Письма бойцов

На утро Бользен поднялся на крыльцо муниципальной школы. Директор оказался на месте, принял сразу.

— Значит, вы хотите работать учителем?

— Да. Думаю, вы поняли по акценту, что я иностранец, но образование есть, с детьми работать приходилось. Вот диплом показать не могу, — вежливая извиняющаяся улыбка.

Признаться, Дик действительно работал учителем, но было это очень давно, в другой стране и другой жизни. Он и имя тогда носил другое.

— Образование, говорите. Университет?

— Нет. Ярославский учительский институт.

— Не помню, извините. Это не в Америке? — мистер Алистер Финн бросил взгляд на настенную карту.

— Россия.

— Русский институт?! Великолепно! Много наслышан о русском образовании. Лучше английского на два порядка. По специальности работали?

— Да, преподавал в государственной школе. Но это было давно. Европа с прошлой войны пережила немало потрясений.

Говорил Дик чистую правду. Он только не стал уточнять, что из школы его уволили за антиправительственную деятельность. Не нужно мистеру Финну лишнее знать. И вообще, что хорошо в Америке, так это уважение к личному пространству и приватности. Не важно, чем ты занимался в Старом Свете, главное, чтоб дело знал.

— Хорошо, мистер Бользен. Вы приняты. Берете на себя математику и физику. Буду рад, если приступите к обязанностям как можно скорее. У нас небольшой завал образовался. Сами понимаете. Зайдите завтра, подпишем контракт и поставлю вас в расписание.

— Окей! Какой оклад и что к нему полагается?

— Тысяча семьсот долларов в год. Если нуждаетесь, квартира в учительском доме. Есть доплаты за дополнительные часы и ведение секций.

— Устраивает. — Дик заранее был готов к такому завершению разговора. Все же найти учителя в провинции в середине учебного года нетривиальная задача.

— Скажите, что случилось со старым учителем? Почему образовалась вакансия?

— Мистер Гриффин представился. Инфаркт. Для нас это было большое несчастье.

— Понимаю. Простите.

— Мистер Бользен, один вопрос, вы случаем не католик?

— Нет.

— Хорошо. У нас принято посещать церковь методистов. Это чисто дружеский совет.

— Приму к сведению. Ничего против общества не имею.

Последнее тоже вполне в духе провинции. Демонстрировать свои атеистические воззрения Дик ясное дело не собирался. Открыто демонстрировать, разумеется. Уж кое какие представления об американской глубинке он имел. Профессор Маркузе не лукавил, когда говорил о жуткой консервативности местного общества. Для южан церковь альфа и омега.

Глава 31 Ноттингем

12 декабря 1940. Князь Дмитрий.

Транспортник тряхнуло на воздушной яме, пассажиры в фюзеляже только вцепились крепче в сиденья. Подступивший к горлу комок, легкий приступ морской болезни, это ерунда. Куда хуже обстрел с земли, рвущиеся под крыльями и за тонкими дюралевыми бортами зенитные гранаты.

— Скоро Ноттингем, — молвил сидевший у окна хорунжий.

Видимо, что-то увидел знакомое на земле. Либо чисто чтоб успокоить людей в салоне сказал.

Князь Дмитрий поднялся к гнезду воздушного стрелка. Отсюда из шарообразного блистера открывался хороший обзор. Князь минуту вглядывался в окрестные пейзажи, но ничего и близкого к карте на видел. Скорее, не мог привязаться. Лондон они обошли по большой дуге с запада. Это точно. Город еще оборонялся, точнее говоря, его взяли в полукольцо, отрезав основные магистрали с севера. Штурмовать ощетинившийся как еж огромный город никто и не собирался. Генерал-лейтенант Калинин прямо запретил ввязываться в бои за укрепления и невыгодные позиции. Немцы тоже предпочли перерезать Темзу в нижнем течении и обойти мрачный мегаполис с востока. Лезть на баррикады дураков нет.

Кроме князя Дмитрия этим рейсом летели его походный секретарь Евстигней, да отделение пластунов. Ага, те же самые знакомые рожи из 6-й парашютно-пластунской бригады. И командиром над парнями хорунжий Михайлов. Пользуясь своей властью, Дмитрий сам взял себе в сопровождающие именно этих людей. Что характерно, пластуны были даже рады очередному приключению. Все же статус телохранителей личного порученца государя несколько выше, чем у легкой пехоты.

— Ваше высочество, радио из Шербура, — стрелок-радист свесился из своего сиденья в турели.

— Что пишут?

— В Шотландии солнце зашло.

— Хорошо. Благодарю за службу.

— Ответ будете передавать?

— Нет. Не нужно. — Махнул рукой князь.

Евстигней бросил на начальника короткий вопрошающий взгляд.

— Нас уже ждут, — пояснил Дмитрий. — Немцы успели первыми.

— Интересное место выбрали для встречи. Ноттингемский замок. Шервурдский лес рядом.

— Как получилось. Никто ничего не выбирал, только если англичане. Где застали, там и держим. Хотя, у тебя интересный взгляд на сцену грядущей трагедии. Евстигней Карпович, легенды о Робине Гуде помните?

— Я только Скотта «Сказание о доблестном рыцаре Ивангое» читал. И то в детстве. Полагаете, мы разыгрываем мистерию возвращающегося из похода короля Ричарда?

— Сложный вопрос, кого именно кто и как разыгрывает. — Дмитрий Александрович задумался, помощник подал неплохую идею.

— Доблестный рыцарь, пробираясь через дебри Шервурдского леса будучи в печали и горести, нарывается на вольных стрелков. После короткой яростной схватки его пленяют. Но вожак разбойников заводит с рыцарем беседу, проникается его бедами, тем более, с доблестного героя взять нечего, решает помочь благородному Ивангое расквитаться с обидчиками и добиться руки прекрасной девицы. Так?

— Через тот же лес проезжал мрачный рыцарь могучего телосложения, — поддержал игру хорунжий Михайлов. — Налетевших разбойников разметал, в рыцаре узнал своего верного оруженосца, а в Робин Гуде героя крестового похода. Не сходя с места взял шервудских стрелков в свою дружину и пошел освобождать свой трон от злобного братца.

— Эк, вас понесло. Давайте в такие дебри политики не залазить. Я понял мысль.

— Благородными разбойниками будут наши союзники, — подхватил Евстигней. — Они как-раз социалистическое равенство строят. Вы король Ричард с линейным флотом на горизонте.

— А рыцарь Ивангое томится в замке, — заключил Дмитрий. — Хороший сценарий. Жаль не успею его проговорить с нашим Робин Гудом.

Разумеется, самолет сел не в самом Ноттингеме. Британский военный полевой аэродром располагался в предместьях к западу от города. Пока транспортник садился, эскорт из двух четверок истребителей кружил над летным полем. На посадку они пошли только когда с земли дали разрешение.

Князя Дмитрия и его людей уже ждали машины. Здесь же на летном поле стояли два «Дорнье» с крестами на килях. Встречавший высокого гостя полковник в двух словах пояснил ситуацию.