Пётр и Павел. 1957 год

Дурак! Сам, по собственной воле, в капкан полез. И зачем не послушался внутреннего голоса?.. Зачем на Сретенку поехал?.. Ведь знал же, предчувствовал: добром любопытство это не закончится.

– Понятно, – медленно проговорил Алексей Иванович. – Что ж… А меня?.. Вы тоже… задерживать собираетесь?

– Вовсе нет, – улыбнулся любезный молодой человек. – Ответьте нам только на пару пустяшных вопросов. Вот и всё.

– Я вас слушаю, – Богомолов внутренне подобрался. Не нравился ему это любезный тон. Пуще зверя лютого опасался Алексей Иванович ласковых кагэбешников. Как подсказывал опыт, ничего хорошего лубянская нежность ему не сулила.

– Когда и где вы познакомились с Тимофеем Васильевичем?

– Четырнадцатого октября этого года в деревне Дальние Ключи.

– Вот как!.. Вы даже точную дату запомнили?..

– В тот день был праздник, Покров Пресвятой Богородицы. Так что запомнить было несложно.

– А каким образом товарищ Семивёрстов оказался так далеко от Москвы?

– Он мне об этом не докладывал.

– Хорошо, спрошу иначе: зачем товарищ Семивёрстов приезжал в Дальние Ключи?.. С какой целью?.. Или вы об этом тоже ничего не знаете?..

Откуда было Алексею Ивановичу знать, о чём можно говорить этому прыткому молодому человеку, а о чём нет. Потому и задержался с ответом.

– У нас в тот день районное начальство храм в деревне закрывало. Вот с ними он и приехал, а с какой целью, об этом вам лучше у них спросить. У начальства то есть.

– Ладно, это мы… спросим… – дознаватель помолчал немного. – Скажите, Алексей Иванович, а с Найдёновым вы давно знакомы?..

– Да нет… Тоже недавно: с начала октября.

– Владимир Александрович Найдёнов в те поры находился "в бегах" и почти две недели в вашем доме от следствия скрывался. Это обстоятельство вам известно?..

– Ко мне зашёл странник… Божий человек… Я и приютил его, как любому христианину положено… А что касается до его прошлого, откуда мне было знать "в бегах" он или нет. На эти темы мы с ним не беседовали.

– А о чём же вы с ним говорили?

– Да так… Всё больше об отвлечённых материях… Евангелие читали… Молились…

– Так, так, так… – молодой человек был явно разочарован. – И последний вопрос: как это получилось, что вы вместе, в одном поезде, в Москву приехали?

– Совершенно случайно. Так совпало: он поехал, А я давно уже в Москву собирался, вот и решил компанию ему составить, вдвоём как-то веселей.

– И вы для смеху перед поездкой его в красный цвет перекрасили?..

– А вот это трагическая случайность, – попробовал пошутить Богомолов. – Просто старая хна попалась, или мы с пропорцией ошиблись… Так получилось…

– Что ж, спасибо, Алексей Иванович за очень содержательную беседу… Рад был с вами познакомиться…

– Так я что же?.. Выходит, свободен?..

– Как вольный ветер, – и молодой человек вышел из комнаты.

Может быть, все эти обстоятельства, то есть самоубийство Семивёрстова, арест, или, как говорил следователь, "задержание", Ивана, а также этот странный допрос и послужили тем непосредственным толчком, который заставил Богомолова мгновенно собраться и бежать из Москвы. Конечно, как ни торопись, но скрыться от всевидящего кагэбешного ока практически невозможно, но всё-таки… Вдали от Лубянки на душе становилось как-то спокойнее.

В Дальних Ключах уже лежал снег, и земля, укрытая его белым пушистым покрывалом, казалось, спрятала до весны всю свою неприглядную наготу. Над белыми крышами тонкими струйками убегали в небесную голубизну прозрачные дымки, а белые берёзки, уронив почти к самой земле тонкую паутину обнажённых веток, стояли грустные и печальные, словно отвергнутые невесты. В морозном воздухе пахло антоновскими яблоками и лёгким печным угаром.

