нашу жизнь немножко перца. В жизнь Оленя точнo.