Первый инженер императора – I

Я поднялся с кровати и тихими шагами, стараясь не наступать на разбросанный хлам и мусор, чтобы не издать лишнего шума, достиг дальнего, полусгнившего комода, где покоился подсвечник.

Взявшись за него, я тотчас ощутил тяжесть. Кованый. Увесистый. Таким, если приложить, — мало не покажется. Прохладный металл неприятно холодил кожу вспотевших от волнения ладоней, пробирая до самых костей, но в то же время придавал уверенности и решимости.

Подкравшись к двери, я схватился за ручку.

— Ты куда? — шепотом спросил кузнец.

— Пойду познакомлюсь с гостями, — ответил я ему.

— Сам?! — чуть ли не вскрикнул он от удивления и испуга, потому что ночную тишину вновь разорвал душераздирающий вопль.

— У тебя есть другие варианты на уме? — осведомился я спокойно, чуть приподняв бровь.

Да, я испытывал волнение и, как любой человек перед неизвестностью, чувствовал напряжение, но ни диковинного страха, ни тем более ужаса не было. Просто нужно было мыслить рационально, как и в прежние времена.

В своем времени я жил неподалеку от кладбища, и самый короткий путь до работы пролегал как раз через него. Зачастую случалось, что я задерживался допоздна на производстве и уже при свете луны возвращался домой сквозь ряды надгробий.

И уже тогда понял одно: живых стоит опасаться больше, чем мертвых. Последние не могут навредить.

— Я пойду с тобой, — отозвался Михалыч.

— Нет, — ответил я жестко.

Несмотря на то, что Андрей Михайлович был крепок телом, возраст брал своё. Не было в нем молодецкой резвости и ловкости, к сожалению.

Да, я успел сделать вывод, что в молодости он мог и лавку на плечах поднять, нагруженную с двух сторон людьми, а как-то в корчме говорили, что Андрей Михайлович быка с ног повалил ударом кулака по голове, когда тот на него рога выставил.

В это можно было, с натяжкой, поверить.

А вот в призраков… пока не увижу сам — не поверю. Даже при всех допущениях.

— Как это «нет»?! — возмутился кузнец. — Я тебе сейчас так нахлобучу, как сынка, — сказал он, поднимаясь с развалившейся кровати, отчего у меня случился едва сдерживаемый приступ смеха. Я прикусил язык, дабы не засмеяться в голос.

Каждый раз, когда Михалыч начинал горячиться, он напоминал рассерженного Винни-Пуха.

Но веселье закончилось ровно в тот момент, когда кузнец встал на ноги, потому что дряхлая опора кровати не выдержала и треснула. Кровать моментально перекосилась и ухнула на пол. В и без того кромешной тишине, которую изредка нарушала возня и жуткий вой — стало тихо, как в склепе.

— Ты их спугнул, — сказал я спустя полминуты молчания. — Ей-богу, Михалыч, спугнул.

Я распахнул дверь и выглянул в темный, мрачный коридор. В голову непроизвольно пришла песня, начинавшаяся точно так же, и я мысленно отогнал ее прочь, чтобы не отвлекала.

В коридоре никого не было. Ни единой живой или неживой души. Михайлович высунул голову из-за моего плеча, шумно дыша мне в ухо.

— Ну, что там?

— Ничего, как видишь.

Я шагнул за порог, продолжая осматриваться. Вопли и возня прекратились, словно это все с самого начала было плодом воображения.

И чем дольше я прислушивался — тем больше мне казался логичным этот вывод. По моим подсчетам прошло еще около полутора минут, пока я просто ждал. Оглушительно громкий визг прервал мое желание развернуться и отправиться спать.

Не дожидаясь, я рванул в холл, что располагался у главного входа, потому что именно оттуда мне показалось, что раздался звук. Там же мы оставили большую часть провизии, которую нужно было распределить утром после тщательного осмотра дома.

— Постой! Куда?! — крикнул Михалыч, но я уже мчался по коридору, сжимая в руке подсвечник. Адреналин стучал в висках и ушах, а в душе не было ни следа былого холода, от которого кожа покрывается мурашками и потеют ладони.

Свободной рукой ухватившись за угол стены, я резко повернул за угол. Оглушительный, надрывный визг снова прокатился эхом, отражаясь от стен старого поместья.

В холле я ожидал увидеть что угодно, но не это.

Две огромные крысы, величиной с крупного ротвейлера, стояли друг напротив друга. Одна из них держала поклажу, словно сокровище, вздыбив шерсть, а вторая, поднявшись на задние лапы, развела передние в стороны и явно скалилась, обнажив четыре длинных оранжевых клыка, два сверху и два снизу.

Пространство вокруг заполнил едкий запах влажной шерсти и дикого зверя, что не удивляло. Сами твари не обращали на меня никакого внимания, занятые собственными распрями. Судя по их поведению, они чувствовали себя здесь хозяевами и настолько были рады внезапно появившейся еде и прочим благам, что не смогли поделить их. Вот и подняли гвалт.

Я тихо хмыкнул себе под нос.

Призраки.

Два огромных «призрака», килограмм по пятьдесят каждый, из плоти, мяса и крови. Если не переносят заразу, то на таких можно неплохо прокормиться, если как следует разделать. Нет, ну, а что? В наше время активно разводили нутрий. Тоже, по сути, грызун. Правда эти какие-то чересчур переросшие слегка. Мутанты, что ли?

Та, что стояла на задних лапах, двинулась в сторону той, что с поклажей. Вторая не стала медлить и тут же яростно заверещала, сделав выпад клыками вперед. Еще бы пять сантиметров, и ее зубы точно бы располосовали шкуру первой в районе шеи.

— Матерь божья… — просипел подоспевший Михалыч, задыхаясь от напряжения после пробежки. Он остановился рядом со мной, наблюдая за сценой широко распахнутыми глазами.

— Что это? — тихо спросил я, стараясь не привлекать внимания диких животных. Пока они заняты стычкой между собой — нам вряд ли грозит опасность. Но стоило тварям забыть о вражде хоть на секунду, я понимал, что они с большим удовольствием попробуют нас на зуб.

Дикие, явно изголодавшие, потому что, несмотря на их неестественно крупный размер, ребра отчетливо проступали под меховой шкурой, и при желании можно было пересчитать их без труда.

— Лютокрысы, — ответил Андрей Михайлович. — Я думал, о них только легенды слагают, потому что вблизи никто никогда не видел. По слухам пахарей, обитают на заброшенных полях. Там у них целые подземные лабиринты. Говорят, что они умны и даже имеют свою иерархию.

Слово-то какое вспомнил — «иерархия». То, что у зверей есть своя структура — давно известно. Да что там у зверей, даже у насекомых. Ярчайшими представителями были колонии пчел или муравьев, где есть королева, есть солдаты, есть работники и, что удивительно, бездельники в том числе. Ну, а куда же без них?