Какая благодать кругом!..

Ещё с дороги Богомолов дал телеграмму Галине, что они с Серёжкой будут дома в субботу часам к трём, поэтому изба была протоплена, обед приготовлен, стол накрыт, а топчан застелен свеженакрахмаленным бельём.

Галина, нарядно одетая, взволнованная и торжественная, поджидала их в горнице, и, когда они вошли, впустив в избу облако морозного пара, встала с лавки поцеловала Алексея Ивановича в щёку и протянула Серёжке руку:

– Ну, давай знакомиться!.. Меня Галиной зовут.

– Сергей, – коротко ответил тот и пожал протянутую руку, но тут же уточнил: – Сергей Большаков.

– Я очень рада, – с улыбкой проговорила Галина и обернулась в сторону двух высоких парней погодков, что сидели на лавке в "красном" углу под иконами. – А это мои ребятишки.

"Ребятишки" встали и, дружно покраснев от внезапного смущения, буркнули себе под нос:

– Виктор.

– Николай.

– Надеюсь, вы подружитесь, – Галина тоже была смущена ужасно. – Виктор – лучший тракторист у нас в колхозе, а Коленька – зоотехник. Оба на доске почёта второй год висят.

– Зачем это вы, мама? – щёки у ребят стали ярко-пунцовыми, и, если бы мать нарочно захотела ещё больше смутить своих сыновей, лучше бы у неё не получилось.

– А что я такого плохого сказала? – стала оправдываться Галина. – Ведь висите же на доске?.. Ведь висите?..

– Ну, висим, – сыновья её места себе не находили.

– Ещё у меня дочка есть. Клавдия. Но ты с ней, Серёжа, после познакомишься: она у нас в городе учится. В педагогическом техникуме. На воспитателя детского сада.

Алексей Иванович внимательно следил за реакциями Серёжи, но понять, что у того на душе, было невозможно. Он смотрел на ребят, на Галину, с любопытством оглядывал убранство избы, но возникало ощущение, что он не здесь, а где-то далеко-далеко. В своём, наглухо закрытом от посторонних взглядов, мире.

Ещё в Москве перед отъездом Алексей Иванович всё рассказал сыну. Мальчишка выслушал отца молча, ни один мускул не дрогнул на его лице, и было непонятно, одобряет он решение отца официально оформить свои отношения с этой женщиной или нет. Но именно после этого разговора Серёжа сильно изменился. Целиком замкнулся в себе, отгородившись от внешнего мира завесой молчания. Он мог часами просидеть неподвижно, уставившись в одну точку, а если к нему обращались с вопросом, отвечал односложно, не проявляя при этом никаких эмоций. Алексей Иванович понимал: причиной такой резкой перемены в настроении сына явилось решение отца обзавестись полноценной семьёй, но повернуть вспять уже не хотел, да и не мог. Надо было начинать жить, если не сначала, то, по крайней мере, как-то по-новому. Не век же по ушедшей Наталье горевать. Конечно, Богомолов сознавал: Галина не сможет заменить Серёже мать, но втайне надеялся, что материнский инстинкт подскажет ей, как растопить лёд, который грозил сковать их отношения.

– Мы, мам, пойдём? – пробасил старший Виктор. – Приятно было познакомиться.

– Куда же вы? – заволновалась мать. – А пообедать?..

– Да мы и не голодные вовсе, – поддержал брата Николай. – Вечером увидимся.

– Подождите, ребята!.. Так не годится, мы вам даже подарки не успели вручить, – засуетился Алексей Иванович. – Серёжа, что ты застыл? Открывай чемодан.

– Ну-у… Это вы напрасно, Алексей Иванович!.. Зачем было тратиться?.. – попробовал было сопротивляться Виктор, но, получив из рук Серёжки чёрную рубашку с пальмами и прыгающими с дерева на дерево обезьянами, внутренне ахнул и покраснел уже не от смущения, а от удовольствия: таких рубашек в Дальних Ключах ни у кого не было. Будет чем шикануть на танцах сегодня вечером!..