Петербургское действо

Гудовичъ вытаращилъ глаза.

— Что ты? Не слышишь! Или не понимаешь! гнвно выговорилъ государь и, повернувшись, вышелъ къ поданной уже карет. — Ну, вотъ, хоть этимъ прикажи, показалъ онъ Гудовичу на двухъ кирасировъ у подъзда. — Хорошъ ты адьютантъ! прибавилъ государь, садясь, и крикнулъ сердито: — Да ну!.. Скоре!

Кучеръ принялъ это на свой счетъ и съ мста взялъ почти въ карьеръ. Гудовичъ принялъ на свой счетъ и быстро пошелъ назадъ, крикнувъ кирасирамъ:- За мной!

По лстниц, какъ нарочно, въ числ прочихъ сенаторовъ и рядомъ съ гетманомъ, спускался и весело разсказывалъ всмъ что-то очень смшное самъ Тепловъ.

— Я васъ арестую именемъ государя! пробормоталъ Гудовичъ, смущаясь.

Вс стали, какъ ошеломленные.

— Меня? выговорилъ Тепловъ, мняясь въ лиц.

— Да ты спуталъ, батенька! сказалъ гетманъ.

— Это еще что? вдругъ взбсился Гудовичъ, которому показалось слово: спятилъ. — Возьмите и сдайте на Морскую гауптвахту! приказалъ онъ солдатамъ.

Кирасиры безсмысленно бросились какъ по команд.

Тепловъ, пораженный, блдный, будто боясь насилія со стороны солдатъ, самъ быстро двинулся на подъздъ. Онъ забылъ даже шинель, кирасиры кликнули извощика и посадили арестанта въ блестящемъ мундир. Тепловъ забылъ, что у него карета. Онъ все забылъ. Да и вс свидтели происшествія растерялись и позабыли его образумить.

Понемногу дорогой придя въ себя, онъ прошепталъ вслухъ:

— Это ошибка! За мной ничего нтъ! И чрезъ мгновеніе онъ прибавилъ гнвно:- Но такъ не ошибайтесь никогда, господа правители! И если арестовали по ошибк такого, какъ я… такъ ужь, чуръ, не выпускайте опять на волю!!.

….Тоже далеко за-полночь.

Шепелевъ бродилъ и шарилъ въ полной темнот, но только принадлежности женскаго туалета попадались ему подъ руку.

— Маргарита, Бога ради, позволь зажечь свчку! Я ничего не найду…

— Пустяки. Найди! разсмялась она изъ угла комнаты.

— Но что за прихоть, милая. Вдь теперь ужь нечего… Ужь ты вдь не прізжая изъ-за границы, да еще не говорящая по-русски! сказалъ онъ подсмиваясь.

— A что за прихоть упрямо называть меня Маргаритой потому, что мой голосъ похожъ на голосъ графини?

— Такъ два голоса не бываютъ похожи… Фу! Господи… Да сколько же у тебя тутъ башмаковъ. Ужь пятый подъ руку лопался…

— A вотъ выйдешь и можешь убдиться… какъ найдешь Скабронскую на бал.

— Это было бы дьявольскимъ навожденіемъ.

— Однако ты видишь, что тутъ нтъ ничего изъ костюма кармелитки!

— Да я, милая, ничего не вижу! Ни зги не вижу! разсмялся юноша. — Я того и жду, что глазъ себ выколю… А!.. Слава Богу!.. Но только… ни портупеи, ни шпаги…

— И безъ нихъ можно… Или посл…

— Посл! разсмялся Шепелевъ. — Барона попросить доставить ко мн на квартиру… Я безъ шпаги прямо подъ арестъ попаду. Впрочемъ, и такъ, если дежурнаго хватятся, то улетишь на гауптвахту. Куда теб! Дальше!

— Я же теб говорила, что просила у барона позволенія послать тебя съ порученіемъ… Ты теперь по городу здишь…

Наступило молчаніе. Шепелевъ возился и двигался на стул.

— A все-таки… Это все было дерзко и почти невозможно! вымолвилъ онъ чрезъ нсколько минутъ.

— Только то и дорого, и хорошо, что «почти невозможно»! медленно проговорила она какъ бы сама себ.

