Пётр и Павел. 1957 год

– Зато ты, Василь Васильич, этой добродетелью не отличаешься. Тебя хлебом не корми, дай помолчать…

– Обижаешь!.. Я только, когда обстоятельства позволяют…

– Да ты пьян! – учуял запах Иван.

– Ничуть. Сто пятьдесят армянского коньяка… Всего лишь!.. Сам подумай, что для меня сто пятьдесят?.. При том – с закусью!.. "Дробинка– разминка", – как любил говаривать наш незабвенный Леопольд Карлович. Пусть земля ему будет пухом… Алексей Иванович, ты тоже… – и вдруг запел. – "Вставай, поднимайся, непьющий народ! За пивом иди, люд голодный!.. " Нет, правда, пора вставать: день на дворе. Помню в детстве матушка мне книжку читала: "Дети в школу собирайтесь! Петушок попал в говно!.." Что-то я не то говорю, вам не кажется?..

– Кажется! – Алексей Иванович никогда ещё не видел, чтобы друг его был так зол. – Мы с тобой после поговорим!..

– Согласен, – старик сразу как-то обмяк, сник.

– Иннокентий Михайлович, можно из моей головы что-нибудь человекообразное сделать?

– Попробуем, – коротко ответил тот и стал раздеваться.

– Вот и ладно, – Василь Васильич опять начал обретать потерянную было уверенность. – А мы с вами, Алексей Иванович, пока они займутся перевоплощением, стол сервируем. Не соображу только к завтраку или уже к обеду?.. Но прежде, я полагаю, вам умыться надобно. Берите полотенце, а я пока погляжу, не следит ли кто за нами, и, как любил говаривать наш драгоценный Леопольд Карлович: "Постою на атасе".

Он выглянул в коридор.

– Путь свободен!.. По коридору первая дверь направо – ватерклозет, вторая – душ Шар ко, ванная, биде и прочие приспособления для принятия водных процедур. Вся эта роскошь помещается, правда, в единственном водопроводном кране, но мы привыкли довольствоваться малым и о большем не мечтаем. Вперёд!..

Богомолов достал из вещмешка мыло, зубную щётку и, прихватив полотенце, пошёл умываться. За ним в арьергарде, в качестве тылового прикрытия, на цыпочках двигался Василь Васильич.

Между тем Иннокентий усадил Ивана на стул посреди комнаты, накрыл до подбородка видавшей виды простынёй и зачем-то сделал полный оборот вокруг своего клиента. Два раза.

– Да-а, лихо вы себя изуродовали, – безжалостно констатировал парикмахер.

– Может быть, хна была старая? – робко предположил клиент.

– Хна старой не бывает, – Иннокентий раскрыл свой пузатый портфель и стал рыться в его недрах. – Хна, она и есть – хна.

Это глубокомысленное замечание произвело на Ивана такое сильное впечатление, что он замолчал. И надолго. В комнату вернулись свежевымытый Алексей Иванович и весьма довольный проведённой операцией Василь Васильич: пока первый умывался, второй не спускал с него глаз, но ни одна живая душа не появлялась в коридоре, и инкогнито незадачливых беглецов было сохранено. Тем временем Иннокентий в гранёном стакане развёл какую-то ядовито-зелёную кашицу и марлевым тампоном осторожно стал наносить её на торчащую над простынёй голову Ивана Найдёнова. А Богомолов под мудрым руководством Василь Васильича принялся сервировать стол. Столяр-краснодеревщик и в этой области оказался крупным специалистом. Он командовал Алексеем Ивановичем, словно заправский метрдотель, не допуская возражений и никакой самодеятельности: если нож должен лежать справа, а вилка слева от тарелки, то так тому и быть вечно, а менять их местами, и тем более класть рядом по одну сторону, мастер считал верхом неприличия.

'Тук-тук, тук-тук-тук," – неожиданно раздался условный стук в дверь. Даже ничего не знавший об условиях конспирации Иннокентий вздрогнул и обернулся. Что уж говорить о реакции беглецов?..

Василь Васильич, крадучись, подошёл к двери.

– Шурка, ты?..

– Открывай, паразит! – из коридора донёсся визгливый женский дискант. – Сковородка горячая!.. Все руки сожгла!..