— Ну! Теперь опять на поиски… За шпагой! весело вымолвилъ Шепелевъ и началъ снова шарить приговаривая:- Платье… Перчатки!.. Шкатулка!.. Должно быть чулокъ… Опять башмакъ!.. A это… Это ужь и не знаю. Мы этого не носимъ!

Она тихо смялась изъ своего угла.

— Хорошо… Смйся! Встанешь, какъ я опять на Медвдицу попаду ногами да вторую звзду раздавлю…

— Не смешь по небеснымъ свтиламъ ходить!

— Слава теб, Господи! воскликнулъ юноша. — У окна очутилась.

— Нашелъ? Ну-съ… Извольте теперь идти вонъ, дерзкій мальчишка, клявшійся мн въ любви къ другой.

— Пожалуйте ключъ, госпожа тюремщица.

— Извольте, господинъ узникъ. Идите ко мн. Ключъ здсь, подъ подушкой.

Шепелевъ ощупью подошелъ.

— Купи его! шепнула она. — За десять поцлуевъ…

— Это дешево… За сто согласенъ. О! милая! Счастіе мое! Во вки бы… не разстался! прошепталъ онъ, обнимая ее и всю покрывая поцлуями…

— Такъ до завтра… Будешь вечеромъ у меня? Въ десять… вымолвилъ онъ наконецъ.

— Да. Да. Да. Глупый младенецъ! Уходи… прошептала она.

Онъ двинулся къ двери, но она снова позвала его.

— Еще одинъ… Послдній… На счастіе…

И на нсколько мгновеній въ комнат наступила мертвая тишина. Только поцлуй беззвучно жилъ… и длился!

XXXVII

Шепелевъ отомкнулъ звонкій замокъ, пріотворилъ слегка дверь и глянулъ. Кто-то шелъ мимо. Онъ подождалъ, потомъ выглянулъ снова. Прохожая горница и корридоръ были пусты, только издали доносился гулъ голосовъ и шумъ толпы. Онъ быстро вышелъ и еще быстре направился къ зал.

Идя чрезъ гостинную бодрыми шагами, онъ вдругъ почувствовалъ, будто слегка шатается, въ глазахъ какъ-то потемнло и зарябило.

— Отвыкъ даже отъ свта! шутливо прошепталъ онъ.

Противъ него оказалось зеркало. Онъ взглянулъ на себя и улыбнулся. Онъ самъ себя не узналъ: на столько было блдно, но оживленно лицо его и на столько сверкали глаза;

«Да! Счастіе тоже, что и хворость!.. Но Господи! Думалось ли мн, что сегодня… Вдругъ! Среди маскарада. И какъ она заране все обдумала. Да, дерзко, а какъ просто!.. Она говоритъ: безопасно, потому что если кто и увидитъ, то глазамъ не повритъ! Вотъ ужь дьявольскій разсчетъ! Но никто не видалъ… Да! счастливе меня теперь въ столиц никого нтъ! Господи! Авось я съ ума не сошелъ. Авось, все это было! Было! Не сонъ же это? — нтъ, сонъ! Ей-Богу сонъ! восторженно воскликнулъ онъ.

Шепелевъ двинулся было отъ зеркала, но сильный громъ колесъ на улиц заставилъ его выглянуть въ окно и онъ увидлъ среди плошекъ быстро, вскачь, удаляющуюся карету.

„Разъздъ! Должно быть, ужь поздно“, подумалъ онъ.

И онъ двинулся въ пріемную. Она была полна гостей, толпившихся въ ней и на лстниц. Онъ озирался смущенно и потуплялъ глаза каждый разъ, когда кто-нибудь случайно взглядывалъ на него. Во всякомъ взгляд ему казался допросъ. Онъ чувствовалъ, что на лиц его написано нчто, что можетъ сейчасъ всякій прочесть, узнать и ахнуть!

Онъ сталъ близъ дверей лстницы, но, оглядвшись, вдругъ пошатнулся, какъ пораженный громомъ, и схватясь за сердце, едва не вскрикнулъ. У окна, на стульяхъ, сидлъ старикъ графъ Скабронскій, а около него…. Кармелитка. Она что-то тихо разсказывала ему и смялась. Онъ тоже громко смялся, покачиваясь на стул.