Старик быстро повернул ключ в замке, и в комнату не вошла – влетела! – низенькая коротконогая бабулька в засаленном байковом халате и стоптанных шлёпанцах на босу ногу. В руках у неё была огромная чугунная сковородка.

– Подставку давай! – провизжала она и, когда Василь Васильич, вместо подставки, бросил на стол первое, что попалось под руку – журнал "Знание – сила" – с размаху шваркнула на него сковородку, отбросила на пол дырявую прихватку и схватилась рукой за мочку уха.

А на сковородке!.. – дымилась румяная картошка, поджаренная на сале с луком, и ароматно шипели пузатые сардельки, разрезанные пополам.

Такой аппетитный дух заклубился в комнате, что у всех потекли обильные слюнки. Даже у мрачного Иннокентия.

– Здравствуй, Володька!.. Это что же, я для тебя, выходит, старалась?.. А этот гад, – она кивнула в сторону Василь Васильича, – столько туману напустил!.. Мол, "очень важных персон накормить надо", – она гаденько захихикала. – "Но об этом никто знать не должен! Никому ни слова"!.. Тоже мне!.. "Персона из дристона"!.. Помнишь, Карлыч его самого так звал?.. Чтоб тебе в сортир провалиться и наружу до скончания веку не вылезти!.. Ты как тут оказался, Володька? Я-то, грешница, думала, тебя давно наши органы замели… Ты когда приехал?

Иван, онемевший от неожиданного появления в своей комнате знаменитой "тёти Шуры", промычал что-то нечленораздельное.

– Гляди, паразит! – Шурка опять набросилась на соседа, – Из-за тебя всю руку спалила!..

– Сама виновата, – не сдавался Василь Васильич. – Взяла бы прихватку потолще…

– Ты меня ещё поучи в носу ковырять!..

– Шурка, не зли меня!..

– Пре-поддаватель хренов!..

– Поговори у меня!.. Язык твой в момент окорочу!.. Язва вонючая!..

– Кто я?!..

– Чайник тащи! – гаркнул на неё Василь Васильич. – Убью!..

– Ой, напужал!.. Ой, боюсь!.. – запричитала старуха, но на всякий случай, от греха подальше, всё же быстро ретировалась.

– Парадокс природы! На вид – козявка, моль бледная, а внутрь заглянешь – самый настоящий крокодил. И как столько пакости внутри одной бабёнки поместиться может? – попробовал пошутить Василь Васильич, но под взглядом Ивана тут же сдулся, как воздушный шарик на третий день после праздника.

– Василий! – в голосе Найдёнова прозвучали суровые металлические нотки. – Я не понял! Ты почему конспирацию нарушил?!

– Вольдемарчик, я…

Но Иван не стал слушать.

– Мы с Алёшкой нос в коридор боимся высунуть, лишний раз чихнуть опасаемся, а ты… Ты!.. Прости, Господи!.. У тебя что?.. Словесный понос?!.. Да знаешь ли ты…

– Знаю. Знаю – подлец! – поспешно согласился старик. – Единственное, что меня оправдать может: я вас горячим завтраком хотел накормить.

– Спасибо!.. Накормил!.. Я одним тобой по горло сыт!.. – возмущению Ивана не было границ.

– Иван Александрович, очень прошу вас, не дёргайтесь! Работать же невозможно!.. – Иннокентий закончил процесс втирания в голову Ивана зелёной кашицы, замотал его волосы марлевой повязкой, сверху натянул резиновую шапочку для плаванья и взглянул на часы. – Засекаю время. Через полчаса посмотрим, каков результат.

– Садитесь к столу, товарищи дорогие, – униженно просил совершенно расстроенный Василь Васильич. – Остынет же…

Картошка со шкварками и золотистым лучком таяла во рту, надменно-пухлые сардельки были такими свежими, такими вкусными, что раздражение Ивана понемногу сменилось досадой, а вскоре и вовсе улетучилось. Заметив перемену в настроении соседа, старик осмелел и достал из заднего кармана брюк блестящую фляжку из нержавейки.

– Вольдемарушка!.. Может, глотнёшь грамульку?.. Настоящий "Греми"!.. Или как?..